Валерий Легасов - Авария на ЧАЭС и атомная энергетика СССР
После этого представители Украины — тов. Плющ и тов. Николаев — немедленно приступили к подготовке эвакуации города на следующий день.
Это была непростая процедура, нужно было организовать необходимое количество транспорта. Оно было вызвано из Киева. Нужно было точно разведать маршруты, по которым везти население. Генерал Бердов возглавил работу по их определению и оповещению населения о том, чтобы жители не выходили из каменных домов.
К сожалению, информация шла путём устного информирования через заходы в подъезды, вывешивания всяких объявлений и, видимо, не до всех дошла — потому что утром 27-го на улицах города можно было видеть и матерей, везущих в колясках своих детей, и детишек, перемещающихся по городу, и вообще некоторые, так сказать, признаки обычной воскресной жизни.
В 11 часов утра уже было официально объявлено, что весь город будет эвакуирован к 14 часам. Был полностью собран весь необходимый транспорт, определены маршруты следования, и прямо в 14:00—14:30 практически всё население (за исключением заранее определённого персонала, который был необходим для функционирования коммунальных служб города, и тех людей, что были связаны со станцией) город покинуло. Персонал, который должен был обслуживать Чернобыльскую АЭС, был перемещён в пионерский лагерь «Сказочный», находящийся за десять км от г. Припяти.
Вся эта эвакуация была проведена достаточно аккуратно, быстро и точно, хотя проходила в условиях необычных. Отдельные проколы, неточности, к сожалению, были. Ну, например, отдельная группа граждан обратилась в Правительственную комиссию с просьбой эвакуироваться на собственных автомобилях — а их было в городе несколько тысяч, — и после некоторых размышлений такое разрешение было дано. Хотя, наверное, неправильно, потому что часть автомобилей, в которых люди эвакуировались, была загрязнена, а необходимые дозиметрические посты, проверяющие уровень их загрязнённости, были организованы несколько позже.
Таким образом вещи, которые люди брали с собой (правда, брали минимальные количества, надеясь, что эвакуация на непродолжительное время — несколько дней), разнесли загрязнённость за пределы Припяти. Но я повторяю, что эвакуация проходила в тот момент, когда уровень загрязнённости самого города ещё был невысок, поэтому и уровень загрязнённости предметов, вывезенных людьми, уровень загрязнённости самих людей не были высоки. Практика потом показала, что никто из гражданского населения города Припяти, не бывших на самой станции в момент аварии, — а это почти 50000 человек — никто никакого существенного поражения и облучения не получил.
Это была вторая линия — защита людей. Затем и службами Госкомгидромета, и службами генерала Пиканова, станционными службами и службами физиков, которые по нашему вызову появились на станции, стал проводиться все более и более тщательный дозиметрический контроль обстановки, уже более тщательно изучался изотопный состав. Нужно сказать, что конечно, хорошо поработали дозиметрические службы, военные, но наиболее точную информацию мы получили от развернутой на пораженной территории лаборатории радиоинститута, группу которой возглавлял приехавший сюда первым тов. Петров, от дозиметрической деятельности НИКИЭТа, службу которой возглавлял тов. Егоров, дали нам, конечно, наиболее точные данные как по изотопному составу, так и по характеру распределения активности, и на их данных мы базировались, принимая те или иные решения.
Ясно было, что все первые дни, в силу изменения характера движения воздушных масс, в силу пыления в районе самого 4‑го блока, сопровождавшего сбросы предметов и масс в реактор, обстановка менялась, и зона распространения радиоактивности и за счёт ветрового переноса, и за счёт пыления разрасталась.
[ОБРЫВ]
Режим работы Правительственной комиссии
Работа Правительственной комиссии в первые дни происходила следующим образом. Рано утром, в 7-8 часов утра Борис Евдокимович Щербина собирал членов Правительственной комиссии на первое заседание. Приглашались все отвечающие за те или иные операции. Заседание начиналось, как правило, с доклада генерала Пекалова о дозиметрической обстановке на станции и прилегающих зонах.
(Конечно, каждый день обстановка становилась все сложнее и сложнее, потому что и на уже изученных участках повышался день ото дня уровень радиации, и число таких участков увеличивалось. Увеличивалось оно потому, что разведчики выходили на новые объекты, ну а старые объекты получали большое количество попавших на них радиоактивных нуклидов. В общем, обстановка так осложнялась, что стала очевидной необходимость увеличения масштаба операции). Давались соответствующие задания. Проверялись результаты ранее сделанного.
Затем все специалисты приступали к выполнению своих заданий и где‑то поздно вечером (при Щербине, по крайней мере, где‑то часов в 10 вечера) снова подводились итоги: давалась оценка радиационной обстановки, состояния работ по сооружению дамб, скважин, по получению необходимой техники в связи с новыми данными, по возведению саркофага.
Вся эта информация выслушивалась, тут же принимались оперативные решения. Регулярно, несколько раз в день, с руководством Правительственной комиссии последовательно разговаривали тов. Долгих Владимир Иванович, тов. Рыжков Николай Иванович. Это обязательно происходило каждый день.
Создание Оперативной группы
2‑го мая Правительственная комиссия уже располагалась в городе Чернобыле. Появились в зоне Николай Иванович Рыжков и Егор Кузьмич Лигачёв. Их поездка имела большое значение. Правительственная комиссия ещё накануне их приезда приняла решение продолжать эвакуацию населения не только из города Припяти, но и из 30‑тикилометровой зоны, окружающей ЧАЭС. На основании разведывательной работы, прогноза распространения радиоактивных частиц такое решение было принято1‑го мая.
Когда наши высокие руководители приехали, а поездку они начали именно с мест расположения людей, которые уже были эвакуированы, 2‑го мая они провели совещание в Чернобыльском райкоме партии вместе с тов. Щербицким (это было первое его появление в районе катастрофы).
До этого все правительство Украины очень удачно и активно представлял зам. пред. СМ Украины Николаев. Это совещание было существенным. Из наших докладов (а в качестве докладчика выступать пришлось мне) они поняли обстановку, поняли, что это крупномасштабная авария, которая будет иметь долговременные последствия, что предстоят огромные работы по продолжению локализации разрушенного блока, что необходимо готовиться к крупномасштабным дезактивационным работам, что предстоит спроектировать и построить укрытие для разрушенного 4‑го блока, тщательно оценить обстановку на самой станции, оценить возможности ввода в строй 1-го, 2-го и 3‑го блоков. Оценить возможность продолжения строительных работ на 5-м и 6-м блоках.
Тогда уже все эти вопросы вырисовывались. Кроме того, 1‑го и 2‑го мая повысились фоновые значения и радиационный уровень в городе Киеве и других городах, отстоящих довольно далеко от Чернобыльской АЭС.
Все это руководителей нашей партии и правительства очень волновало, и они приехали разобраться со всеми делами на месте, но после докладов, после того, как мы объяснили ситуацию так, как мы её понимали сами, были приняты кардинальные решения, определившие порядок организации и масштаб этой работы на весь последующий период, отношение к ней всех ведомств, предприятий, руководителей нашей страны.
Создана была Оперативная группа под руководством Николая Ивановича Рыжкова, подключена практически вся промышленность Советского Союза.
После смены Правительственной комиссии. Работа дублирующего состава.
Теперь, возвращаясь к тем майским дням, я должен сказать, что после того как Николай Иванович Рыжков и Егор Кузьмич Лигачёв посетили районы бедствия, оценили ситуацию, поступила команда: первый состав Правительственной комиссии сменить и заменить его на второй.
Борис Евдокимович оставался руководителем Правительственной комиссии, но было принято решение дальнейшую работу на месте вести дублирующими составами, и первая группа отбывала в Москву, а на месте появился дублирующий состав, во главе с заместителем Предсовмина Иваном Степановичем Силаевым.
Вся группа первой Правительственной комиссии улетела, но Щербина предложил задержаться мне и тов. Сидоренко для того, чтобы доводить до конца работу: Сидоренко — по выяснению причин происшедшей аварии, а мне — довести до конца работу по локализации аварии на 4‑м блоке. Но формально меня в команде Силаева должен был заменить Рязанцев Евгений Петрович — заместитель директора нашего Института атомной энергии. Он приехал в этой группе, и неожиданно в ней появился и Евгений Павлович Велихов — уж и не знаю, по какой команде.
