А. Прокопенко - Безумная психиатрия
Нарушалось право на переписку: тюремное руководство под предлогом «невменяемости» заключенных, как правило, не допускало возможности легального выхода их писем и заявлений дальше канцелярии больницы.
Родственникам отказывали в священном праве похоронить или хотя бы присутствовать при похоронах своих близких. Это большевистское святотатство до сих пор не может осмыслить большинство наших соотечественников. А ведь политкомиссары и не могли сего допустить. Если кто-то по наивности думает, что умиравших в бесчисленных концлагерях и психиатрических тюремных больницах «врагов народа» каратели предавали земле согласно Божеским законам, то он не просто глубоко, но глубочайше заблуждается. Отмучившихся узников ГУЛАГа грудами сваливали в заранее выкопанные рвы где-нибудь на окраине лагерей, поселков, городков, и на этом все кончалось. Могли ли синепогонные чудовища в человеческом образе позволить родственникам умерших лицезреть это страшное действо? Но и это не главное. Каждый день на необъятных просторах ГУЛАГа умирали, погибали насильственной и ненасильственной смертью десятки, а то и сотни узников. И вот представьте себе, что тысячи родственников изо дня в день мечутся по стране, стремясь попасть на похороны близких. Тогда просто некогда было бы выполнять и перевыполнять грандиозные планы строительства коммунистического «светлого» будущего.
ИНСТРУКЦИИ 1948,1954 ГОДОВ
Понимая необходимость придания видимости правового оформления порядка принудительного лечения и других мер медицинского характера в отношении психически больных, совершивших преступления, министры здравоохранения, внутренних дел СССР и Генеральный прокурор СССР только спустя три года, 25 марта 1948 года, утверждают соответствующую инструкцию. Составители ее сделали попытку юридического обоснования некоторых организационных и медицинских аспектов помещения и содержания душевнобольных в психиатрических учреждениях, убрав при этом ранее фигурировавший термин «тюремная психиатрическая больница».
В результате казуистической игры со словами великого и могучего русского языка родились следующие определения мер медицинского характера в отношении психически больных, совершивших преступление. Такие лица могли быть отправлены на принудительное лечение в специальные психиатрические заведения (или специальные отделения общих психиатрических учреждений) в соединении с изоляцией или на принудительное лечение в общие психиатрические и лечебные учреждения.
Такие меры могли применяться в отношении «лиц, совершивших преступление в состоянии хронического заболевания или временного расстройства душевной деятельности и признанных невменяемыми», «лиц, совершивших преступление в состоянии вменяемости, но до вынесения приговора заболевших хронической душевной болезнью», «лиц, заболевших психической болезнью во время отбывания наказания в месте лишения свободы».
Особо подчеркивалось, что принудительному лечению подлежали лица, представлявшие по своему психическому состоянию или по характеру совершенного преступления опасность для общества.
Принудительное лечение отныне назначалось только судебными органами на основании рассмотрения заключения экспертизы в соответствии с инструкцией о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР от 17 февраля 1940 года, а также разрешения вопроса о том, действительно ли те или иные общественно опасные действия совершены невменяемым, и вопроса о степени опасности его для общества.
Срок принудительного лечения судебными органами не устанавливался. Основным критерием при решении вопроса о прекращении принудительного лечения или об изменении его формы являлось «выздоровление или изменение психического состояния больного, устраняющее опасность его для общества или изменяющее степень этой опасности».
При вынесении определения в связи с выздоровлением заболевших душевной болезнью после совершения преступления, принудительного лечения лиц суд одновременно решал вопрос «или о возобновлении судебного производства, если лицо заболело после передачи дела в суд, но до вынесения приговора или вступления его в законную силу, или о возобновлении исполнения приговора, если болезнь наступила во время его исполнения или после вступления его в законную силу (причем время принудительного лечения засчитывалось в срок наказания), или о направлении дела в прокуратуру, если оно было приостановлено до передачи в суд».
Этот перл «юридического» и «словесного» искусства не может не вызвать душевного смятения нормального человека от мысли о беспределе в отношении инакомыслящих в СССР. Большевистским блюстителям законности мало было запереть здорового человека в сумасшедший дом, но продержав его там энное количество лет и признав по своему усмотрению выздоровевшим (!!), затем отправить еще и на лесоповал. Такое выдерживали единицы.
Инструкцией определялись также «медицинские мероприятия в отношении лиц, совершивших преступления в состоянии невменяемости и потом заболевших временным расстройством душевной деятельности». Так, лица, заболевшие временным психическим расстройством в процессе производства по делу и направленные в психиатрическую больницу для лечения, содержались там на положении «испытуемых»; лица, заболевшие временным психическим расстройством после вынесения обвинительного приговора к лишению свободы, направлялись на лечение в психиатрическую больницу и содержались там на положении лиц, находящихся на принудительном лечении. И те и другие после выздоровления подлежали немедленному возврату в места заключения силами МВД.
В общем, складывалась довольно-таки трагикомическая ситуация. Если нормальные люди, попавшие не по своей воле в тюремную психиатрическую больницу, затем после мнимого «выздоровления» вновь возвращенные в лагерь, понимали подобную ситуацию, то каково было истинно душевнобольным, которые не могли взять в толк, за какие-такие прегрешения их направляют в ГУЛАГ: ведь политическое преступление они совершали в невменяемом состоянии?
Отдельные положения рассматриваемой нами инструкции свидетельствуют о чрезвычайно жестком отношении к гражданам, обвиненным в так называемых контрреволюционных и иных особо опасных преступлениях, совершенных ими якобы в состоянии душевного заболевания, а также силовых действий властей, опасных для душевного здоровья больных, влекших за собой долго текущее стрессовое состояние.
Настораживают дефиниции о «лицах, совершивших преступления в состоянии невменяемости, но до вынесения приговора заболевших хронической душевной болезнью», «лицах, заболевших психической болезнью во время отбывания наказания в месте лишения свободы», и «о принудительном лечении в специальных психиатрических учреждениях в соединении с изоляцией».
Почему люди, привлекавшиеся по делам контрреволюционных преступлений, совершившие их в состоянии вменяемости, будучи арестованными, до вынесения приговора или находясь уже в местах лишения свободы, становились психопатами?
Психиатр А. Варди находит этому такое объяснение. Контакт с душевнобольными вызывает подчас у здоровых людей психическое заболевание. Это называется индуцированным реактивным сумасшествием. Здоровые люди, изолированные в психиатрических больницах, подвергнуты реальной опасности заболеть индуцированным психозом. Если же здоровых людей держат в одиночных палатах, то такой режим вызывает реактивные психозы, чаще всего реактивный параноид.
Опасность душевного заболевания людей, водворенных в психиатрические больницы в порядке политических репрессий, особенно увеличивается вследствие принудительного насильственного «лечения» психотропным веществом. Насильственно инъектируемые (или даваемые в таблетках) галоперидол, мелипралин, барбитураты вызывают у здоровых людей стрессовые ситуации, психические заболевания.
У менее крепких людей длительное вынужденное расщепление сознания ведет подчас к психопатическим процессам и даже необратимым генетическим травмам, передающимся по наследству. Это заболевание возникает особенно часто под воздействием обычного в советских буднях постоянного страха арестов, допросов, побоев, пыток, лагерного произвола, голода, болезней, отравляющих и одурманивающих психофармакологических средств, радиоактивных веществ.
Вышеназванный документ — ни с чем не сравнимый пример иезуитского отношения к заключенным, которых в психиатрической больнице не только мучили душевно и физически, но еще и по довольно сомнительным критериям определения улучшения их, психического состояния могли вновь направлять в тюрьмы, в исправительные лагеря, в итоге разрушая их как личности. Такие заключенные обрекались системой на круги ада.
