Гульельмо Ферреро - Величие и падение Рима. Том 1. Создание империи
Несмотря на истощение после войны с Ганнибалом Рим все же был в состоянии, благодаря своей ловкой дипломатии, успешно вести политику коротких войн и неожиданных вмешательств, направленную к ослаблению в свою пользу других государств, — раз он, реорганизовав свои финансы, располагал суммами, необходимыми для этих войн, которые, впрочем, скоро дали ему более, чем стоили. Сципион, действительно, ревностно заботился о финансовой реформе, и его политика имела полный успех.[28]
Рим как освободительВойна против Македонии окончилась без территориальных приобретений; Греция и греческие города в Азии, ранее подчиненные Македонии, были объявлены свободными; Филипп принужден был уничтожить почти весь свой флот и армию и в течение 10 лет уплачивать ежегодную контибуцию в 50 талантов. Золото, серебро, рабы, земли — такова была прибыль от войн, веденных в долине По, в Испании, в Лигурии. Огромная добыча из драгоценных металлов и ежегодная, в течение 12 лет, подать в 1000 талантов, наложенная на царя Сирии, составили доход от войны с Антиохом (193–189), которую вызвала война с Македонией. За сирийской войной последовала война с галатами; но на этот раз галаты еще были оставлены на своих местах, земли же, отнятые у Антиоха, были разделены между Родосом и царем Пергама. Красивые слова и великодушные иллюзии скоро окрасили эту политику идеальным цветом: Рим сражается не за себя, но за свободу угнетенных народов! На самом же деле в эти первые тридцать лет развилась политика военных вмешательств и дипломатических интриг, направленная к тому, чтобы ослабить великие государства Востока, возбуждая одни из них против других: Македонию против Сирии, Сирию против Египта, Пергам против Македонии.
Рост богатства в ИталииЭти войны постоянно и быстро увеличивали богатства Италии и ускоряли обновление нравов, классов и состояний, начатое полстолетия тому назад. После разграбления Греции и Азии, после опустошения Испании и долины По полководцы стали расточительны, не жалели денег ни для себя, ни для своих солдат,[29] и последние начали вести торговлю на свой счет. Уже во время войны с Филиппом Македонским многие из них занимались ростовщичеством среди местных жителей.[30] Масса бедных крестьян возвращалась с войн с небольшим капиталом.[31] В италийских деревнях разжигалась жадность, и добровольцы в большом числе устремлялись на столь прибыльные войны.[32] В то же время с помощью всей этой добычи и этих контрибуций римское государство привело в порядок свои финансы, расстроенные войной с Ганнибалом, уплатило долги и оказалось в состоянии произвести обширные затраты на общественные предприятия. Так как распространение греческой культуры в известном кругу знатных фамилий, рост средств, общий дух смелости и нововведений, представляемый партией Сципиона, побуждали к широко задуманным предприятиям, то деньги тратились со всех сторон.
Политика среднего классаПрежняя аграрная политика, благоприятная для среднего класса, была возобновлена: с 189 до 177 г. было основано шесть больших i колоний — Бонония, Парма, Мутина, Аквилея, Лукка, Луна, в: которых колонисты получили участки более обширные, чем в старых колониях. В 187 г. началось проведение Эмилиевой дороги для соединения Аримина и Плацентии. В 181 г. Катон в ряду других работ предпринял дренаж Рима.[33] В 180 г. 40 000 лигуров были переселены из родных долин в опустошенный Самний. В 177 г. была открыта Кассиева дорога. Цензура 174 г. была замечательна по большому числу общественных работ, выполненных в Риме и в колониях. Сдачи с торгов общественных работ и военных поставок становились все более частыми, и много молодых людей среднего класса, привезших с восточных и западных войн небольшой капитал, домогались их и легко получали, то одни, то соединяясь в компании со своими друзьями, то делая заем у богатого человека, участвовавшего затем в прибыли. Знание и искусство ведения этих дел быстро распространялись, и предприниматели скоро сделались так многочисленны в Риме и в городах Италии, что образовался особый класс средних капиталистов.[34] Они жили в довольстве на счет общественных поставок, а наиболее смелые и счастливые из них наживали крупные состояния.
Земельные спекуляцииОдни оспаривали друг у друга сдававшийся в аренду сбор десятины со всех продуктов — хлеба, масла, вина — в Сицилии и Сардинии или сбор десятины и права на пастбища на общественных землях (scriptura); другие, наоборот, обогащались, скупая частные земли и арендуя рудники, леса и общественные земли. В следующий же год после заключения мира с Карфагеном в Риме уже шла большая спекуляция землями южной Италии,[35] ценившимися очень низко ввиду опустошений и смерти их собственников, а затем, по мере того как капиталы и рабы становились многочисленнее, вся Италия начала спекулировать новыми ager publicus. При таком обилии земель многие мелкие собственники — латины и союзники — легко получали новый участок, который присоединяли к своему старому полю и, купив на свои сбережения от войны рабов, принимались за его обработку.[36] С другой стороны, владевшие большими капиталами арендовали обширные государственные земли в Италии, в недавно завоеванной долине По, в Сицилии, и пасли там под надзором рабов большие стада крупного рогатого скота, свиней, коз и овец. Кочевое скотоводство в крупных размерах должно было быть в течение этих лет выгодным предприятием благодаря большим военным поставкам: войска потребляли во время войн громадное количество кож для палаток, козьей шерсти для машин[37] и соленой свинины для провианта.[38] Несколько сенаторских фамилий и много частных лиц быстро разбогатели, особенно арендой сицилийских земель.[39]
Но благосостояние и быстрые успехи торгового духа изменили мало-помалу старинный образ жизни. Вернувшиеся с Востока солдаты, крупные предприниматели, богатые арендаторы общественных земель не хотели более жить, как жили их предки. Это еще не означало, что грубые сельские нравы старой Италии стали более утонченными: в Греции еще в 174 г. презирали Рим как большую деревню без красивых улиц, без памятников и дворцов.[40] В самой метрополии дома знати были еще малы и лишены всяких украшений;[41] прежнее суровое воспитание юношества еще не смягчилось.[42]
Роскошь выскочекНо так долго сдерживаемая страсть к наслаждениям проявилась в грубых и животных аппетитах: обжорстве, чувственности, тщеславии, потребности сильных эмоций, чванстве ценными предметами и швырянии денег с целью показать, что они есть, и в глупой и грубой роскоши выскочек. Искусный повар ценился в Риме невероятно дорого;[43] прежние умеренные обеды превратились в бесконечные банкеты, для которых разыскивались самые редкие лакомства, вина из Греции, сосиски и соленые рыбы с Понта.[44] Тонкое искусство откармливать птицу было перенесено из Греции в Италию;[45] граждане стали показываться в пьяном виде в народных собраниях; магистраты, пошатываясь, с блестящими глазами шли на форум и время от времени прерывали свои занятия, подбегая к амфорам, расставленным по приказу эдилов в укромных местах на улицах и площадях.[46] Красивые рабыни и красивые мальчики стоили очень дорого.[47] Распутство так распространилось, что в 186 г. сенат должен был принять меры против беспорядков во время вакханалий, а в 181 г. утверждает lex Orchia против кутежей. Восточные культы, распущенные и возбуждающие, получили распространение;[48] не только публика средних классов получила вкус к переводам и переделкам греческих комедий, но даже в древние простые и слишком редкие латинские праздники были внесены грубые зрелища, например, охота на диких зверей[49] и гладиаторские игры на похоронах.[50] Lex Oppia, направленный против роскоши, был отменен.[51] Восточные товары: благовония, вавилонские ковры, мебель, инкрустированная золотом и слоновой костью, покупались римскими выскочками за баснословную цену.[52] Естественно, что более мелкие города подражали метрополии по мере своих средств, точно так же, как мелкая местная знать копировала всевозрастающую пышность римских вельмож, теснясь, подобно им, на празднествах и играх. Таким образом, умбрийский или апулийский земледелец возвращался домой после войн в богатых странах Востока, как возвращаются наши крестьяне после отбывания воинской повинности, с большими желаниями и потребностями. Многие получали отвращение к тяжелой работе, столь дорогой их отцам; можно было видеть солдат, отправлявшихся на войну в сопровождении слуги, который нес их багаж и приготовлял им обед;[53] мелкие собственники покупали рабов, чтобы меньше трудиться самим.
