Евгений Тарле - Бородино
Общий вывод. Бородино явилось великой стратегической, тактической и моральной победой русской армии и ее полководца, создавшей в дальнейшем возможность и успех перегруппировки и подготовки русской армии к сокрушительному кутузовскому контрнаступлению, которое в конец разгромило и загубило войска агрессора, приведенные в Россию.
Наступила ночь на 26 августа (7 сентября) 1812 г. Кутузов не мог, конечно, не волноваться перед грозной сечей, в которой шла борьба за честь и политическую самостоятельность русского народа. Но он умел держать себя в руках, как никто, и сохранял полное наружное спокойствие.
Но совсем иначе вел себя Наполеон. Он почти не спал в эту ночь, постоянно вскакивая с постели и выходя из палатки, чтобы посмотреть, горят ли еще огни в русском расположении? Не ушел ли Кутузов? Этого ухода он боялся больше всего. Он был еще в тот момент во власти иллюзии, что если он «завтра» одержит победу, то «завтра» же и окончится война. «Верите ли вы в завтрашнюю победу, Рапп?» - спросил он вдруг дежурного генерала. «Без сомнения, ваше величество, но победа будет кровавая». Наполеон, говоря этой ночью со свитой, особенно преувеличивал цифру своих резервов и преуменьшал цифру своих будущих потерь: он потерял при Бородине не 20 тысяч, как он тогда предполагал, а больше 58 тысяч лучших своих войск.
Русские участники великой битвы с жадностью впоследствии расспрашивали лиц из окружения Наполеона, и вот что им было сказано: «… в Витебске, в Смоленске видели уже его утомленным, нерешительным, не узнавали прежнего Наполеона. Еще более изумились они, наблюдая его вечером, накануне Бородинской битвы. Он был то молчалив, задумчив, мрачен, неподвижен, то деятелен, говорлив, вспыльчив, садился на лошадь, мчался, по лагерю и опять укрывался в свою палатку… всю ночь продолжалось болезненное волнение Наполеона. Около пяти часов утра в двадцатый раз велел он узнать, не уходят ли русские? Но русские не двигались с места. «Бодро поднялся Наполеон, воскликнув: «Ну, так они теперь у нас в руках! Пойдем! Отворим ворота Московские!»15. Ему подали коня, и он помчался к Шевардину, уже занятому французами с ночи на 25 августа. Поглядев на восходящее солнце, он воскликнул: «Вот солнце Аустерлица!» И велел начать сражение.
Сражение началось нападением войск вице-короля Италии Евгения Богарне на деревню Бородино и взятием этой деревни. Но главный удар Наполеона направился не в центр, а на левый фланг русских сил, где последовал ряд кровопролитнейших атак на Багратионовы флеши, укрепления, сооруженные на Семеновской возвышенности. Целью Наполеона было напасть на левый фланг русских (на 2-ю армию, бывшую под начальством Багратиона), одновременно напасть на более слабое и, как думал он и его штаб, неукрепленное правое крыло и центр, и затем сдавить и уничтожить в этих клещах русскую армию, поставить ее между двух oгней - слева и справа.
Кутузов разгадал и разрушил эту программу действий.
Из 136 тысяч человек с небольшим той армии, которая в день Бородина находилась в распоряжении Наполеона, гвардия (20 тысяч человек) и еще некоторые части были оставлены им в резерве, а из остальной массы войск около 80-85 тысяч человек с 467 орудиями были предназначены для нанесения главного удара по русским войскам, защищавшим сначала левый фланг (Багратионовы флеши, деревню Семеновское и местность вокруг нее), затем в центре русского расположения Курганную высоту с сооруженной на ней батареей Раевского, превращенной, как сейчас увидим, в укрепленный «сомкнутый люнет».
Кроме этих 80-85 тысяч, предназначеных для главного удара, и кроме войск, оставленных в резерве, у Наполеона было в распоряжении еще около 40 тысяч человек с 88 орудиями, которые были им предназначены сначала для большой демонстрации, а потом для действия в центре и на правом фланге русских.
Но Кутузова эта демонстрация не обманула.
Укрепление левого фланга и сооружение редутов и посылка на помощь Багратиону новых и новых соединений показывали, что русское верховное командование, столько сделавшее с вечера 23-го и в течение всего 24 августа для обороны Шевардинского редута, с предрассветных часов 26 августа было готово встретить во всеоружии готовившуюся мощную атаку на флеши, куда отошли войска, покинувшие, согласно приказу, Шевардинский редут еще в ночь на 25 августа. А с другой стороны, разгадав демонстративный характер действий, готовившихся на правом фланге непосредственно против деревни Бородино, Кутузов, не поддавшийся обману и не отвлекший от сил левого фланга ни единого батальона, распорядился так, что первые успехи французов на правом фланге (взятие деревни Бородино) обошлись им несравненно дороже, чем он того ожидал. Русский главнокомандующий правильно предугадал, что его войска даже на этом второстепенном участке фронта, будучи тут численно слабее неприятеля, дадут жестокий отпор армии стоящего против них вице-короля Италии, пасынка Наполеона Евгения Богарне. И в конечном счете вышло, что, отдав на эту диверсию 40 тыс. человек. Наполеон сам лишил себя в первые часы боя серьезнейшей подмоги в решающие первые утренние часы «главного удара», направленного им на Багратионовы флеши. Жертвенный героизм русских войск в этот день превратил, однако, затеянную Наполеоном диверсию на русском правом фланге в предприятие не только бесполезное, но определенно вредное для дела самого агрессора.
Напомним вкратце, как тут развертывались события. Вице-король Евгений Богарне начал в пятом часу атаку деревни Бородино, защищенной отрядом лейб-егерей. Атаку вице-король Евгений поручил дивизионному генералу Дельзону, который, разделив дивизию, одновременно напал на деревню Бородино с двух сторон.
Уже с 11 часов вечера 25 августа начались (точнее, продолжались ускоренным темпом) работы по укреплению батареи, установленной на Курганной высоте генералом Раевским, который в своем рапорте писал: «Видя по положению места, что неприятель поведет атаку на фланг наш, и что сия моя батарея будет ключом всей позиции, укрепил я оный курган редутом и усилил орудиями, сколько место позволяло». В половине пятого часа утра (26 августа) батарея уже превратилась в редут с прекрасно укрепленной горжей, или, как выразился сам Раевский, осмотрев произведенные за ночь работы, в «сомкнутый люнет». Зная, что весь предшествующий день (25 августа) Наполеон осматривал поле предстоящего сражения, Раевский сказал: «Император Наполеон видел днем простую, открытую батарею, а войска его найдут крепость…» Это был грозный «сомкнутый люнет», стоивший 26 августа неслыханных жертв неприятелю, и один из бородинских героев, военный инженер генерал-лейтенант Богданов 2-й, правильно укоряет историка Модеста Богдановича в неосновательном повторении ложных утверждений иностранцев (преимущественно французских и немецких историков Бородинского сражения), будто укрепления Курганной высоты были плохи.
Первая армия (Барклая де Толли) уже с 23 августа «стояла на избранной позиции по правую сторону реки Колочи и возводила свои укрепления»16. Правое, самое сильное крыло 1-й армии состояло из двух корпусов (2-го генерала Багговута и 4-го графа Остермана-Толстого). В центре 1-й армии стоял у деревни Горки корпус Дохтурова (6-й), а за Дохтуровым стояли 7-й корпус 2-й армии (корпус Раевского), и 8-й корпус (Бороздина); оба эти корпуса уже принадлежали не к 1-й армии (Барклая), а ко 2-й армии (Багратиона).
Кутузов создал для 1-й армии позицию, которая была прикрыта с фронта рекой Колочью и крутым ее правым берегом, и считалась неприступной. Левый фланг, занятый 2-й (багратионовской) армией, должен был выдержать главный напор наполеоновских сил.
Не все понимали в эти последние часы перед боем мысль главнокомандующего: «Многие из военных лиц того времени стояли против избранной нами позиции, но опытный вождь наш смотрел на дело иначе и лучше их был знаком с своим противником. Он хорошо знал его положение и причины постоянных стремлений: принудить нас во что бы то ни стало к битве, а потому и воспользовался» всеми теми условиями, которыми «вся первая армия обеспечивалась от всякого покушения и тревоги, где ни один неприятельский снаряд не мог нанести ей значительного вреда, между тем как из ее линий он сам мог в каждый момент при ходе битвы подкреплять и освежать свои силы ее полками. Это была основная мысль нашего доблестного вождя - его тайна. Кутузов превосходно сообразил местность, на которой император Наполеон должен будет развертывать массы своих войск»17.
После Шевардина и после убийственных многочасовых, долгое время безуспешных нападений на флеши, французы не имели ни малейшей возможности почти тотчас же предпринять атаку на центр и отчасти правый фланг, где в течение 23, 24, 25 и вплоть до рассвета 26 августа шла кипучая работа по укреплению позиций.
Близко наблюдавший и следивший за приготовлениями и распоряжениями Кутузова человек, больше всех из командного состава сделавший для подготовки предстоящего бессмертного боя у батареи Раевского,- военный инженер Богданов понимал, что Наполеон никак не достигнет своей цели и что «генеральной битвы» в точном смысле, т. е. сокрушающей одним ударом русскую армию, он, невзирая на все свои мечты, владевшие им неотступно от самого перехода через Неман, не даст, а истощит приготовительную ударную силу своей армия на истребительных боях вокруг двух позиций, в двух отдельных укрепленных пунктах: сначала у флешей, а потом на Курганной высоте. «…Кутузов предоставил полную свободу императору, под условием сказанного, дать битву или, обходным движением своим по старой смоленской дороге, заставить нас без боя к отступлению, и тогда Наполеон не достигал своей цели: русская армия осталась бы по-прежнему невредимою. Расчет был верен…»18
