Алексей Павлюков - Ежов. Биография
Но кем бы Ежов на заводе Болотина ни трудился, закончилось все это в апреле 1919 г., когда партия призвала его стать на защиту социалистического отечества, которое в тот момент подвергалось очередному испытанию на прочность на фронтах длящейся уже больше года Гражданской войны.
В результате начавшегося в марте 1919 г. наступления войск адмирала Колчака на Восточном фронте, обстановка здесь значительно осложнилась, и уже к середине апреля был утерян контроль над территорией в 300 тысяч квадратных километров, на которой проживало свыше пяти миллионов человек.
В этих условиях было принято решение о проведении общепартийной мобилизации и направлении в армию не менее 10–20 % коммунистов. Одновременно профсоюзным организациям было рекомендовано провести проверочную регистрацию своих членов и отправить на фронт тех, без кого можно обойтись на производстве.
Сочетание всех этих обстоятельств и привело к тому, что пробывший на «гражданке» чуть больше года Ежов снова оказался под ружьем. В 1937 году в многотиражке стекольного завода, называвшегося тогда уже «Красный май», появилось идиллическое описание сцены прощания Ежова с товарищами по работе.
«Когда над всей Россией нависла темная туча белогвардейщины и интервентов, — вспоминала одна из работниц, — Николай Иванович по зову партии первым пошел с завода на защиту нашей великой страны. Я никогда не забуду последние прощальные слова товарища Ежова. Когда мы, молодежь, собрались вместе, он встал и тепло сказал: «До свидания, товарищи! Меня зовет партия. Я уезжаю защищать ваше счастливое будущее»{29}.
С этими, а может быть, с какими-то другими словами, которые уже никогда не станут известны, Ежов покинул стекольный завод и отправился на войну с Колчаком.
Глава 4
Военный комиссар
Шел класс против класса.
Земля полыхала.
И родина кровью в те дни истекала.
Сжимали враги нас зловещим кольцом —
Железом и сталью, огнем и свинцом.
Я прошлое помню.
В закатах багровых
Я вижу сквозь дым комиссара Ежова.
Сверкая булатом, он смело ведет
В атаки одетый в шинели народ.
Джамбул. «Нарком Ежов» (1937 г.)В официальной биографии Ежова его деятельность в первые годы Советской власти описывается так: «Принимал активное участие в Октябрьской революции и Гражданской войне… был военным комиссаром ряда красноармейских частей»{30}.
Александр Фадеев, работая над уже упоминавшимся очерком «Николай Иванович Ежов — сын нужды и борьбы», такими скупыми сведениями довольствоваться, конечно, не мог и взялся дополнить их описанием ратных подвигов Ежова на Восточном фронте. Для начала писатель решил дать портретно-психологическую характеристику своего героя:
«Очень еще юный чернявый парень с густыми черными бровями: мечтательное выражение глаз при сильной складке губ, лицо одухотворенное, волевое… В бою не проявлял никаких черт показного героизма. Героизм его был так же прост и естественен, как он сам»{31}.
Красноармейская часть, куда Ежова назначили комиссаром, входила, по словам Фадеева, в состав Южной группы войск, которой командовал прославленный полководец Гражданской войны М. В. Фрунзе. И вот однажды…
«Дивизия, в которой он служил комиссаром, штурмовала важный стратегический пункт — деревню Иващенково. Противник сосредоточил в ней отборные части. Много раз деревня переходила из рук в руки. Ежов несколько дней не выходил из боев. В последней решающей атаке под сильным пулеметным и артиллерийским огнем противника Ежов был ранен тремя осколками, один из которых пробил ему челюсть. Деревня была взята красными.
Тяжелое ранение надолго вывело Ежова из строя. На всю жизнь у него сохранился шрам правее подбородка. Но этот человек не мог долго жить в бездействии…»{32}
Выше уже приводился рассказ И. И. Минца о службе Ежова в царской армии и отмечалось, что действительности в нем соответствовали лишь названия некоторых воинских частей, в которых Ежов и в самом деле служил. Фадеев пошел дальше. В его очерке действительности соответствует, до какой-то степени, только описание внешнего вида Ежова в ту пору. Все остальное — плод богатого воображения то ли автора, то ли самого Ежова, поскольку боевые эпизоды у деревни Иващенково пересказаны, судя по всему, с его слов. Нечто похожее Ежов примерно в это же время рассказывал и своим сослуживцам. Один из них вспоминал позднее, как в 1937 г. на банкете, устроенном по случаю награждения группы работников НКВД, подвыпивший Ежов поведал присутствующим о своем героическом прошлом периода Гражданской войны. Речь, в частности, шла о ранении в лицо, полученном в одном из боев, а также о том, как за выполнение ответственного боевого задания он был награжден орденом Красного Знамени. Примечательной была концовка этого рассказа. Когда лежащему в госпитале Ежову принесли для вручения орден, он, узнав, что приказ о награждении подписан председателем Реввоенсовета республики Л. Д. Троцким, отказался получать награду и даже бросил орден на пол{33}. Уже тогда — должны были сделать вывод слушатели — он, Ежов, понимал, что Троцкий — это враг партии.
В реальной жизни, однако, все было намного проще, поскольку в Красной Армии Ежов служил исключительно в тыловых частях и ни в каких боях участия никогда не принимал.
Военная служба складывалась у него таким образом. Выехав из Вышнего Волочка, Ежов и мобилизованные одновременно с ним партийные и профсоюзные активисты, прежде чем попасть на Восточный фронт, сделали остановку в г. Зубцове той же Тверской губернии, где их должны были распределить по отдельным частям в соответствии с присланными заявками. Помимо прочего, пришел заказ на пополнение для Красного запасного электротехнического батальона, дислоцированного в Саратове. Затребованное количество людей почти уже набрали, нужен был еще один человек. Предложили Ежову. Он согласился.
Перед отъездом из Зубцова Ежов зашел на местный базар прикупить продуктов, благо сослуживцы, провожая, собрали ему в дорогу немного денег. Попутчики же Ежова оказались без копейки, но, как вспоминал впоследствии один из них, Ежов не стал жадничать и разделил купленное на всех{34}. По тем временам и тем обстоятельствам (у Ежова начиналась цинга, и свежие продукты были ему крайне необходимы) это был, конечно, поступок.
Без особых сложностей добрались до Саратова, и 28 апреля 1919 г. Ежов был зачислен в состав Красного запасного электротехнического батальона, в команду слухачей, в которой обучали радиоделу будущих радистов.
Батальон, сформированный в 1915 г., первоначально размещался в Петрограде, затем был переведен в Саратов. В его задачу входила подготовка разнообразных специалистов военно-технического профиля: радистов, мотористов, минеров, прожектористов и т. д. К весне 1919 г. в батальоне насчитывалось около полутора тысяч человек, из них около ста человек командного, а остальные — переменного состава.
10 мая 1919 г. на очередном общем партийном собрании Ежов был включен в состав батальонной парторганизации. На этом же собрании было рассмотрено предложение военного комиссара Приволжского военного округа об учреждении в ротах и командах должности политических руководителей (политруков). Предполагалось, в частности, что они будут ежедневно по одному часу заниматься политграмотой с красноармейцами своего подразделения. Из двадцати кандидатур выбрали одиннадцать политруков, одним из которых стал Ежов. По-видимому, были приняты во внимание его работа на знаменитом своими революционными традициями Путиловском заводе, о чем он наверняка сообщил новым товарищам по партии, и дореволюционный партстаж. Кроме Ежова, еще один избранный политрук оказался из команды слухачей, поэтому по взаимной договоренности Ежов был переведен в другое подразделение — в команду по формированию полевых радиостанций.
Прошло немного времени, и выяснилось, что собственная политическая подготовка политруков оставляет желать лучшего. В связи с этим было принято решение самостоятельных докладов не читать, а воспитывать красноармейские массы методом собеседований, выбирая такие темы, которые представляли бы интерес для слушателей. Впрочем, особых иллюзий по поводу заинтересованности солдат в такого рода разговорах никто не питал, поэтому рекомендовалось «в случае надобности употреблять некоторое понуждение для привлечения их на собеседования»{35}.
Однако принуждение оказалось не самым удачным способом для приобщения красноармейцев к разговорам «по душам». В результате все в конце концов свелось к чтению газет и традиционным докладам о текущем моменте. Такими же докладами коммунисты батальона регулярно просвещали на Партсобраниях друг друга. Дошла очередь и до Ежова. Как отмечалось в протоколе партийного собрания от 24 мая 1919 г., «т. Ежов в своем докладе обрисовал все важнейшие социалистические партии: социал-революционеров, анархистов и социал-демократов, их строение, на кого они опираются и какие цели преследуют»{36}.
