Константин Сахаров - Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство)
Образованный заграницей чешский национальный совет через свое Московское отделение поднес русскому царю 22 ноября 1916 г. заверения в лояльности и верности. Надо заметить, что в те годы чешские деятели заграницей представляли свою цель в образовании самостоятельного богемского королевства с королем из иностранной династии, указывая на Дом Романовых.
А вот какое свидетельство находим у объективного швейцарского ученого: «Пражский бюргермейстер выражал императору Францу-Иосифу чувства верности и преданности неукоснительно при каждом успехе австрийского оружия. В январе 1917 года «Narodni Listi» писал… «Действия профессора Масарика грязнят честь чешской нации. Любовь всего чешского народа к династии и отечеству крепка и непоколебима. Все, кто заграницей говорит другое, лгуны и предатели. Мы решительно отрицаем, что такие люди имеют право говорить от нашего имени…»
«Депутаты Шмераль, Станек и Масталка подписали королю Карлу (15 февраля 1917 г.) прошение об его короновании в Праге чешской короной, причем они заверяли его в том, что «всегда будут стоят все за него и его преемников, всегда будут верно служить королю и отечеству.»
«…Во время мировой войны словаки-солдаты сражались храбро в австро-венгерской армии, а словаки-националисты держали в рейхстаге патриотические речи (как Юрыга 26 апреля и 9 декабря 1915 г.) о готовности их народа к жертве за венгерское отечество.»[5]
Когда в марте 1917 года неожиданно разразилась в Петербурге предательская революция, чехи быстро почувствовали родственную среду и перекрасились, стали ярыми республиканцами. От временного правительства (Милюков) они добились уже в марте 1917 г. согласия на формирования в России из военнопленных самостоятельной чешской армии. В августе их национальный совет выпустил заем в 20 миллионов франков для нужд армии и революции. В октябре генерал Духонин[6] подписал приказ о формировании чехословацкого трехдивизионного корпуса.
Но события шли катастрофическим ходом. Наступала расплата. Октябрьская революция, большевицкий переворот с его лозунгом — прекращение войны и заключение мира. Духонин был убит в Могилеве большевиками, Русская армия разваливалась. Положение чехов-военнопленных стало снова под вопросом.
После революции, весной 1917 года, поспешил в Россию Масарик, — который подробно описывает это в своей книге «Die Weltrevolution», не скрывая, что в Россию императорскую он ехать побаивался. Причина лежит, понятно, не в том, что утверждает Масарик, эта одна из самых знаменитых фигур современности — по своей изворотливости и по умению делать самые грязные дела с благочестивым видом. Книги людей, подобных Масарику, представляют для массы тем большую опасность, что написаны они человеком, обладающим эрудицией и начитанностью; в этих книгах ложь перепутана с правдой во всех случаях, когда это удобно или выгодно автору.
Масарик по приезде в Россию связался, во-первых, со всеми «вождями» революции, которые, по его собственному свидетельству, были ему очень близки; а далее он поступил всецело в распоряжение французской миссии в России. В своей книге Масарик роняет характерную фразу:[7] «Мы (т. е. чехо-словацкий корпус) были автономной армией, но в то же время были и составной частью французской армии; мы зависели в денежном отношении от Франции и от Антанты.»
Чехо-словацкий корпус осенью 1917 года сосредотачивается на Украине. Сначала чехи ведут переговоры с украинским правительством, но потом делают вольт, и Масарик самолично договаривается с большевицким главнокомандующим Муравьевым[8], причем между ними устанавливается известная близость. Масарик допускает в чешские полки большевицких агитаторов, результатом чего происходит вполне понятная частичная большевизация чехов.
Почти целый год пробыл отец чешской интриги в России, посетив Петербург, Москву, Киев и Владивосток. Масарик входил в связь со всеми кругами, но, как сам он заявляет с гордостью, он отклонил предложение о сотрудничестве с генералами Алексеевым[9] и Корниловым[10], начинавшими тогда отечественную работу именно на слишком широком демократическом базисе и на принципе «верности союзникам», которая чуть не превосходила даже верность самой России. Зато Масарик прочно связался с левым русским лагерем; помимо Муравьева, им были укреплены его отношения с рядом революционных деятелей полубольшевицкого типа. Одновременно в национальный чешский совет в России были набраны левые, ультра-социалистические люди из военнопленных. Чехо-словацкий корпус был предоставлен для углубления русской революции. Для чего это было нужно, — увидим из следующих глав. За свое почти годичное пребывание в России (с мая 1917 по 1 апреля 1918) Масарик провел лишь следующие мероприятия: чехо-словацкие военнопленные были им переименованы в «легионеров»; впервые это имя появляется в России. Затем эти легионеры были им распропагандированы, — все силы направить на создание своего нового государства, не стесняясь никакими моральными нормами; чтобы это было легче, Масарик заранее пел своим «ребятам» восхваления. Русские офицеры были им постепенно удалены с командных постов.
Все усилия чехов были теперь направлены на то, чтобы уехать из России и переброситься на западный фронт во Францию. Самым коротким направлением было на Архангельск и Мурманск и затем морем во Францию. Но, как откровенно признается Масарик[11], от этого пути отказались из-за страха перед немецкими подводными лодками. Был выбран путь через всю Россию к Тихому океану, на что от большевиков было получено согласие. Весною 1918 г. чехо-словацкий корпус был погружен в вагоны и растянулся по всему Великому Сибирскому пути, от Пензы до Владивостока.
Германское и австро-венгерское правительства потребовали от советов во исполнение Брест-Литовского мирного договора разоружения этих военнопленных и обратного заключения их в концентрационные лагери, очевидно с тем, чтобы затем они были возвращены на родину уже не как «легионеры», а как солдаты-изменники и дезертиры. Большевики предъявили в мае 1918 года чехо-словацкому корпусу ультиматум, требуя сдачи русского оружия.
Моральное состояние чешских воинских частей было в то время очень низкое. После русской революции чешский национальный совет получил разрешение производить формирования из лагерей военнопленных; это-то и привело к разворачиванию небольшой бригады в армейский корпус. Увеличение в количестве повлекло за собой колоссальное ухудшение в качестве. Ряды бойцов наполнились людьми, желавшими только уйти из-за колючей проволоки концентрационного лагеря, бывшими дезертирами, изменниками знамени и присяге.
На офицерские должности, включая даже и высшие командные, были подготовлены чешским национальным комитетом, — на замену русских офицеров, — свои из солдат. Они подбирались не по отличиям, не по высоким качествам, а исключительно по преданности национальному совету и по готовности следовать его «революционной морали». Так появились новые чешские генералы и полковники. Из них только один Чечек был ранее младшим офицером австро-венгерской армии; Гайда обладал стажем фармацевта, Сыровой — коммивояжера и т. д.
Часть чешских эшелонов послушно сдала большевикам пушки, пулеметы и винтовки. Но русские офицеры, остававшиеся тогда еще в штабах и на некоторых командных постах и носившие даже чешскую форму, собрали около себя крепких людей и решили оружие сохранить, отказавшись подчиниться ультиматуму. Эти люди понимали, что безоружные они будут игрушкой в руках советской власти, и решили пробиваться на восток силой.
Последовал ряд выступлений чешских воинских частей против красной армии, направившей свои отряды для отобрания у чехов оружия. Вот как описывает этот эпизод генерал-лейтенант ***[12], после большевицкого переворота живший весну и лето на Волге, где он принял активное участие в борьбе с большевиками.
«Весною 1918 года великая война была еще в полном разгаре.
Предсказать ее исход было невозможно. Хозяйничанье Мирбаха в Москве и вывоз из России продовольствия в Германию крайне тревожили наших бывших союзников.
Они готовы были поддержать всякое движение против большевиков.
Восстание чехов как нельзя лучше содействовало планам Франции и Англии о воссоздании восточного фронта на линии Волги или даже Урала, для отвлечения хотя бы части войск с западного фронта.
Использованное агентами Франции и Англии стихийное восстание чехов привело к союзной интервенции в Сибири.
Предполагалось, что чешское движение даст толчок ко всеобщему движению широких слоев русского населения против большевицкого режима, а чехи послужат тем ядром, около которого соберется возрожденная русская армия (как орудие, послушное французской и английской политике. К. С).
