Далхан Хожаев - Чеченцы в Русско-Кавказской войне
В лесу отряд Пиери попал в окружение. Со всех сторон зазвучали выстрелы, царские солдаты и офицеры падали убитыми и ранеными. Отряд Пиери нес большие потери. В этот момент посланная сверху, из густой листвы, меткая пуля смертельно ранила самого полковника. Оставшихся без командира люден охватила паника. Чеченцы, вытащив шашки и кинжалы, с криком бросились врукопашную. Раненный в ногу, майор Комарский продолжал вместе с горсткой солдат обороняться штыками от нападавших алдынцев, но вскоре, получив еще одно ранение, скончался.
«Тут видно, — доносил в своем рапорте на имя князя Г. А. Потемкина генерал-поручик П. С. Потемкин, — что наши егеря совершенно побежали».
Уже со всем отрядом Пиери было покончено. Только одна группа солдат продолжала мужественно отбиваться. Руководил ею двадцатилетний унтер-офицер адъютант полковника Де Пиери. Под ударами чеченских клинков легла вся группа. Но получивший несколько ранений молодой офицер продолжал биться один. Наконец, обессиленный от потери крови, упал и он. Чеченцы узнали его. Ушурме передали, что этот офицер — сын грузинского князя Баграта из Кизляра. Шейх Мансур видел, как храбро сражался грузин. Он приказал перевязать офицеру раны, положить его на носилки, переправить через Сунжу и отдать русским.
Отряд Де Пиери был уничтожен. Сто шестьдесят два солдата и две пушки были захвачены алдынцами.
...В сумерках факельная процессия горцев вышла к переправе. Шедший впереди с белым флагом седобородый старик и его товарищи перенесли покрытого буркой раненого и положили его у ног русских офицеров. Раненого сразу же узнали. Офицеры хотели вознаградить алдынцев. Но чеченцы сказали: «Мы храбрых людей не продаем и не покупаем».
Этим раненым унтер-офицером был князь Петр Иванович Багратион — будущий герой Отечественной войны 1812 года, немеркнущая слава России.[3]
Значение первого успеха чеченцев было велико — резонанс в других областях Кавказа не заставил себя ждать. Эта победа сыграла важную роль и в подъеме личного авторитета Ушурмы. Вскоре при большом стечении народа и посланцев со всего Северного Кавказа он единодушно был провозглашен имамом Кавказа. Движение горцев стало охватывать всю территорию Кавказа от Терека до Кубани. К концу 1785 года силы горцев составляли до 10 тысяч бойцов, главным образом чеченцев, кумыков и дагестанцев.
Одновременно с национально-освободительным движением усилилась и борьба крестьян против своих угнетателей — феодальных владельцев. Владетели деревни Андреевской сообщали своим покровителям — царскому командованию, что «народ из повиновения вышел: есть у них намерение, чтобы нас из деревни выгнать». Под влиянием идей имама Мансура о равенстве крестьяне убегали в лагерь Ушурмы или изгоняли своих князей. Именно простые крестьяне составляли основные силы воюющих за свободу и справедливость горцев.
Под натиском народного сопротивления царское командование в панике оставляло мелкие посты и укрепления, стягивая войска в более сильные крепости. 15 июля 1785 года Майсур с 5-тысячным отрядом восставших попытался штурмом овладеть стратегически важной крепостью — оплотом царской администрации на Тереке Кизляром. Хотя овладеть Кизляром не удалось, все же горцы захватили находящийся в 5 верстах от Кизляра Каргинский редут. В этом сражении в отряде имама были не только чеченцы, кумыки, дагестанцы, беглые казаки и русские солдаты, но также отряды из южнодагестанских ханств.
Авторитет имама все больше возрастал. 29 июля, не давая опомниться царскому командованию, Мансур с отрядом чеченцев, кумыков и присоединившимися отрядами князя Малой Кабарды[4] Дола и узденя[5] Берда Хапцуга двинулся на Григориополис. Два дня горцы осаждали крепость, нанесли ей большой ущерб, и хотя крепость не была взята, задачу привлечения кабардинцев на сторону армии борцов за независимость они выполнили.
Восстание в Кабарде не оставило безучастными закубанских черкесов и ногайцев. В августе 1785 года закубанцы готовятся к соединению с имамом Мансуром для совместных военных действий против царских войск. 20—21 августа отряды Мансура вторично напали на крепость Кизляр. Осажденные царские солдаты и казаки уже мало надеялись на спасение, и многие подумывали о том, чтобы бежать в затеречные станицы, когда гарнизон крепости узнал об идущем на помощь большом военном отряде. Горцы, не вступая в бой, развернулись и ушли в Чечню.
Волнения все больше охватывали горцев. Многочисленные толпы людей стекались к шейху Мансуру в его ставку в аул Алды. Царское командование срочно стянуло на Кавказ войска и сосредоточило их в главных опорных пунктах, образовав три самостоятельных отряда: первый — против чеченцев, кумыков и дагестанцев, второй — против Большой и Малой Кабарды и третий — против закубанских народов. Однако, не отваживаясь предпринять решительных действий, царское командование ограничивалось рассылкой прокламаций, стараясь внести раздор в среду горцев.
22 октября 1785 года Мансур с отрядом горских бойцов двинулся вверх по Тереку, чтобы соединиться с кабардинцами и действовать совместно. В Малой Кабарде происходят крупные ожесточенные столкновения, но военное превосходство царских войск в организации, тактике, опыт широкомасштабных военных действий и наличие более совершенного вооружения и артиллерии оказали влияние на ход сражений. Кавказцы противопоставили царским войскам мужество и героизм, с одними кинжалами кидались на царские пушки. В сражении с корпусом полковника Нагеля воины Мансура применили «новое слово» в военном искусстве — передвижные щиты на колесах, с землей между деревянными перегородками — для защиты пехоты от вражеской артиллерии. Несмотря на военное превосходство царских отрядов, царскому командованию не удалось добиться победы над горцами — после ожесточенного сражения обе стороны ушли на прежние позиции.
Вскоре имам возвратился в Алды, где был принят уже без большого энтузиазма: наступали холода, сказывалась усталость от войны. В ноябре—декабре 1785 года старшины равнинных селений Чечни, Кумыкии и Дагестана, опасавшиеся карательных мер царской администрации на Тереке, приняли решение прекратить военные действия и заменить аманатов (заложников).
Уборка урожая и подготовка к зиме заставляет на время отвлечься от военных дел. Все меньше собирается людей вокруг имама, все больше упреков слышит в свой адрес Мансур от богатейшей прослойки чеченского общества, сбывавшей раньше товар за кордонную линию на Тереке и имевшей огромные доходы. Они уже добились для себя определенных привилегий от царской администрации и не хотели воевать дальше. Несмотря на это, Мансур и его соратники рассылали во все горские селения прокламации и письма, в которых призывали горцев не давать царскому командованию аманатов, не присягать захватчикам и не бояться угроз.
Весть о появлении посланца Аллаха, справедливом и чудесном шейхе Мансуре, разносилась по всем уголкам Кавказа и далеко за его пределами. Повсеместно люди стали требовать равноправия и справедливости. 28 ноября 1785 года в турецкой крепости Согуджак вспыхнуло восстание офицеров и примкнувших к ним ногайцев и адыгейцев под руководством интенданта Хасан-Али. Восставшие готовились присоединиться к имаму Мансуру. Султанские власти были настолько напуганы восстанием, что для его усмирения попросили помощи российского командования. Совместно с царскими войсками турки сумели подавить это восстание.
Сподвижники Ушурмы неоднократно советовали имаму установить в горских землях жесткое государственное управление. Однако Ушурма, чуждый жажды власти и деспотизма, отвергавший идею насилия человека над человеком, ратовавший за социальную справедливость, не принимал меры к упрочению своей власти. И все же для более эффективной войны с захватчиками нужны были организационные изменения.
Имам проводит реорганизацию войска. Собираемая подать для неимущих людей и сирот отдавалась теперь мобилизованным в его отряды горцам. Формировалась регулярная армия, от каждой аульской мечети должно было выставлятъся по два воина, постоянно находившихся в войске имама. Войска делились на десятки. Во главе каждого десятка стоял тамада (предводитель). Были назначены также командиры и более крупных подразделений. Мансур запретил каким бы то ни было отрядам идти к российской стороне без его ведома и приказал наказывать за воровство и грабеж, даже если эти деяния совершались на российской стороне.
Беднейшая и обездоленная часть горского крестьянства продолжает сплачиваться вокруг имама. В лагерь Ушурмы непрерывно бегут подвластные крестьяне кумыкских и дагестанских владетелей. Зависимые крестьяне в деревнях по приезде туда Ушурмы открыто восстают против своих владельцев. О популярности шейха Мансура в горской среде говорил русский писатель Л. Н. Толстой в своей повести «Хаджи-Мурат»: «Это был настоящий святой. Когда он был имамом, весь народ был другой. Он ездил по аулам, и народ выходил к нему, целовал полы его черкески, каялся в грехах и клялся не делать ничего дурного. Старики говорили: тогда все люди жили, как святые — не курили, не лили, не пропускали молитвы, обиды прощали друг другу, даже кровь прощали. Тогда деньги и вещи, как находили, привязывали на шесты и ставили на дорогах».[6]
