Джек Голдстоун - Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории, 1500-1850
Помимо высокой производительности сельского хозяйства и ткацкой промышленности, Восточная Азия обладала огромными преимуществами в том, что мы назвали бы сегодня технологией материалов. Китайцы достигли совершенства в бронзовом литье почти одновременно с изобретением письма и стали мастерами литья чугунной утвари за тысячу лет до европейцев. Китайцы (как корейцы и японцы) также создали великолепнейшую — глазурованную узорами полупрозрачную — керамику, которую мы сегодня называем тонким, или китайским, фарфором. В действительности, китайская керамика пользовалась таким спросом по всей Азии, что уже в XVII в. китайцы создали работающие на угле заводы с тысячами работников, которые производили изделия с узорами, ориентированными на ближневосточных или европейских покупателей.
Китайцы также изобрели недорогую бумагу и ксилографию, а потому обладали богатейшими библиотеками за века до того, как полномасштабное массовое книгопечатание и библиотеки появились в Европе. Даже бумажные деньги (также ставшие возможными вследствие недорогой бумаги и печати) использовались в Китае задолго до того, как они стали использоваться в Европе. Для большинства письменных документов Средневековья европейцы использовали дорогие кожи животных (веленевая бумага или пергамент). Арабские посредники продавали азиатскую бумагу европейцам на протяжении почти 400 лет (с IX по XIII в.), пока европейцы не научились изготавливать ее сами. Дорогостоящие красители (для ткани и красок), порох и спички — все приходило из различных частей Азии.
Наконец, азиатские земли были источником распространения ценных пряностей, благовоний — в основном перца, а также корицы, гвоздики, кардамона, мирра, ладана. Позднее Аравия, Индия и Китай стали поставщиками чая и кофе для европейского повседневного потребления, но эта торговля наладилась лишь спустя сто лет после путешествия Колумба. Азиатские общества, обладавшие более производительным земледелием и более передовой технологией на протяжении многих столетий, казались европейцам сказочно богатыми. Известно, что масштабы судоходства поразили еще Марко Поло, венецианского купца, посетившего Китай в XIII в. Вплоть до середины XVIII в. европейцы восторгались богатствами, технологическими навыками и высококачественными товарами Востока.
Загадочное возвышение Европы
Как же тогда вышло, что к середине XIX в. ситуация изменилась настолько, что азиаты стали казаться более бедными и отсталыми, чем европейцы? К 1911 г., с распадом Китайской империи, европейцы уже считали Китай землей недоразвитости и косных традиций, а не передовой цивилизации. Европа распространяла свое политическое и экономическое господство по всему миру, колонизировала множество регионов, диктовала условия торговли другим и обладала техническим превосходством и материальным богатством, казавшимся недостижимым для не-европейцев. Памятуя о том, каким мир был в 1492 г., возникает вопрос: как все это могло произойти?
На протяжении последних двух столетий европейцы объясняли свой внезапный приход к мировому господству наличием у себя набора исключительных добродетелей. Отмечая элементы своей истории и культуры, заимствованные у Древней Греции и Рима и воспринятые с эпохи Возрождения, европейцы гордились своими достижениями в познании природы. Они предавались самовосхвалению ввиду высокой развитости своих городов и их торговли, иногда забывая, что когда они присоединились к всемирным торговым кругам, высокоразвитые города и огромная торговая сеть уже существовали в Азии.
Иногда европейцы объясняли свой успех религией, утверждая, что христианство было совершенной основой для экономической деятельности. В иные времена европейцы указывали на свою систему правления — и конкуренцию между различными европейскими государствам в начале Нового времени — как на причину своего успеха.
Некоторые объяснения звучат скромнее, например, те, согласно которым европейцы вовсе не заслуживали своих несметных богатств, доставшихся им в результате грабежей. Начиная с постройки Колумбом фортов на Карибах, европейцы становятся захватчиками, по всему миру разграблявшими богатства и ресурсы коренного населения.
Наконец, согласно другим объяснениям, Европе просто повезло с некоторыми ресурсами — углем и железом для промышленности в Европе, — или с обезлюдевшими в результате истребления коренного населения землями Америки, которые они могли использовать, обеспечивая превосходство над другими регионами мира.
Все эти и другие идеи, несомненно, следует учесть. Однако их также следует тщательно рассмотреть и проверить. Мы не можем с легкостью утверждать, что любые из факторов, которые, как мы считаем, сделали Европу особенной, на самом деле отсутствовали в Азии или Африке. Стоит лишь присмотреться. Нам также не следует считать, что только лишь потому, что Европа в чем-то выделялась на фоне других регионов, эти отличия привели к лучшим результатам. Они могли точно так же привести и к худшим результатам, так что нам следует тщательно рассмотреть причины и следствия, чтобы знать наверняка, что тот или иной фактор в действительности привел к определенному результату.
Таким образом, в следующих главах мы попытаемся провести сравнительное исследование того, какие именно различия привели к столь внезапному приходу Европы к мировому господству. И надолго ли они сохранятся.
Дополнительная литератураBrian Fagan, The Long Summer: How Climate Changed Civilization (New York: Basic Books, 2004).
Kenneth Pomeranz, The Great Divergence (Princeton, NJ: Princeton University Press, 2001).
ГЛАВА 2.
Модели изменений в мировой истории
ОБЗОР ГЛАВЫ: мы привыкли думать об изменениях в истории как о поступательном движении вперед: люди становятся богаче и образованнее; города и страны растут. Но так было не всегда. Изменения в мировой истории часто происходят циклически. Вспышки прогресса сменяются регрессом или длительными периодами застоя. Это относится как к Европе, так и к другим крупнейшим цивилизациям на протяжении всей истории.
Некоторые исследователи ссылаются на примеры прогресса в Европе до XVIII в. в областях социальных изменений, усовершенствования технологии или же ограничения рождаемости как на ответственные за возвышение Запада.
Но поместив их в более широкий контекст, мы увидим, что они представляют собой лишь часть более продолжительных циклов и весьма напоминают эпизоды, уже имевшие место примерно в то же время в других цивилизациях.
КОГДА мы размышляем о долгосрочных социальных изменениях, естественным для нас является представление об изменении как о чем-то, что происходит с нами постоянно — цены растут, население увеличивается, города расширяются, технологии совершенствуются. Если мы думаем о современности как о чем-то отличном от того, что имело место раньше, мы чаще видим, что изменяются темпы развития, а также то, что изменения в современном мире происходят гораздо быстрее.
Однако реальность значительно сложнее. Задолго до современности в истории имели место эпизоды резкого роста населения, цен, урбанизации и технологического развития. Большинство великих империй начинались с внезапного роста и социальных изменений. Однако совокупный эффект подобных изменений был ограниченным, поскольку они не были устойчивыми. Напротив, неожиданно все поворачивалось вспять, а эпидемии, неурожаи, войны, революции и другие бедствия вели к резкому сокращению численности населения. Урбанизация и торговля также обычно приходили в упадок, а предшествующие технологические достижения зачастую предавались забвению. За подобными периодами упадка часто следовали длительные периоды относительной стабильности, когда население, цены, города и технологии могли оставаться неизменными на протяжении веков.
Так, принято считать, что во время поздней Римской империи (начало IV в.) население Англии превышало 4 миллиона, в начале XIV в. оно вновь составляло около 4 миллионов человек, и вновь — 4 миллиона в начале XVIII в.[4] Это не значит, однако, что население Англии оставалось постоянным на протяжении более тысячелетнего периода. Скорее, население переживало несколько периодов роста, а затем сокращения и застоя, за которыми следовало медленное восстановление. Вероятно, население Англии сократилось примерно до 2 миллионов человек около 500 г. и достигло вновь этого уровня в конце XIV — начале XV в. И не только одна Англия; в Италии, Германии, Турции и Китае с древнейших времен до XIX в. документы сообщают о периодах, когда болезни, война и голод выкашивали от четверти до трети населения в пределах одного поколения.
Иными словами, особенности современного мира заключаются не только в темпах изменений. До XIX–XX вв. типичная модель экономических изменений была цикличной: были времена, когда население, цены, урбанизация и технологический рост одновременно возрастали, и времена, когда происходил спад или никаких изменений не наблюдалось. По сравнению с этим, начиная с 1800 г. в Европе (а с 1900 г. и в остальном мире), модель экономических изменений заключалась в ускорении роста, когда в каждое последующее десятилетие рост населения, городов и технологических изобретений был быстрее, чем когда-либо прежде. Население и технология прогрессировали все быстрее, прерываясь лишь относительно незначительными спадами или краткими периодами стабильности.
