Борис Кузнецов - «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов
Награжден орденами Ленина, Октябрьской Революции, «За военные заслуги» и многими медалями.
Автограф Олега Ерофеева.
Автор с адмиралом Ерофеевым на обеде в честь 100-летия подводного флота России.
* * *Обычно я встаю рано. В 5 часов утра, когда на моем рабочем столе дымился кофе, а рядом с чашкой лежала еще непрочитанная, а только пролистанная книга адмирала Ерофеева, волновавшая меня предвкушением познания и нового открытия, раздался телефонный звонок.
— Борис Аврамович, здравствуйте. Меня зовут… — И он назвал незнакомую мне фамилию.
— Мы с вами мельком встречались в Главной военной прокуратуре, вы вряд ли меня помните. Я вам звоню из… — И он назвал одну из стран дальнего зарубежья. — Вы знаете о том, что следователь Егиев кроме постановления о прекращении уголовного дела вынес еще дополнительное постановление?
— Какое еще постановление?
— Это дополнение, хоть и несекретное, тщательно скрывалось от вас. Оно не использовалось ни в докладе Устинова президенту, который был опубликован, ни в книге Устинова. Я могу выслать вам текст по электронной почте.
Спустя несколько часов я уже читал этот документ, сфотографированный на современный цифровой фотоаппарат с высоким разрешением. Кончики волос на голове задымились.
За что боролись?! Такой вопрос возник вполне логично.
Многое из того, что я приводил в своих жалобах, что обсуждалось, ставилось под сомнение в печати, служило доводами многочисленных мнений, судебных решений, уже давно опровергнуто самим следствием.
Второй вопрос: зачем Егиеву это дополнение потребовалось? Он выполнил все, что предписывалось ему его руководством: гибель «Курска» и экипажа — стечение роковых обстоятельств, где виновных нет. Государственная награда, повышение по службе и в звании, он уже генерал-майор юстиции. И тут это дополнение…
На второй вопрос однозначного ответа у меня нет. Есть только версии.
Могу предположить, что мое общение со следователем Артуром Егиевым отложило отпечаток на его позицию. Мне кажется, в нем боролись два противоречивых чувства. С одной стороны, ему нужно было завершить расследование, не дать возможность защите причинить ущерб выводам следствия, возможно, свою роль сыграли и карьерные соображения. С другой стороны, Артур как бы абстрагировался от Савенкова и Устинова, не раз давал понять, что он — человек подневольный. Думается, его не покидала мысль, что в случае отмены постановления о прекращении дела «Курска» и обнаружения подтасовок и фальсификации заключения экспертиз Колкутина и Козлова он станет крайним.
Не исключаю, что его беспокоила совесть. Во всяком случае, во время моего общения с ним Егиев производил впечатление порядочного человека, не раз краснел, несколько раз подчеркивал свою подневольность. Его отношение ко мне, к тем доводам, которые я использовал, чтобы опорочить основное постановление, не было агрессивным, что резко отличало его от Колкутина, Савенкова и Устинова.
В дополнительном постановлении речь идет о законности принятого решения относительно участия атомного подводного ракетного крейсера «Курск» в учениях, о качестве подготовки, обеспеченности, технического состояния средств и проведения спасательной операции.
10 из 21 пункта дополнения посвящены стукам — их происхождению и оценке выводов экспертов, включая экспертизы с участием главного судебно-медицинского эксперта Министерства обороны Виктора Колкутина и главного штурмана ВМФ Сергея Козлова. Говорится также об оценке показаний командующего Северным флотом адмирала Вячеслава Попова и его заместителя вице-адмирала Юрия Бояркина о присутствии в районе учений иностранной подводной лодки. Несколько моментов касаются времени объявления лодки аварийной.
В последнем резюмирующем пункте перечисляются причины, помешавшие спасти подводников из 9-го отсека «Курска».
Чтобы избежать повторов, я включаю экспертное мнение адмирала Олега Ерофеева и доводы, указанные в дополнительном постановлении Егиева, в те разделы книги, которые посвящены соответствующим аспектам трагедии.
Глава 2. Про то, как поменялось название первого издания книги. Предисловие к первому изданию
Когда я правил последние строчки рукописи первого издания этой книги, позвонил мой старый знакомый из Генеральной прокуратуры и предупредил, что из печати выходит книга Владимира Устинова «Правда о „Курске“». Надо же, и у меня такое же название!
Поначалу возникла мысль: Устинов прочитал опубликованные в середине сентября 2004 года в журнале «Коммерсантъ-Власть» фрагменты из моей книги, а также статью Юлии Латыниной и оперативно отреагировал. Но я тут же отбросил ее — за несколько дней написать и издать книгу невозможно. Еще летом 2002 года, когда адвокат Дмитрий Гаврилин и мой помощник Дмитрий Раев ксерокопировали некоторые материалы из уголовного дела по факту гибели «Курска» и когда шло их первичное осмысление, кто-то из ребят сказал мне, что одновременно ксерокопируется еще один экземпляр уголовного дела.
На традиционной встрече в кабинете главного военного прокурора Александра Николаевича Савенкова я спросил:
— Зачем еще одна ксерокопия дела?
— Шеф собирается написать книгу, — ответил Савенков.
— Сам что ли?
— Сам, — ответил Александр Николаевич. — Он всегда пишет сам.
Когда я еще только знакомился с уголовным делом и прощупывал уязвимые места следствия, тот же Александр Савенков и Главком ВМФ Владимир Куроедов обхаживали меня, чтобы «помочь» мне сформировать позицию по делу. Тогда я о книге и не помышлял. В Израиле, где мы с женой отдыхали, почти неделю мы провели в беседах с моим старым приятелем Игорем Губерманом. К тому времени дело «Курска» прошло все круги судебного ада. Я рассказал Игорю обо всех перипетиях и получил мудрый совет: «Садись за книгу».
К октябрю 2004 года книга была почти готова, а 29 октября 2004 года появилось первое сообщение о презентации книги Устинова «Правда о „Курске“». Как только первые экземпляры устиновской книги появились в книжных магазинах, я купил ее, засел за чтение с карандашом в руках и только тогда осознал, какой бесценный подарок сделал мне генеральный прокурор! И хотя мой авторский договор по срокам предоставления рукописи издателю затрещал по швам, не воспользоваться подарком Устинова я не мог. В судебном процессе тоже адвокат выступает последним.
Посоветовавшись с издателем, я решил книгу концептуально не перерабатывать. Переделал подзаголовок. Первоначально он был такой же, как у Устинова, — «Правда о „Курске“». Но двух правд, двух истин быть не может. Появилась новая глава — «Диалоги с оппонентами», в которой опровергались основные доводы Устинова. Моя книга стояла на полках книжных магазинов рядом с книгой Устинова, и заинтересованный читатель мог сравнить и оценить, где правда о «Курске», где — полуправда, а где — ложь.
На прилавках магазинов книга простояла недолго — через пару месяцев она исчезла с полок, несмотря на немалый по нынешним временам тираж — 10 000 экземпляров. Еще какое-то время ее можно было купить в Интернете, но вскоре она закончилась и там. Запросы и обращения ко мне с просьбой подарить или продать книгу продолжают поступать до сих пор. Поэтому и выходит второе издание книги.
Глава 3. Почему вредно врать и зачем нужна эта книга
До гибели АПРК «Курск» советский и российский флот терял корабли, терял моряков, но ни потеря никогда ранее не вызывала такого общественного резонанса в стране и в мире. Никогда — и это я не раз повторял — не было столь масштабного и квалифицированного расследования. Никогда ранее материалы о гибели военных кораблей не становились достоянием публичной дискуссии такого масштаба.
В деле «Курска», которое будут изучать историки флота, конструкторы будущих субмарин, дети и внуки подводников, не должно быть ни капли лжи. Полуправда, которая хуже лжи, порождает безнаказанность, поощряет безответственность и халатность. А это ведет к новым потерям. Гибель девяти моряков на «К-159», по моему глубокому убеждению, — результат того, что о «Курске» не сказана вся правда. Кстати, так же считал бывший в то время министром обороны Сергей Иванов.
Атомная подводная лодка проекта 627А «Кит» затонула 30 августа 2003 года при буксировке на утилизацию. Погибли 9 человек.
Несколько слов о самом расследовании. Целый ряд следственных действий и экспертиз вызывает у меня чувство профессионального восхищения. (Кто-то может счесть такой тон при таких трагических событиях неуместным.) Например, с точки зрения криминалистической тактики, осмотр отсеков «Курска» — не что иное, как новое слово в практике. Осмотр ведется по-объектно. Сначала вырабатывается маршрут движения следователей, специалистов и понятых при осмотре отсека. Затем осматривается и описывается положение тел моряков. В осмотре участвуют специалисты — судебные медики. При повторном движении по тому же маршруту с участием специалистов по устройству корабля осматриваются и описываются механизмы и приборы, фиксируется состояние каждого из них: внешний вид, целевое назначение, положение вентилей, показания приборов. При третьем прохождении осматриваются и описываются книги и журналы, снаряжение, а также другие предметы, привнесенные в отсек извне. Специалисты дают пояснения.
