Карл Абжаген - Адмирал Канарис
В связи с усилиями, которые Канарис прилагал, чтобы воспрепятствовать расширению войны, следует упомянуть также и Швейцарию. Нет никаких сомнений по поводу того, что Гитлер во время войны несколько раз обдумывал идею присоединить и Швейцарию к «новой, более прекрасной Европе» под его господством, хотя дело не дошло ни до конкретных военных приготовлений, ни до конкретных действий против Швейцарской Конфедерации. Осенью 1942 г. Риббентроп направил немецкой дипломатической миссии в Берне требование сообщить о том, на какой период времени Швейцария обеспечена продовольствием и сырьем. В подробном отчете посольство ответило, что Швейцария благодаря своей предусмотрительной экономической политике накопила столько сырья и продовольствия, что сможет продержаться в экстренной ситуации около двух лет. Какого типа планы немецкий посланник Кёхер разглядел за этим запросом Риббентропа, видно из того, что к своему отчету он приложил указание на то, что швейцарцы — упорный и крепкий горный народ, который в случае нападения окажет ожесточенное сопротивление. То, что швейцарцы отдадут жизненно важные пути через Готард и Симплон неразрушенными в руки завоевателя, совершенно исключено. Кроме того, в случае нападения на Швейцарию нельзя будет рассчитывать на улучшение положения с транспортными перевозками через Италию.
С согласия Кёхера советник посольства Тео Кордт, прикомандированный к дипломатической миссии в Швейцарии, сообщил Канарису о запросе Риббентропа и ответе миссии. Вслед за этим Канарис в своем отчете вышестоящим военным ведомствам в эффектной форме подчеркнул волю к сопротивлению, а также экономическую и оборонную мощь Швейцарии, сочетающуюся с ее благоприятным географическим положением. Общими усилиями дипломатической миссии и разведки, похоже, удалось отговорить Гитлера от планов нападения на Швейцарскую Конфедерацию. Незадолго до увольнения из разведки Канарис во время своей последней поездки в Берн опять с удовлетворением говорил об этом успехе совместных усилий, в результате которых было предотвращено нападение на Швейцарию.
Еще раньше он подобным же образом взаимодействовал с дипломатической службой. Во время военной кампании во Франции летом 1940 года наступающим немецким войска на вокзале Ла-Шарите попали в руки многочисленные секретные документы, в том числе переписка швейцарского генерала Гвизана с французским генеральным штабом. Государственный секретарь фон Вайцзеккер, который опасался, что Гитлер использует эту переписку как повод, чтобы обвинить Швейцарию в нарушении нейтралитета и постарается извлечь из этого военные выгоды, сообщил через Кордта швейцарскому правительству о судьбе этих документов. Канарис, который активно сотрудничал с Вайцзеккером сначала — до августа 1939 г. — в борьбе за сохранение мира, а потом за то, чтобы сдерживать войну в возможно узких рамках, передал со своей стороны в Швейцарию по доступным ему каналам предостережения о грозящей ей опасности.
Семнадцатая глава
Борьба с внутренним врагом
Мы должны еще раз обобщить все сказанное об отношениях между Канарисом и тайной государственной полицией (гестапо), иначе говоря, с главным управлением службы безопасности, а также рассмотреть, как развивались эти отношения в ходе войны.
О том, что Канарис стремился поддерживать, по крайней мере внешне, хорошие личные отношения с Гейдрихом, мы уже упоминали. Однако недоверие Гейдриха и Гиммлера к Канарису и разведке никогда не исчезало. Отношения между главным управлением службы безопасности и разведкой ухудшались еще и потому, что Гейдрих время от времени предпринимал попытки расширить полномочия своих служб за счет абвера. Особенно он старался в отношении третьего отдела разведки, сфера деятельности которого пересекалась с гестапо. По настоянию Гейдриха в конце 1941 — начале 1942 гг. состоялись переговоры между ним и Канарисом. Канариса на этих переговорах сопровождал начальник третьего отдела, полковник Бентивеньи, в то время как Гейдриха, кроме начальника четвертого управления службы безопасности группенфюрера Мюллера, сопровождали еще два высокопоставленных чиновника службы СД. На этих переговорах Гейдрих открыл свои истинные намерения, заявив, что он вообще согласился на переговоры с Канарисом только ввиду военного положения; после войны вся область деятельности разведки перейдет к гестапо. Гейдриха явно удивило, что Канарис отнесся к его заявлению без протеста. Нас же после того, что мы знаем о мнении Канариса относительно перспектив войны, его поведение мало удивит.
Канарис вел себя на переговорах соответственно принятому им методу. Внешне он пошел на большие уступки Гейдриху. Они в принципе обо всем быстро договорились. По результатам переговоров Гейдрих велел составить проект соглашения и переслать Канарису. На этот проект Канарис ответил спустя некоторое время взаимным предложением, в котором основные уступки в целом ряде отдельных пунктов опять уменьшались, на что Гейдрих прореагировал очень резко. Он заявил, что в таком случае его личные переговоры с Канарисом не имеют никакого смысла. Он пригрозил пожаловаться Гиммлеру и отказался от дальнейших переговоров с Канарисом. Когда тот лично зашел в главное управление, чтобы мирно уладить разногласия, Гейдрих не принял его. Теперь Канарис почувствовал опасность. Он попросил Кейтеля вмешаться, и после того как тот поговорил по телефону с Гейдрихом, между Гейдрихом и Канарисом состоялись новые переговоры. Они привели к письменному соглашению по спорным пунктам. Канарис понимал, что на этот раз в борьбе мнений с начальником главного управления службы безопасности он оказался на второй роли.
Об окончательном соглашении, ставшем результатом этих переговоров, было сообщено в конце мая 1942 г. на совместном заседании большого числа высокопоставленных сотрудников гестапо, службы СД, уголовной полиции и офицеров разведки в присутствии Канариса и Гейдриха во время встречи в замке в Праге, где Гейдрих остановился как исполняющий обязанности генерал-губернатора Богемии и Моравии. Выбор места для этой встречи можно, пожалуй, объяснить тем, что Гейдрих хотел таким образом документально зафиксировать свой триумф над абвером. Это был его последний триумф. Через неделю он был убит чешскими патриотами.
Вот в основном важнейшие события военного периода в отношениях между Канарисом и Гейдрихом. Из них не видно, было ли причиной недоверия Гейдриха к Канарису лишь враждебное отношение начальника национал-социалистической полиции к человеку, который не принадлежал к нацистской партии, и недоверие к вермахту вообще, или у него были какие-то особые причины для подозрений. Из показаний штандартенфюрера СС и группенляйтера в четвертом управлении службы госбезопасности Гуппенкотена в Нюрнберге можно сделать вывод, что гестапо долгое время не получало из своих официальных источников никаких точных и надежных сведений о планах переворота, которые уже за много лет до начала войны, а с 1938 года в совершенно конкретной форме создавались в окружении Бека, Канариса и Остера. Однако некоторые сведения, которые доходили до гестапо, давали уверенность в том, что определенные круги внутри руководства вермахта занимаются разработкой планов переворота и что разведка при этом никак не могла стоять в стороне.
Первый повод к таким подозрениям дал, очевидно, так называемый инцидент в Венло. Недалеко от голландского городка Венло 8 ноября 1939 г. два сотрудника британской секретной службы Бест и Стивенс, находясь непосредственно на германо-голландской границе, но на голландской территории, подверглись нападению сотрудников гестапо и были насильно увезены на немецкую сторону. Руководителем этой акции был Шелленберг, ставший впоследствии начальником зарубежного отдела разведки. Хотя задержанные англичане не дали показаний, которые могли бы навлечь подозрение на отдельных людей, однако в СД на основании допросов сделали вывод, что британская секретная служба располагает данными о существовании заговора высокопоставленных немецких офицеров против Гитлера с участием западных держав. О недоверии Гейдриха к Канарису и разведке говорит тот факт, что начальник главного управления службы безопасности при разговоре с Канарисом отказался дать ему на просмотр протоколы допросов Стивенса и Беста. На вопрос Канариса, есть ли в этих протоколах негативный материал против сотрудников разведки или других служащих вермахта, Гейдрих ответил отрицательно, однако добавил, что, по данным допросов, в высоких кругах вермахта есть целый ряд служащих, на которых падает подозрение.
Мы уже ранее упоминали, что гестапо, расследуя дело о том, что западные державы, вероятно, были предупреждены о начале наступления 10 мая 1940 года, нащупало след, ведущий в Ватикан; однако тогда не удалось получить фактический материал. Гейдрих из заявлений сотрудников гестапо узнал, что разведка также стремилась получить сведения о результатах расследования главного управления службы безопасности, однако результаты своих собственных расследований оставила в секрете; о недоверии Гейдриха говорил также тот факт, что он дал строгие указания не предоставлять абверу никакой информации о дальнейшем ходе следствия, а в личных беседах воздерживаться от обсуждения этой темы. В начале 1942 г. служба СД впервые напала на след, который привел ее к Остеру. Все указывало на то, что его деятельность в области внутриполитической разведки находилась в противоречии с разграничением полномочий между гестапо и абвером. Бывший председатель суда второй инстанции доктор Штрассман был арестован, потому что он якобы пытался установить связь с левыми кругами с целью наладить обмен информацией в области внутренней политики. Арестованный признался, что действовал по поручению двух сотрудников из центрального отдела, которым руководил Остер. Странно, что хотя Гейдрих в кругу своих высоких чиновников и указал на факты нарушения заключенного с Канарисом соглашения, однако не сделал из этого никаких выводов. Более того, он распорядился, чтобы дело до поры до времени закрыли. До своей смерти, последовавшей несколько месяцев спустя, он так к нему и не вернулся.
