Исаак Тейлор - Славяне и арийский мир
Мы предположили бы скорее противное, так как культ огня у римлян посвящен был Весте, и это был огонь домашнего очага, тогда как Агни индусов имел совершенно другое значение: он представлял собой огонь жертвоприношений или огонь небесный.
Гестиа греков сходна и по имени, и по значению с Вестой римлян{282}, и это есть наиболее поразительное сходство, существующее между греческой и римской мифологиями, так как есть основание думать, что Веста была самым древним божеством Рима. Но в Индии не встречается никаких следов этого древнего обожания. По-санскритски существует лишь имя в форме vastu, обозначающее просто дом или жилище.
Самый факт, что культ Весты представляет собой наиболее достоверное сходство между мифологиями греков и римлян, является доказательством зачаточной степени их общей цивилизации. Только у самых грубых из существующих диких племен, каковы, например, австралийцы, считается за обязанность поддерживать постоянно огонь, принадлежащий племени, так как если бы он погас, то им пришлось бы просить его у одного из соседних племен, так как они не умеют зажигать его вновь. Поддержание огня, принадлежавшего племени, было общественным учреждением у чиппиваев и индийцев натчез, у которых известные лица специально посвящались этому занятию{283}; а принятие и посвящение в корпорацию весталок в Риме было, по-видимому, продолжением подобной же практики, так как эта общественная обязанность лежала сначала на дочерях дома, получавших религиозную санкцию для поддержания неугасающего огня.
Имя Прометея, который, по словам греческого мифа, принес смертным огонь с неба, может быть объяснено санскритским pramantha; но это слово не сделалось у индусов мифологическим термином; оно обозначало просто инструмент, при помощи которого огонь добывался посредством трения. Здесь ясно, что мифологическое представление явилось позднее разделения греков с индусами, и мы из этого можем только заключить, что снаряд для произведения огня был известен раньше лингвистического разделения. Таким образом все эти доказательства сводятся к убеждению нас в том, что наиболее первоначальный изо всех культов, культ огня, не восходит к самому отдаленному периоду, но получил начало отдельно у арийцев восточных и арийцев западных.
Разделение между языками тевтонским и кельтским гораздо глубже, чем между индусским и иранским; но, как мы уже показали, слова, относящиеся к цивилизации, доказывают, что отношения между кельтами и тевтонами были сношениями, возникшими позже, вследствие географического соприкосновения и политического преобладания. Существуют основания предполагать, что значительная часть тевтонской мифологии происходила из кельтского источника, подобно тому, как мифология греков получена была им от семитов. Профессор Райе думает, что мифы, относящиеся к Водену, великому богу тевтонов, могут иметь кельтское происхождение и сравнивает имя Водена с кельтским именем Гвидиона{284}. Но так как не встречается никакого похожего имени и никакого похожего мифа у италийских рас, которые лингвистически приближаются гораздо более к кельтам, чем тевтоны, то происхождение этих мифов относится, вероятно, не ко времени кельто-тевтонского единства, но к эпохе гораздо более поздней, когда тевтоны жили под политическим преобладанием кельтов.
Можно также сблизить Тора или Дунара, бога грома у тевтонов, с богом грома у кельтов, Таранукусом (галльское taran, гром); профессор Райе находит Тутиорикса, галльского Аполлона, в солнечном герое германских легенд, Теодорихе; он сближает также Эзуса галлов с Анзесом тевтонов и с древнескандинавским именем oesir, которое применяется к богам вообще и которого этимология может быть объяснена санскритским asus, дыхание жизни. Он сравнивает также Марса тевтонов «славного или великолепного Тиу» с Ллюдом (король Люд), известным также под именем Нуады с серебряной рукой. Имя Нуада, первоначально Ноденс, может быть сравнено с Нептуном римлян, которое написано в форме «Nethuns» на древнем зеркале. Камулос, бог неба у кельтов, соответствует этимологически Гиммелю у тевтонов, а по своим функциям он сходен с Ураном, но небо было обожаемо тевтонами под именем Воден, а не Himmel.
Кун думает, что Сарама, посланник Индры, олицетворяет ветер, профессор Макс Мюллер с меньшим основанием делает из него зарю; и можно отожествить его, по крайней мере этимологически, с Гермесом греков, посланником Зевса. Ведийский Ушас, розовый свет утра, этимологически то же божество, что и греческая Эос и латинская Аврора, а ведийский Суриа тождествен с латинским Sol. Другие мифологические существа Греции и Индии, которых думали приравнять один к другим, суть: Флегиас и Bhrgu, Трита и Тритон, Форонеус и Бураниу; кентавры и гандарвас, наконец, очаровательная Сараниус, утренняя заря, и мрачные эриннии, неумолимые фурии греков.
Но некоторые из этих отожествлений более этимологические, чем мифологические, а другие отвергнуты наибольшими учеными. Возможно, однако, что есть связь между Янусом и Ζάν, между Юноной и Διώνη.
Профессор Макс Миллер пытался отожествить индийских марутов с Марсом римлян. Но в греческой мифологии или даже в мифологии иранской, которая гораздо ближе к латинской мифологии, чем мифология индусов, не встречается никакого следа Марса или марутов, и мы принуждены прийти к заключению, что создание марутов произошло позднее разделения индусов и иранцев и гораздо позднее, чем разделились расы италийская и индийская; тожество Марса (Martis) с богом грозы у вавилонян Мату или Марту по меньшей мере столь же вероятно, как и какое бы то ни было сродство между Марсом и индусскими марутами. Не только маруты, но и Рудра и другие индийские божества, находящиеся в близком отношении с Индрой, не известны в Авесте. Брама, который впоследствии заменил Индру в качестве верховного бога Индии, появляется в Риг-Веде, а также и Вишну; но Сива и Кали, в настоящее время занимающие столь преобладающее место в индусской религии, там не упоминаются и имеют, по всей вероятности, дравидийское происхождение.
Когда добросовестно прочтешь все эти толстые тома, написанные с целью отожествить божества Индии и Европы, то удивляешься, констатируя незначительность положительных результатов, принимаемых всеми учеными. Это превосходно замечено Лангом{285}. «Маннгардт, — говорит он, — будучи сначала последователем санскритской школы, принужден был сознаться, что сравнительная мифология не принесла тех плодов, которых от нее одно время ждали, и что приобретения этой науки, которые можно считать достоверными, сводятся к весьма небольшому списку параллелей. Достигнуто сближение индийского Варуны и греческого Урана; индийского Bhaga и славянского Бога; индийского Парьяниа с литовским Перкуном и, наконец, индусского Диауса с греческим Зевсом». Маннгардт прибавляет, что большое число других сближений, каковы сопоставление Сарамейа и Гермеса, Сараниус и Эриннии, гандарвов и кентавров не выдерживают критики, так что эти остроумные выдумки следует считать скорее за игру ума, чем за положительные научные выводы.
Но даже те четыре отожествления, которые Маннгардт считает положительно установленными, суть более или менее кажущиеся. Если Варуна, Бага, Парьяниа и Диаус были божествами, которым поклонялись первобытные арийцы, то мы могли бы ожидать, что найдем эти имена во всей группе арийских языков, как находим там названия матери, жены и дочери, собаки, коровы, повозки и колеса, пяти и десяти. Но мы их не находим. Диаус является единственным распространенным именем, но даже и в этом случае, наиболее убедительном, мы имеем причины сомневаться, чтобы Диаус был когда-нибудь верховным божеством первобытных арийцев.
Система санскритов основана на четырех индусских именах: Бага, Парьяниа, Варуна и Диауса. Поэтому нам надо исследовать ближе действительное значение этих четырех имен.
Древнескандинавский Фьоргин был отожествлен Гриммом{286}с Перкуном, богом грома у литовцев, и, вероятно, со славянским Перуном; но профессор Райе считает неудачной попытку установить сродство между ними и санскритским Парьяниа, богом дождя и грома. Бог грома у мордвы, Поргини, очевидно, то же божество, что и Перкун, но на это обстоятельство можно смотреть как на случай мифологического заимствования, и нет ни малейшего следа существования подобного божества ни у греков, ни у латин.
В славянских языках слово Бог обозначает верховное божество. Это слово встречается в Риг-Веде в форме bhaga, обозначающей раздавателя благ, в особенности пищи; оно применяется как эпитет к Митре и Агура-Мазде, который называется Бага-Баганам — бог богов{287}. Но это слово сделалось именем верховного божества только у славян и близких их соплеменников, фригийцев, у которых, по словам Гезихия, имя Βαγαΐος соответствовало Зевсу. Надпись Jovi Baginati, вырезанная на галльском алтаре, найденном в департаменте Изеры, была, вероятно, посвящением, сделанным персидскими или фригийскими наемными солдатами, потому что нет никакого другого указания на то, что это наименование принадлежало кельтскому пантеону{288}.
![Гера Греев - стинно арийский попаданец. Книга 2 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)