Иван Беловолов - Истра 1941
«…Снова разгораются бои за деревни Скирманово и Марьино. И большей частью большевики остаются лежать перед немецкими позициями. По их раненым можно судить, как закалены солдаты 78-й сибирской стрелковой дивизии, которую советское командование… перебросило из Хабаровска через всю Сибирь под Москву. Эти парни привыкли к условиям зимней войны…»
Сейчас уже не помню кто, но кто-то из нас предложил:
— А давайте создадим песню о родной дивизии!
Да, дело заманчивое и нужное. Но кто же ее напишет? Композиторов у нас нет. А поэты? Поэт один есть. Ну, как говорится, ему и карты в руки. А будут хорошие стихи, композитора найдем, благо Москва под боком. И Мейер взялся за дело.
Наступил январь 1942 года. Московская область уже была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Теперь мы находились на территории Смоленской области. Мейер упорно работал над словами песни. Писались они медленно — две строчки утром, две-три — вечером… Все силы и время отнимала газета, а рождался каждый номер ее в очень трудных условиях.
В избе, где разместилась наша редакция, теснота. Но это лучше, чем где-нибудь в холодной землянке. У старика хозяина две взрослые дочери, больная жена. Они ютятся за перегородкой. Посреди избы большая русская печь. По утрам в ней потрескивают березовые дрова — хозяева готовят себе еду. А время от времени печь превращается в баню. Ее хорошенько истопят, выгребут жар, побрызгают внутри холодной водой, постелят сырой соломы, и кто-нибудь из хозяев, прихватив с собой бадейку с водой, залезает внутрь. Смотришь: в печи лежит человек, одна голова торчит наружу. На разомлевшей физиономии блаженная улыбка.
Ночью, когда есть возможность, все мы спим на полу. Конечно, не раздеваясь. Я и Мейер «забронировали» себе место под столом: так спокойнее — никто не наступит впотьмах. Но спокойствие относительное. Часа в два ночи Мейер вдруг вскакивает, хватает листок бумаги, карандаш и начинает лихорадочно писать. Пишет, что-то шепчет про себя, зачеркивает написанное, чертыхается, снова пишет и опять ложится. Через час снова вскакивает и снова пишет. Я не мешаю, знаю — значит, поэт «нашел нужную строчку».
По утрам «найденную» ночью строку обсуждают все мои литературные помощники: политрук Георгий Останин, младший политрук Абрам Заболотный, красноармеец Трофим Бережной. С интересом к рождению песни относятся, не упуская случая высказать свое мнение, неутомимые труженики нашей походной типографии Анатолий Балдин, Яков Гуревич, Леонид Ткачев, Семен Подкорытов, а также шоферы Павел Ильин и Алексей Кузьмснко. Мейер внимательно выслушивает наши мнения, но соглашается не с каждым.
В середине января 1942 года слова для нашей будущей песни были готовы. Об этом было доложено командованию дивизии.
А вот как была написана музыка. При первой же поездке в январе в Москву комиссар дивизии М. В. Бронников взял с собой текст песни и отправился с ним в Центральный Дом Красной Армии. Позже Михаил Васильевич рассказывал, с какой радостью встретил его начальник ЦДКА, как он тут же связался с тогдашним председателем Московского отделения Союза советских композиторов Д.С. Васильевым-Буглаем и как тот пообещал немедленно передать задание гвардейцев-фронтовиков московским композиторам.
Первым написал музыку для нашей песни композитор Леонид Бакалов. Песня вызвала необыкновенный восторг у бойцов и командиров. В ней все было близкое, знакомое, родное, все о нас самих. И то, что бойцы воевали «на подступах столицы», и то, что они «согреты лаской партии», и то, что «пока ряды фашистские не смяты, гвардейский горн не протрубит отбой», и многое другое. Песни, которые мы пели раньше, тоже отражали наши мысли, чувства, настроение, но не так конкретно. Под них приходилось «подстраиваться».
Но вот минул месяц-полтора — и песня зазвучала иначе, по-новому, еще интереснее. А произошло следующее. По просьбе командующего Дальневосточным фронтом генерала армии И.Р. Апанасенко и редакции газеты Дальневосточного фронта «Тревога» Исаак Осипович Дунаевский, совершавший тогда гастрольную поездку по Дальнему Востоку, написал для «Песни 9-й гвардейской» новую музыку. Ее текст и ноты были напечатаны в газете «Тревога» 4 марта 1942 года. (Композитор И.О. Дунаевский внес причитавшийся ему гонорар за музыку к «Песне 9-й гвардейской» в фонд постройки эскадрильи самолетов «Советский артист».)
Песня быстро дошла до сердца бойцов. В перерывах между боями ее с удовольствием распевали в землянках и блиндажах, исполняли на импровизированных концертах, пробовали петь в строю. Однако последнее не получалось. Музыка была красивой, живой, жизнерадостной, но… не строевой. А нам так хотелось иметь песню-марш! И мы послали Дунаевскому письмо, в котором, поблагодарив за музыку, попросили «подправить» ее.
В моем архиве сохранилось письмо композитора:
«…Незачем мне говорить, что песня, посвященная вашей дивизии, принадлежит прежде всего тем, кто своими боевыми делами прославляет нашу армию и укрепляет веру и любовь народную к воинам-гвардейцам. Я ее вышлю вам немедленно, как только немного прокорректирую ее и приспособлю к массовому (строевому) исполнению. Она у меня написана несколько в этаком концертно-эстрадном плане…
С чувством большой радости и гордости я принимаю вашу фразу о связи с 9-й гвардейской. Вот беда только в том, что связь эту трудно осуществлять. Я скитаюсь по Дальнему Востоку с ансамблем железнодорожников, выступаем в очень отдаленных точках армий фронта. Меня нелегко настигнуть письмом или телеграммой. Но тем не менее прошу адресовать мне в Читу ДКА до конца мая, а потом уже Чита перешлет мне по другим адресам, которые я им оставлю».
Свое письмо Дунаевский заканчивает словами:
«…Я прошу принять мой горячий привет вам, командованию и героям-бойцам дивизии.
Да здравствует ваше гордое знамя! Да здравствует грядущая победа над Гитлером!
Да здравствует союз искусства и армии!
В новых песнях, в новых произведениях искусства мы прославим ваши дела, дорогие, славные гвардейцы! С вами весь советский народ!..»
Вскоре мы действительно получили «подправленную» И. О. Дунаевским, а вернее сказать, вновь написанную им музыку к «Песне 9-й гвардейской». Теперь уж претензий к композитору не могло быть. Песню пели в блиндаже и на эстраде, на привале и на марше…
Летом 1942 года гвардейская дивизия была на переформировании. Командование Южноуральским военным округом делало все, чтобы гвардейцы не только отлично подготовились к предстоящим боям, но и хорошо отдохнули. В гости к нам часто приезжали артисты. Однажды прибыла концертная бригада окружного Дома Красной Армии. Концертмейстер бригады В.И. Первов услыхал, как бойцы пели свою песню.
— Хорошая песня, — похвалил он, — чувствуется Дунаевский.
А что вы скажете, если я вам, друзья, напишу к вашей песне еще и свою музыку. Такую, чтобы вам еще легче шагалось по дорогам войны?
Что мы на это могли ответить? "Давайте, — говорим, — пишите».
И дружно зааплодировали. На другой день бригада уехала. Ну, думаем, разговор наш остался разговором. А, смотрим, через неделю наш композитор снова появился у нас. И сразу:
— А ну собирайтесь, споем!
Сел на лавку, растянул аккордеон, кому-то подмигнул и заиграл. Пальцы уверенно побежали по клавишам. Полилась простая и вроде как бы даже знакомая музыка. А потом композитор один спел первый куплет. Остановился. Спросил:
— Ну как? Шагать можно?
— Можно! — послышалось из толпы. — Подходяще! Хорошо!
— Тогда споем все вместе.
И этот вариант песни потом очень долго пели в дивизии…
В конце 40-х годов я служил в Сибири. Как-то поздно вечером сижу у репродуктора, слушаю Москву. Транслируется концерт прославленного Краснознаменного ансамбля песни и пляски Советской Армии. Почти все песни знакомые. Исполнение прекрасное. Но вот звучит новая песня. Ее музыка сдержанная, но бодрая, маршевая. А слова?
Слова знакомые до боли: «Путей-дорог прошли бойцы немало…» Так это же наша песня! Но что за музыка, чья она? И припева нет. Почему?
С нетерпением стал ждать нового исполнения песни. И вскоре услышал. Да, это была «Песня 9-й гвардейской». Нашел сборник песен. С нотами. Слова А. Мейера, музыка А.В. Александрова.
«Очень хорошо, — подумал я, — что еще один великолепный композитор заинтересовался нашей песней и написал к ней свою музыку». Однако заголовок песни меня смутил. Вместо «Песня 9-й гвардейской» было напечатано: «Песня 9-й красногвардейской дивизии» (?). А припева, в котором подчеркивалась суть песни: «…9-я гвардейская, рожденная в боях», совсем не было.
Сохраняя выдержку, я стал обращаться к компетентным лицам за разъяснением, почему все так произошло? Мне ответили, что припев выброшен «с целью расширить диапазон песни». Ведь в припеве, мол, речь идет только о 9-й гвардейской, а хотелось, чтобы ее пела и 10-я, и 11-я, и другие дивизии. А почему заголовок не тот?
