Льюис Е. Каплан - Сталин. Человек, который спас капитализм
Когда Соединенные Штаты вступили в войну против Германии в апреле 1917 года, скрытая ксенофобия, которую раньше малокультурные люди питали к ирландцам на протяжении более сотни лет, теперь распространилась на новых иммигрантов из Германии, многие из которых посчитали за благо сменить имена и фамилии. Как считали некоторые американцы, в стране появился внутренний враг. Конгресс отреагировал на эти опасения принятием Закона о шпионаже. Учитывая боевые действия американских войск во Франции и продолжающиеся потери, в 1918 году конгресс пошел также на проведение Закона об агитации, который существенно ограничивал свободу слова в стране.
Большевистская революция 1917 года привела к новой волне атаки на политику неограниченной иммиграции. Американцы сталкивались с анархистами, в особенности с членами Международной рабочей организации и ее тактикой насилия при достижении целей — путем забастовок или действий Александра Беркмана, кто пытался убить Генри Фрика, главу компании United States Steel, — но они никак не ожидали, что у них под носом расцветет бомбизм, когда война уже, казалось бы, закончена. Почтовая служба конфисковала 38 посылок с бомбами, отправленных в адрес высокопоставленных и знаменитых в Америке людей, таких как сенатор от Джорджии Томас Хардвик, Джон Д. Рокфеллер, председатель Верховного суда Оливер Венделл Холмс и Дж. П. Морган. Еще до этих акций бомбистов конгресс в 1918 году принял Закон о депортации. Этот документ позволял депортировать из страны любого приезжего, который имел отношение к анархизму, или поддерживал свержение правительства насильственным путем, или принадлежал к организации, которая соответствовала этим критериям.
В июне 1919 года итальянский анархист погиб от взрыва бомбы (очевидно, не вовремя сработавшей) у подъезда резиденции генерального прокурора Александра Митчелла Палмера. По своей прошлой жизни Палмер был, казалось, последним человеком, которого можно было бы обвинить в нарушении гражданских прав и свобод. Во время своего пребывания в конгрессе он был горячим сторонником равенства женщин и права рабочих на создание своих организаций. Но когда насилие подошло к самому порогу его дома, Палмер решил начать крестовый поход против радикалов в Соединенных Штатах, законными или не совсем законными методами. Палмер объявил, что анархисты и коммунисты — звери одной стаи. В 1919 году он взял на работу в качестве помощника 24-летнего юриста Эдгара Гувера. Гувер был назначен главой правительственного отдела расследований, недавно созданного подразделения министерства юстиции. Основной задачей Гувера было вербовать агентов, которые проникали бы в ряды подрывных организаций и выявляли бы их планы прежде, чем они могли бы осуществиться и причинить вред. Получив задание, Гувер принялся исполнять его прилежно и расторопно. К декабрю 1919 года агенты Гувера раскрыли около 3 тысяч человек, которые были членами либо Коммунистической партии, либо принадлежали к анархистам. Гувер распорядился провести силами агентов министерства юстиции серию рейдов и арестов 2 января 1920 года. В результате были депортированы 246 радикалов, среди которых — Эмма Голдман, любовница Беркмана; именно она убедила его совершить покушение на Генри Фрика, и, предположительно, она же склонила Леона Шолгоша убить президента Мак-Кинли. Она была в числе радикалов, депортированных в Советский Союз. Палмер убедил новоизбранный «республиканский» конгресс в том, что надо немедленно что-то делать с иммигрантами из восточной и южной Европы. Закон об иммиграции от 1921 года ограничивал въезд в страну на основе формулы национального происхождения, в соответствии с цензом 1910 года. Закон должен был действовать три года, после чего конгресс снова рассмотрит вопрос (точнее, эффективность действия законодательства. — Прим. пер.). В том же году наблюдался самый массовый приток мигрантов из этих частей Европы, Соединенные Штаты приняли оттуда более 805 тысяч человек.
Хотя крупный бизнес, главная опора Республиканской партии, энергично противился этому законодательству, доводы Палмера оказались более весомыми для членов конгресса. Прогремевшее на весь мир дело Сакко и Ванцетти добавило масла в огонь. Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, два итальянских анархиста, приехавшие в США, были обвинены в убийстве кассира и работника охраны при ограблении кассы в Брейнтри, штат Массачусетс, 20 апреля 1920 года. Обоих признали виновными в убийстве, несмотря на доводы защиты о том, что людей обвинили не на основании улик, а лишь по той причине, что они являются убежденными анархистами. Ничего из похищенных денег не было найдено в доме у подсудимых; и пока кассация переходила из одной судебной инстанции в другую, некий осужденный уголовник дал показания, что ограбление было совершено преступной группировкой под названием «банда Морелли». Комитет из трех человек, изучив все обстоятельства, пришел к выводу, что приговор справедлив. Поэтому губернатор Массачусетса отказался дать помилование. И 23 апреля 1927 года оба обвиняемых были казнены.
Широкое общественное внимание к делу Сакко — Ванцетти привело к тому, что, когда в 1924 году истек срок временного Закона об иммиграции от 1921 года, прошел Закон о происхождении. По этому документу все европейские страны подразделялись по квотам въезда, с общим допустимым числом въезжающих за год в 164 тысячи. Более того, эти квоты основывались не на цензе от 1910 года, когда массовая иммиграция из южной и восточной Европы уже набрала силу, а на цензе 1890 года, когда эта иммиграция только начиналась. В 1929 году число принимаемых иммигрантов подверглось еще большему сокращению. Ограничения в отношении азиатов, въезжающих в страну, оставались в силе. В течение первых лет депрессии иммиграция была очень низкой. Но с восхождением к власти Адольфа Гитлера и принятием антисемитских законов резко возросла эмиграция евреев из Германии. Несмотря на призывы американской еврейской общины к Рузвельту увеличить квоту для германо-еврейских детей до 20 тысяч, которых спонсировали богатые американские евреи, Рузвельт отвечал, что квота уже заполнена. Лишь к концу Второй мировой войны, когда стал ясен масштаб холокоста, были сделаны некоторые исключения. Ненавидимый многими Закон Мак-Каррана — Уолтера, принятый в 1952 году вопреки сопротивлению либералов, тоже не смог остановить послевоенный приток иммигрантов в США. Закон в основном был направлен на пресечение приезда коммунистов и фашистов. Когда 200 тысяч венгров бежали в Австрию, спасаясь от подавления советскими войсками венгерского восстания, президент Эйзенхауэр сделал исключение для их приема Соединенными Штатами. Такое же исключение было сделано для кубинских эмигрантов, как при Эйзенхауэре, так и при Кеннеди.
Когда Джонсон был избран президентом, он поднял значимость реформы иммиграции весьма высоко в общем списке программ «Великого общества». После обычных дебатов и пререканий по поводу ограничения или фиксирования лимита въезда в страну иммигрантов из Европы, Азии и Латинской Америки были достигнуты следующие общие цифры: всего 300 тысяч в год, при этом 120 тысяч из Западного полушария и 170 тысяч из Европы и Азии. Члены семьи получали преимущество по сравнению с людьми с профессиональными навыками. Законы, ограничивающие въезд из Азии и Тихоокеанского региона, были строже. Оставшаяся квота в 10 тысяч предназначалась для людей, бегущих из коммунистических стран, и беженцев с Ближнего Востока. Каждая страна автоматически получала свой минимум в 200 человек ежегодно. Однако в законодательстве имелось и условие, позволявшее въехать в страну легально значительно большему числу людей, чем 300 тысяч: ведь граждане и легальные иностранцы получали право ввезти в страну своих детей и супругов вне зависимости от выделенной квоты. Новый закон должен был вступить в силу в течение трех лет. В течение этого времени всякая неиспользованная квота должна быть «сложена в общий котел» и могла быть востребована каждой страной. Старая формула въезда, просуществовавшая около сорока лет, которая ограничивала иммиграцию на основе национальной принадлежности, была полностью отменена.
Как впоследствии подтвердилось и для других программ «Великого общества», это законодательство об иммиграции в будущем возымело значительно большее значение, чем это можно было предвидеть. Сенатор Роберт Кеннеди думал, что примерно 5 тысяч иммигрантов прибудут из Индии. Как же он ошибался! К середине 1990-х годов их в Америке было уже полтора миллиона, и число их неуклонно возрастало. Ужесточение условий иммиграции оказалось и спасением и проклятием для крупнейших американских мегаполисов. По мере того как американцы богатели, они переселялись в пригороды, а центральные части городов оставались обделенными трудовыми ресурсами. Новые иммигранты водили такси, работали официантами, носильщиками или мойщиками посуды в ресторанах. Они становились швейцарами и гувернантками. Они выполняли всю обслуживающую деятельность, необходимую для существования большого города. Более образованные или более целеустремленные становились в конечном счете предпринимателями или «белыми воротничками» на интеллектуальной работе. Популяция испаноязычных — наиболее быстро растущий сегмент современного американского общества, опережая чернокожих, как главное «меньшинство» в нации. Другой крупный сегмент — это выходцы из Азии и Тихоокеанских островов. Если фундаментальная идея общего «плавильного котла» была освоена большинством приезжих из Европы, то другим национальностям и чернокожим с такой философией жизни еще только предстоит освоиться.
