Егор Иванов - Негромкий выстрел (Вместе с Россией - 1)
- Русские щедро оплачивают своего агента! - с ноткой зависти изрек генерал фон Войрш. - За такие денежки можно торговать секретами!
- Возмутительно, но это целое состояние, господа! - не удержался от комментария и Макс Ронге.
Полковник между тем углубился в текст письма, изредка постукивая карандашом по пресс-папье.
- Наши коллеги из Берлина сообщают, - весьма торжественно начал он, что в "черном кабинете" его величества Вильгельма Второго данное почтовое отправление из Иоганнесбурга в Восточной Пруссии показалось необычным. Во-первых, крупной суммой денег, которой явно рисковал отправитель, не объявив свое письмо ценным, а во-вторых, тем, что в нем сообщался какой-то адрес в Женеве. Все это согласно инструкции вызвало подозрение. Ронге, пометьте адрес на всякий случай и себе: Швейцария, Женева, Рю де Принс, Монкивету, Ларгье. Записали?
Видите, господа, именно здесь наши русские противники сделали, очевидно, решающий промах - в письме из восточной точки Германии призывают писать ответ даже не фирме или конторе, которая якобы высылает гонорар, а какому-то господину да еще в Швейцарии! - высказал свои догадки полковник Урбанский.
Повертев в руках конверт и посмотрев его даже на свет, начальник Эвиденцбюро недовольно поморщился и уже более спокойным тоном обратился к германскому представителю:
- Ваше превосходительство, к сожалению, сразу видно, что это письмо, прежде чем дошло до почтового окошка, побывало в слишком многих руках...
- Иначе оно не дошло бы до ваших рук, - не без ехидства ответил Урбанский и повернулся к Ронге.
- Господин майор, не сможем ли мы сфабриковать точно такой же конверт взамен истрепанного?
- Никак нет, господин полковник, но у наших германских коллег есть в Берлине отличная лаборатория, где фальсифицируются любые документы так, что самый требовательный полицейский не отличит их от подлинных... В Берлине нам еще никогда не отказывали в подобных услугах. Тем более что конверт, марки и почтовые штемпели германского производства, и коллегам легче будет найти подлинники материалов, дабы составить подделку...
Майор слегка кривил душой: лаборатория в Эвиденцбюро была ничем не хуже берлинской, однако в присутствии военного агента фон Войрша и германского курьера от самого Николаи он совсем не хотел признаваться в том, что и германские документы могут быть легко подделаны в Вене.
- Тогда отдайте все это срочно перефотографировать для будущего судебного процесса против анонимного шпиона, подготовьте сопроводительный документ, и мы с тем же любезным господином... - полковник замялся, забыв фамилию германского курьера.
- Лейтенант Митцл, господин полковник, - подсказал ему гость из Берлина.
- ...отправим конверт обратно в Берлин.
- Хотелось бы осведомиться, господин полковник, что вы намерены предпринять далее? - обратился генерал к австрийскому контрразведчику. - Не нужна ли будет какая-либо дополнительная помощь из Берлина?
- Благодарю, господин генерал! Сотрудничество с отделом "Три Б" и майором Вальтером Николаи для нас бесценно, но предателя мы найдем сами! Полагаю, что как только мы получим из Берлина этот конверт, разумеется, в более чистом виде, - снова подчеркнул он промах германских коллег, - то в комнате на почтамте назначим беспрерывное дежурство двух агентов. Из помещения, где выдается корреспонденция, в эту дежурку будет проведен электрический звонок. Как только к почтовому чиновнику обратится адресат письма - некий господин Никон Ницетас - впрочем, я полагаю, что это псевдоним, поскольку по просьбе из Берлина мы уже искали в Вене господина с таким именем и не нашли никого похожего, - мышеловка захлопнется - чиновник нажмет кнопку звонка. Пока будут выдавать конверт и делать обязательную запись в книгу, агенты примчатся в зал, последуют за адресатом и установят его личность... Остальное, господин генерал, дело прокурора и судейских...
- Надо надеяться, что мерзавца будет судить военно-полевой суд! рявкнул генерал.
- Эксцеленц, этот вопрос будет решать его величество император Франц-Иосиф... - склонил почтительно голову начальник Эвиденцбюро.
- О, я восхищен трудолюбием вашего императора, который начинает свой рабочий день в четыре часа утра! И это в столь преклонном возрасте! дипломатично начал восторгаться германский военный агент монархом-союзником.
Полковник Урбанский погладил свой правый ус, изобразил довольную улыбку, но то, что он услышал вслед за комплиментом Францу-Иосифу, мгновенно стерло улыбку.
- А не полагаете ли вы, господин фон Остромиец, что может быть более чем один предатель? - брякнул вдруг генерал.
- Эксцеленц, трудно заранее судить о деле, когда к нему только приступаешь, - осторожно ответил контрразведчик. - По данным вашего отдела "Три Б" и нашего Эвиденцбюро, Петербург располагает важной информацией как об императорской и королевской армиях, так и о доблестных вооруженных силах Германии. Мы не собираемся свертывать нашу контрразведку после поимки одного предателя, но продолжим ее и далее... Полковники Батюшин в Варшаве, полковник Галкин в Киеве, генерал Монкевиц в Петербурге, а также военные агенты в Берлине и Вене, вероятно, будут и дальше напрягать свои усилия. Вы видите, - полковник приподнял пачку денег над столом, - с какой щедростью русская разведка расплачивается со своими людьми, а мы...
- О, полковник! - перебил его военный агент. - В Петербурге тоже, наверное, считают, что наши разведорганы щедро расплачиваются за услуги, а у них самих нищенский режим и мало ассигнований!.. В негласной работе так всегда было и будет... Нам же этот случай нужен еще и затем, чтобы доказать кое-кому, что противник щедр, а посему и нам следует добавить на секретную агентуру...
- Вы правы, генерал, - улыбнулся Урбанский, - я уже раздумывал над тем, как использовать столь высокий гонорар русскому агенту, дабы доказать необходимость новых дотаций нашему бюро.
Лейтенант слушал разговор с безразличным видом и оживился только тогда, когда майор Ронге вернулся в кабинет начальника с переснятыми документами в руках. Обращение коллегам в Берлин с просьбой подделать конверт было также готово, полковник Урбанский подписал его. Адъютант полковника принес сургуч и печать, зажгли свечу и стали опечатывать конверт. Процедура заняла несколько минут. В воздухе появился запах смолы. Конверт исчез в объемистом портфеле берлинского курьера, и германские офицеры откланялись.
36. Вена, март - май 1913 года
...Ровно через три дня лейтенант Митцль вновь входил в кабинет полковника Урбанского, на этот раз без военного агента. Из пакета, доставленного в том же объемистом портфеле, было извлечено письмо: "Господину Никону Ницетас, Вена, Главный почтамт, до востребования", - на сей раз в чистом конверте, с двумя почтовыми марками, наклеенными точно так же, как и на оригинале: одна выступала за край конверта.
Полковник оглядел конверт со всех сторон вложил его в картонную папку и вручил Ронге.
- Приступайте, как мы договорились!..
Когда Ронге собирался выйти из кабинета, Урбанскому пришла вдруг в голову мысль.
- Минуту, Максимилиан! - остановил он майора. Полковник любил в отсутствие чужих немного пофамильярничать с подчиненными, демонстрируя им свое расположение. - Кто из полицейских чиновников будет назначать сыщиков на почтамт?
- Доктор Новак, господин полковник! - ответил недоуменно Ронге.
- Не забудьте порекомендовать соответствующему ведомству перевести этого господина сразу после начала операции в какое-нибудь другое министерство! Разумеется, с повышением. Новые впечатления отвлекут его от размышлений, зачем понадобились агенты у окошка выдачи корреспонденции "до востребования". Он тогда не сможет проболтаться. Не исключено, что русские агенты есть и в полиции!
В первые дни после того, как конверт был положен в соответствующее окошечко, полковник Урбанский, майор Ронге и агенты, дежурившие на почтамте, находились в постоянном напряжении. Но за письмом из Восточной Пруссии никто не приходил. Тянулись дни, недели.
По приказу Урбанского контрразведка установила осторожное наблюдение над другим концом следа - в Женеве. Бригада лучших сыщиков была направлена в Швейцарию с заданием изучить связи и саму личность монсеньера Ларгье. Результат оказался весьма значительным, как и следовало ожидать.
Эвиденцбюро установило, что монсеньер Ларгье - лицо не мифическое, как можно было бы предположить, а реально существующий капитан французской разведки, вышедший в отставку и удалившийся на покой в курортную Женеву. Дабы скрасить себе остаток дней участием в любимой работе, заодно получать солидную прибавку к пенсии, он подрядился служить "почтовым ящиком" для французской и русской разведок.
Несколько дней Урбанский и Ронге сидели, запершись в кабинете полковника, разрабатывая планы компрометации Ларгье перед швейцарскими властями и его высылки из страны. Дело усугублялось тем, что вместе с Ларгье работала большая группа швейцарцев, немцев, французов и итальянцев. Агентам Ронге удалось узнать, что у отставного капитана были два главных помощника Розетти и Росселет.
