Алексей Тепляков - «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири. 1918–1929 гг.
Любопытен конфуз, который случился с самим Заковским в 1929 г., когда он оказался задержан народным следователем Мрачковским. По неведомым причинам Заковский не представился (то ли он в этот момент встречался с агентом, то ли предавался изнеженности нравов) и оказался за что-то на короткое время лишённым свободы. В июне 1929 г. «проявивший излишнее рвение» молодой следователь получил за самоуправство месяц исправительных работ, после чего крайсуд, учтя рабочее происхождение Мрачковского, заменил наказание общественным порицанием[354].
Как и в начале 20-х годов, чекисты повседневно практиковали незаконные аресты, а также избиения и издевательства над арестованными. Замначальника Красноярского окротдела ОГПУ П.М. Олехнович в 1926 г. привлекался прокуратурой к ответственности по ст. 108 и 112 УК за незаконные аресты, но без каких-либо последствий. В декабре 1927 г. прокурор Красноярского округа Е.И. Курдов отмечал неоднократные жалобы арестованных на избиения их чекистами-транспортниками. В 1928 г. оперативник Каменского окротдела ОГПУ безнаказанно избил крестьянина. В конце 1928 г. были арестованы оперработники Славгородского окротдела ОГПУ Е.Г. Салмин и С.Г. Ерёмин: «за употребление незаконных приёмов при допросе преступника». Салмина осудили на 3 года концлагеря, а Ерёмина освободили как чистосердечно раскаявшегося. Помуполномоченнного Канского окротдела П.Е. Самойлов в 1929 г. за избиение арестованного получил трое суток ареста.
Но большинство случаев чекистского насилия оставались спрятанными внутри стен карательных учреждений. Например, в октябре 1929 г. во время чистки партячейки Барабинского окротдела ОГПУ прозвучали заявления сотрудников относительно нередких избиений арестованных. Так, арестованного Федякина заставили неподвижно сидеть двое суток, ночью запугивали расстрелом, и он «принял вину на себя, но судом был оправдан». Тем не менее члены ячейки ограничились просто обсуждением этих фактов, приняв к сведению заявление чекиста Л.Ф. Волобоева о том, что он, разумеется, никогда никого не избивал…[355].
Подчас чекистская ортодоксальность давала трещину под натиском внутрипартийной оппозиции или «враждебной среды». Некоторые чекисты ухитрялись сочетать свою специфическую работу с выраженной религиозностью либо подпадали под влияние церкви и переставали быть оплотом бдительности. В 1921 г. конторщик ОДТЧК ст. Барабинск вышел из партии как приверженный баптистской вере. Латыш-особист Ф.И. Эглин работал начальником отделения Пермского губотдела ОГПУ, а в 1924 г. за связь с сектантами-евангелистами, дискредитацию советской власти и распространение провокационных слухов был исключён из партии и уволен из «органов». Коллегией ОГПУ Эглин был осуждён на два года ссылки в Сибирь; он поселился в Новосибирске и в 30-х гг. работал ответственным секретарём Сиботдела союза баптистов[356].
Чекисты, призванные блюсти чистоту партийных рядов, подчас поднимали голос в защиту оппозиции, резко критиковали существующие порядки. Известно про отчаянно смелое выступление оперативника Архангельского губотдела ГПУ А.М. Новикова, расстрелянного за это в 1924 г. Коммунист Новиков (бывший эсер) в берлинском «Социалистическом вестнике» опубликовал открытое письмо к членам партии большевиков, где назвал советскую власть несправедливой, а ГПУ — жандармским управлением под эгидой «командующей вершины в лице ЦК РКП».
Были сторонники оппозиционеров и среди чекистов Сибири. Беспощадный к арестованным К.Я. Крумин «имел уклон в сторону рабочей оппозиции, но считал недопустимым раскол или работу в этом направлении». Уполномоченный Черемховского политбюро Иркутской губчека бывший эсер И.И. Некрасов в ноябре 1921 г. был исключён из РКП(б) за ряд «выступлений с лозунгами, разлагающими партию». В 1923 г. два работника полпредства сначала поддерживали децистов-сапроновцев, но после доклада Павлуновского партсобрание за линию ЦК проголосовало единогласно. Чекист Ф.С. Янченко, арестованный в 1935 г., показывал, что он в 1923–1924 гг., обучаясь в новониколаевской пограншколе, участвовал в разгроме троцкистской группы Мухина, уволенного в итоге из войск ОГПУ[357].
В январе 1924 г. в Иркутском губотделе ОГПУ против линии ЦК открыто выступили основные работники: исполнявший обязанности начальника губотдела Д.Д. Никифоров, начальник секретного отдела Н.Н. Баранов, начальник особого отдела И.Я. Щукин, начальник ЭКО А.П. Усанин, уездный уполномоченный в Черемховском уезде С.М. Буда и другие. Стенограмма напряжённого партийного собрания показывает, что тезисы Троцкого о зажиме внутрипартийной демократии нашли живой отклик у «людей искореняющей профессии».
Собрание прошло в начале января 1924 г. Сначала выступил Н.Н. Баранов, отметивший инертность партии и недостаток внутрипартийной демократии, в частности, практику назначенчества. Работник Секретно-оперативной части М.Д. Борщевский прямо заявил: «Теперь аппарат подчинил себе партию… ЦК искусственно создаёт оппозицию». Г.А. Непомнящих согласился с Борщевским, подчеркнув, что фракций в партии нет, а Троцкий — никакой не оппозиционер. Начальник ИНФО М.В. Тимагин отметил, что вышестоящие парторганы не доверяют ячейке, когда она выдвигает своего кандидата в партийные секретари.
Д.Д. Никифоров говорил: «Когда выяснилась оппозиция, ЦК испугался и вся дискуссия в дальнейшем пошла по линии запугивания. Аппараты терроризовали членов партии. Согласен с Троцким, Сапроновым, но против фракции». Сотрудник Сизых сказал ещё резче: «Партия смертельно больна. Если бы не было оппозиции, её нужно было бы выдумать для оздоровления партии, уложенной аппаратами в прокрустово ложе». Усанин заявил: «Партийная масса подавлена. Здоровая критика отсутствует».
И только начальник особого отдела 12-го корпуса И.Б. Лернер открыто выступил в поддержку официальной точки зрения, а его фраза: «Выборности не может быть, т. к. партия разношёрстная» вызвала шум негодования. В итоге собрание 34 голосами против 16 приняло предложенную Никифоровым, Сизых и Барановым откровенно враждебную генеральной линии резолюцию: «Назначенчество, под каким бы оно соусом не преподносилось — упразднить, а также отменить утверждение выборных органов и секретарей вышестоящими органами… осуществить в ближайшее время перевыборы всех исполнительных органов и должностных лиц партийной организации при непременных условиях свободы дискуссий и свободы выборов».
Примерно в то же время произошёл другой тревожный для властей случай: один из работников Иргуботдела ОГПУ предложил в президиум партсобрания кандидатуру ссыльного троцкиста Беленького, тогда еще не исключённого из партии. Этот факт удостоился разбирательства со стороны губкома РКП(б). Согласно воспоминаниям информированного партийца-журналиста Г.И. Григорова, ссылавшегося на выступление замредактора «Советской Сибири» М. Гиндина, за Троцкого одно время стоял весь Иркутский губком партии (во главе с М.Ф. Левитиным, подписавшим знаменитую «платформу 46-ти»), разогнанный усилиями главы Сиббюро ЦК С.В. Косиора и Р.И. Эйхе[358].
Павлуновскому тоже пришлось принимать административные меры. Сменился не только начальник губотдела (прибывший туда в декабре 1923 г. совершенно спившийся А.К. Озолин уже три месяца спустя был переведён на пенсию по состоянию здоровья), но и другие ответработники. Никифоров уже 30 января 1924 г. был откомандирован в Барнаул, а два месяца спустя уволен из ОГПУ. Щукина уволили в том же 1924 г., назначив в гублит, Непомнящих перевели в отдалённый Тулун, Тимагина — на ст. Зима, а Усанин, напротив, оказался переброшен в Новониколаевск, поближе к начальственному глазу. Лояльный Лернер был повышен и назначен замначальника Иргуботдела ОГПУ.
Осенью 1926 г. фиксируется случай резкого выступления уполномоченного секретного отделения Минусинского окротдела ОГПУ Д.Н. Семёнова с защитой идей «новой оппозиции» и категорическим отказом выдать сторонников. 5 сентября 1927 г. на собрании ячейки Славгородского окротдела ОГПУ сотрудник Зинченко потребовал дискуссии, выразив сочувствие оппозиции и обвинив руководство ВКП(б) в отрыве от масс. В конце 1927 — начале 1928 г. в отделении ДТО ОГПУ ст. Ужур Томской железной дороги была организована фиктивная «троцкистская группа» и предпринята попытка создать провокационное дело на сторонника оппозиции старшего уполномоченного ОДТО А.Г. Колодина. Тем не менее, в июне 1928 г. Заковский, явно скрывая факты оппозиционных проявлений со стороны чекистов, сообщил бюро Сибкрайкома, что в составе полпредства обнаружились шесть «полуоппозиционеров», которые были уволены и переданы хозяйственным организациям[359].
Тем не менее, спокойствие Заковского в тот период выглядело оправданно, ибо в 1928–1929 гг. в основном наблюдались случаи нерешительных действий чекистов по отношению к оппозиционерам, а также желание ознакомиться с их точкой зрения. Замначальника ИНФО Ачинского окружного отдела М.И. Шумилов в июле 1929 г. был раскритикован во время партчистки за то, что в период «оперативных действий над троцкистами проявил нерешительность и сочувственное отношение к ним как к арестованным». Практикант того же отдела И.Н. Яшин обвинялся в том, что «при операции по изъятию оппозиционеров-троцкистов сочувственно отнёсся к таковым и вне всяких разрешений устраивал свидания последним». Летом 1929 г. помуполномоченного ИНФО Канского окротдела Ф.Е. Захарченко был снят с работы в «органах» за то, что доступные ему по службе троцкистские документы размножал и показывал коллегам.
