Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
В 1720 году День Гангутской баталии отмечался на флоте близ Котлина. Флагманы и офицеры флота пировали на одном из линейных кораблей, «всё общество было разгорячено вином». Характерно, что в этот раз Петр I присутствовал на празднике не в качестве вице-адмирала, а как глава государства. Чествование морской победы одновременно проходило и в Петербурге.
Седьмую гангутскую годовщину флот праздновал у урочища Гаривалдай к западу от острова Котлин. Но Петр I находился в этот момент в столице, где руководил спуском на невские воды нового 66-пушечного корабля «Пантелеймон-Виктория»(329).
В 1722 году, в условиях Персидского похода, день славной гангутской победы также не был забыт. Русская флотилиястала на якорь в Аграханском заливе Каспийского моря. Сначала раздались пушечные выстрелы с судна генерал-адмирала Апраксина, затем находившиеся на лодках солдаты палили беглым огнем из ружей. После этого Ф. М. Апраксин, дипломат П. А. Толстой, бывший господарь Молдавии сенатор князь Д. К Кантемир и высшие военные чины до бригадиров[62] включительно «кушали на галере его величества». Затем торжество продолжилось на флагманском корабле Апраксина. Праздник завершился насильственным купанием гостей в теплой воде Каспийского моря, куда их побросали прямо в одежде с борта корабля. Одновременно годовщина Гангутского сражения праздновалась на Балтийском флоте.
На следующий год знаменательная дата вновь отмечалась российским флотом близ Ревеля, где сосредоточились 24 линейных корабля и пять фрегатов. Около полудня генерал-адмирал Апраксин вышел на шлюпке из Ревеля к флоту. Во время движения его шлюпки на всех кораблях били в барабаны, а команды стояли в строю вдоль бортов. Когда Апраксин прибыл на свой флагманский девяностопушечный корабль «Гангут», красиво расцвеченный флагами и вымпелами, с него было произведено девять пушечных залпов, а затем все 24 российских корабля одновременно выпалили также девять раз. С крепостных укреплений Ревеля был произведен салют из двадцати одной пушки. В четвертом часу вечера на «Гангут» прибыли приглашенные на торжество флагманы, капитан-командоры[63], флотские капитаны и другие чины. Офицеры, участники Гангутской баталии, явились на празднество с золотыми медалями на золотых цепях. На корабле было расставлено множество столов с угощениями. При провозглашении тостов стреляли из пушек, в общей сложности было дано 18 залпов(330).
Одновременно викториальный праздник отмечался в Петербурге. «27-го, поутру, — пишет Ф. В. Берхгольц, — дан был сигнал для всех лейтенантов и последовало приказание, чтоб все начальствующие флотские офицеры русской веры собрались в церкви, в городе, и чтоб на всех кораблях приготовили по 9 выстрелов и палили, как скоро великий адмирал (Ф. М. Апраксин. — В.Н.) даст свои 9 выстрелов… После полудня великий адмирал выехал из города, и так как у него на шлюпке спереди вывешен был его белый адмиральский флаг, то на всех кораблях, мимо которых она проходила, барабаны били марш и люди стояли по бортам. В случае же, если великий адмирал взойдет на какой-нибудь корабль, экипаж должен прокричать трижды "ура!". Когда он прибыл к своему кораблю, который весь очень мило изукрашен был флагами, сперва раздались с него 9 выстрелов, а потом все 24 военных корабля в одно время выпалили свои девять, что произвело страшный шум и, при здешнем прекрасном эхе, походило на раскаты грома». На корабле генерал-адмирала состоялся праздничный обед, на который был приглашен Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский со всей своей свитой. Апраксин подробно рассказывал герцогу о Гангутском сражении и сильно напоил его(331).
Десятилетний юбилей Гангутской баталии 27 июля 1724 года стал последней годовщиной славной победы, отмечавшейся при жизни Петра I. Торжества прошли как в Петербурге, так и на флоте, стоявшем в тот день на якоре в Финском заливе. Государь участвовал в юбилейных торжествах в Северной столице. В этот день на воду был спущен семидесятипушечный корабль «Дербент». Затем три орудийных выстрела из Петропавловской крепости послужили сигналом для гостей, что им пора съезжаться на праздник. По свидетельству Ф. В. Берх-гольца, Петр «был в отличном расположении духа, и потому на новом корабле страшно пили. Всё общество оставалось там до 3 часов ночи; но императорские принцессы получили позволение уехать домой еще до 9 часов вечера. Когда они уехали, даже и дамы должны были сильно пить… Между мужчинами, когда вино начало оказывать свое действие, возникли разные ссоры, и дело не обошлось без затрещин»(332).
Торжества на флоте начались около полудня. На флагманском корабле вице-адмирала Д. Вильстера «Леферм» при орудийном выстреле взмыл желтый флаг с синим прямым крестом — сигнал всем кораблям палить из девяти пушек. Такой же флаг был поднят на втором флагманском корабле эскадры — «Святом Андрее» контр-адмирала Н. А. Сенявина. Корабли расцветились флагами и вымпелами, прозвучал мощный артиллерийский салют(333).
Первое празднование победы русского морского отряда над шведской эскадрой у Гренгама, одного из южных Аландских островов, одержанной шестью годами позже гангутской виктории, день в день, состоялось с опозданием, поскольку в ходе войны не всегда находилось время для торжеств. 4 октября 1720 года французский консул Анри Лави сообщил в донесении Гийому Дюбуа: «На прошлой неделе праздновали морскую победу, одержанную русскими над шведами; пиршества, фейерверки, иллюминации продолжались четыре дня. Чтобы придать блеску этому случаю и этим празднествам, перед зданием Военной коллегии воздвигнута была пирамида, которая окружена была 12 фонарями с русскими и латинскими надписями. Напротив большой площади стояли на якоре четыре фрегата, на которых шведский флаг развевался под царским. В честь его царского величества напечатаны были стихи»(334).
Ежегодно отмечалось взятие Нотебурга — древнерусского города Орешка, захваченного шведами в начале XVII века, а теперь переименованного в Шлиссельбург. 11 октября 1718 года царь писал из Шлиссельбурга супруге Екатерине Алексеевне: «Поздравляю вам сим счасливым днем, в котором русская нога в ваших землях фут взяла, и сим ключом много замков открыто» (в письме содержался намек на то, что Екатерина родилась в шведских владениях)(335).
Важнейшим праздником стал день заключения Ништадтского мира со Швецией. 19 сентября 1721 года Лави сообщил Дюбуа: «В прошлый понедельник царь водою прибыл из Петергофа в столицу. На его барже развевался белый флаг, и она вошла в Неву при звуках труб и литавр. Его величество, сойдя на берег, отправился сначала к московскому вице-царю кн. Ромодановскому, а потом в кофейню четырех фрегатов, где принимал приветствия и поздравления, которые вся находящаяся в городе знать приносила ему по случаю заключения мира со Швецией. По тому же случаю с крепости палили из пушек»(336).
В донесении, отправленном через пять дней, французский консул продолжает свой рассказ: «Царь не переставая задает всенародные пиры. Он ездил в Крон-шлот, сопровождаемый всем двором и иностранными министрами. Все были замаскированы (то есть в масках. — В.Н.) и ехали в барках, из коих образовался целый весьма приятный для глаз флот, при звуках барабанов, труб, литавр и прочих инструментов. Ее величество царица в этой поездке не участвовала по причине легкого нездоровья… На другой же день, по возвращении царя в столицу, троекратный пушечный выстрел возвестил приглашенным, что время снова садиться на барки и отправляться в Шлиссельбург. Там пиршества продолжались и праздновалась годовщина взятия этой крепости у шведов. Его величество вернулся оттуда вчера под вечер, когда в здании почты происходил обед по случаю празднования дня рождения великого князя Московского»(337) (маленького Петра Алексеевича, царского внука).
Окончание Северной войны было отпраздновано с невероятным размахом. 8 ноября 1721 года Кампредон сообщил Дюбуа: «Не входя в подробное описание начатых в прошлое воскресенье и имеющих продолжаться целую неделю празднеств, по случаю мира, скажу лишь одно: здесь ничего не пожалели, чтобы сделать их елико возможно блестящими. Храм Януса, великолепный фейерверк и несколько фонтанов из вина и водки представляли зрелище, самое приятное для народа и достойное великого монарха, повелевшего устроить всё это»(338).
Семидневное празднество проходило в виде маскарада. Историк В. О. Ключевский писал: «Петр был вне себя от радости, что кончил бесконечную войну, и, забывая свои годы и недуги, пел песни, плясал по столам… Тысяча масок ходила, толкалась, пила, плясала…»В конце концов публика даже устала веселиться «и все были рады-радешеньки, когда дотянули служебное веселье до указанного срока»(339).
