Бэзил Гарт - История Первой мировой войны
Генерал Пютц, принявший от Бальфурье оборону левой части сектора своими двумя дивизиями, был не больше последнего склонен верить рассказам о газах, хотя новое предупреждение пришло 16 апреля уже из бельгийских источников.
Пютц с усмешкой рассказал при случае эту историю британскому офицеру для связи от 2-й армии Смит-Дорриена — но, видимо, не счел нужным поставить о ней в известность свои собственные войска. В итоге они оставались в полном неведении, пока не задохнулись в облаках ядовитых газов.
Единственные меры предосторожности были приняты британцами. Была проведена воздушная разведка, но ей не удалось обнаружить чего-либо необычного, и Плюмер просто передал предупреждение о возможной опасности своим командирам дивизий, с оговоркой: «За что купил, за то и продаю!». Частям не было предложено или приказано принять какие-либо меры предосторожности против отравляющих веществ, а через несколько дней был позабыт и самый факт предупреждения, ибо газы казались весьма «неджентельменской» новинкой!
Знакомство с обычной для германцев практикой использования в печати всяких инсинуаций и провокаций должно было бы привлечь внимание британского командования и пробудить его подозрения. Дело в том, что переданное по радио 17 апреля германское коммюнике гласило:
«Вчера к востоку от Ипра британцы применяли снаряды и бомбы с удушающими газами».
Фактором, безусловно усыплявшим всякое подозрение о готовившейся атаке, было отсутствие всяких сведений о том, что германцы накапливающие здесь резервы для атаки. Отсутствие таких признаков было обязано не особым мерам предосторожности, а просто отсутствию резервов вообще. И только благодаря этому германцы не смогли использовать наиболее эффективную внезапность, превзойти которую им не удалось затем за все время войны.
Германское главное командование, столь же некомпетентное в научных вопросах, как и командование его противника, придавало немного значения новому оружию. Оно так мало в него верило, что изобретатель Габер, встречая на своем пути препятствия вместо поддержки, должен был использовать как емкости для ОВ не снаряды, а баллоны. Выпуск газа из баллонов всецело зависел от благоприятного ветра, а так как чаще всего во Фландрии дуют западные или юго-западные ветры, то германцы всецело зависели от случайности.
Обнаружив свое новое оружие преждевременно и за низкую цену, германцы позволили своим противникам отплатить им тем же, пока не было произведено достаточное число химических снарядов, которые могли заменить собой газобаллоны.
Однако, как ни слаба была вера германцев в это оружие, все же представляется непонятным, как они могли совершенно не подготовиться к развитию возможного успеха. Оказывается, Фалькенгайн не дал никаких свежих резервов для этого наступления и даже отказал в просьбе выделить дополнительные боеприпасы. Фалькенгайн просто хотел испробовать газы в помощь наступлению, которое само по себе являлось маскировкой задуманного им удара против России. Если бы удалось сгладить выступ ипрского фронта, тем лучше, — но дальше его побуждения не шли, и шире вопрос не ставился.
Как было задумано вначале, атаку должен был развить XV корпус против южной части сектора обороны, а газовые баллоны были расставлены уже к 10 марта. Но атаку пришлось несколько раз откладывать из-за отсутствия благоприятного ветра. Лишь к концу марта была подготовлена другая атака на северном краю сектора. Эта атака была намечена на 15 апреля, но и она, в свою очередь, была отложена на неделю. Затем она была произведена двумя дивизиями XXVI резервного корпуса, а одна дивизия XXIII резервного корпуса была брошена в атаку справа. В помощь удару главных сил другая дивизия XXIII резервного корпуса должна была ударить по местечку Сфенстраат, которое являлось одновременно центром дуги фронта на этом участке и стыком между французами и бельгийцами. Этот вспомогательный удар, не поддержанный газовой атакой, не привел почти ни к каким результатам. В армейском резерве была только одна дивизия, и то она оказалась задержана до следующего дня, а затем передана XXIII резервному корпусу, а не XXVI корпусу, перед которым зиял прорыв.
Но если отсутствие резервов явилось основной причиной провала операции германцев, то ближайшей причиной этого стала боязнь войсками своих же газов. Войска были снабжены только грубыми, малоэффективными масками, которые многие даже не надевали. Не была придумана какая-либо особая тактика действий, вследствие чего, пройдя через французские окопы, заполненные агонизирующими, задыхающимися бойцами обороны, наступавшие были рады придерживаться буквы полученных ими ограниченных приказов, окапываясь, как только они достигали ближайшего поставленного им рубежа.
Спустившаяся темнота также помешала им распознать размер их успеха и беспомощность немногих отважных группок канадцев, которые были брошены им наперерез. А в последующие дня германцы удовольствовались пассивной тактикой — закреплением результатов, достигаемых огнем артиллерии. Они просто делали несколько шагов вперед, чтобы занять и укрепить те свежие участки местности, на которых орудия своим огнем фактически смели всех защитников. Как ни близорука была эта тактика чисто осадной войны в первые дни, когда возможность развития успеха была так беспредельна, все же она имела глубокий смысл для последующего времени. В ней был уже заложен метод действий под Верденом, где позднее, благодаря Фошу, союзники постарались сделать все, чтобы позволить германцам извлечь наибольшую пользу из этого метода действий.
Фош был в то время уполномоченным Жоффра, осуществляя высший контроль над французскими войсками во Фландрии. Ему было поручено объединять здесь усилия французов, британцев и бельгийцев. Услыхав новость о германском прорыве, он приказал Пютцу обеспечить Удержание местности — теперь хотя бы линии канала — и организовать контратаку для возвращения себе потерянных участков. Но французы потеряли свою артиллерию, а потому все, что они смогли сделать, — это выполнить только первую часть приказа. К счастью, бельгийцы сломали попытки германцев прорваться на стыке. Пютц все же сообщил британцам, что переходит в контратаку, и чтобы помочь ему, два канадских батальона в полночь также пошли в контратаку. Они прорвали новый фронт германцев и захватили лес Китченера — но, так как атака французов не развивалась, им пришлось позднее отступить.
На следующий день британцы наскребли горсточку резервов и предприняли ряд мелких контратак — которые, естественно, не удались и стоили тяжелых потерь, ибо контратаки эти проводились днем и при небрежной поддержке французов и артиллерии. Все же вечером 23 апреля широкая дорога от Ипра и тыл британцев были забиты остатками 21 британского батальона (из них 12 канадских), тщетно пытавшихся противостоять 42 батальонам германцев при пятикратном превосходстве последних в артиллерии.
Джон Френч приказал продолжать эти тщетные попытки и 24-го числа, но германцы предупредили его. В 3 часа утра они атаковали стык бельгийцев и нарвались на большие неприятности. С этого времени они уже не могли здесь ни расширить, ни углубить свой небольшой успех и овладеть каналом.
В 4 часа утра германцы развили тяжелый удар с применением отравляющих веществ против обнаженного фланга канадцев. До сих пор войска все еще не были снабжены противогазами, и единственная защита их заключалась в носовых платках, полотенцах и разных тряпках, намоченных в моче или в лужах и повязанных так, чтобы прикрыть рот и нос.
Многие пострадали от газов, и хотя первый штурм противника привел к небольшому прорыву фронта, прорыв этот постепенно стал распространяться. Некоторое время меткая артиллерийская бомбардировка мешала германцам нащупать прорыв, но после полудня они проникли в него и прошли вперед за Сен-Жюльен. Обстановка казалась критической, но контратака двух йоркширских территориальных батальонов помогла батареям канадцев открыть по противнику огонь прямой наводкой, отбросившей передовые части наступавших германцев назад в Сен-Жюльен.
Слегка вкусив неудачи, германцы, видимо, утолили на этот день свою жажду к дальнейшему наступлению. Но заминка эта в общем смятении и суматохе не была замечена британскими командирами. Фронт, воздвигнутый поперек пути наступления германцев, был составлен, как лоскутное одеяло, из канадцев, британцев, регулярных войск, территориалов и даже зуавов (различных дивизий и бригад). Войска эти перемешались и цеплялись за местность там, куда они были брошены, как мазки цемента при кладке стены. Выступ был сдавлен натиском германцев и превратился в узкий коридор шириной не более 3 миль, но глубиной около 6 миль. Таким образом, пытаясь его удержать, оборонявшиеся были настолько скучены, что обеспечивали собой легкую и обильную жатву германским орудиям.
