Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси
Эпическая традиция, связавшая курганы Уппсалы с конунгами племени свеев, Инглингами Ауном, Эгилем и Адильсом, в общем подтверждена этими археологическими данными. Сын Эгиля Отгар (упомянутый в «Беовульфе»), погребенный, по преданию, близ Венделя в кургане Оттарсхёген, умер, судя по датировке комплекса находок, около 500 г.; для остальных «курганов Инглингов» предлагались различные датировки; наиболее вероятные из них — в интервале 500-550 гг. (Aberg 1947).
В погребальном обряде уппсальских курганов черты ритуала, традиционные и типичные для Средней Швеции, гиперболизированы до монументальности: «Великие курганы» выделяются и размерами, и конструкцией (требовавшей большого труда), и роскошью погребального инвентаря, и обилием жертв.
Безусловно, Уппсала в VI в. была центром довольно крупного объединения, в «Великих курганах» погребены, видимо, конунги свеев, вожди, возглавлявшие, вероятно, сложившийся к середине I тыс. н. э. местный союз родов и племен. Собственно «уппсальский удел» позволяли контролировать и другие опорные пункты. Современный «курганам Инглингов» комплекс памятников сохраняет Форнсттуна (Fornsigtuna, Пра-Сигтуна, «Старая, Прежняя Сигтуна»), на южном, противолежащем Сигтуне — столице свеев XII в., берегу одного из многочисленных проливов озера Мелар. Террасированная площадка поселения, вокруг «тайгового кургана» с плоской вершиной, была застроена тесно поставленными домами, которые на крутых гранитных склонах террасы создавали, по существу, систему укреплений. Центральный «курган», как и в Уппсале, служивший для народных собраний (тингов), связан с не уступавшей ему по площади (10 х 10 м) четырехугольной каменной оградой, разновидностью «судейских колец»; находки из этого памятника свидетельствуют о непрерывности обитания и использования от римского времени к эпохе Великого переселения народов, вендельскому периоду и эпохе викингов (в конце которой появляется портовый город Сигтуна). Рунические камни в округе Форнсигтуны связывают ее со временем появления собственно Сигтуны (Darnell 1989: 20-30).
Среднешведское племенное объединение, реальная, а не эпическая «Держава Инглингов» представляла собою высшую ступень развитая традиционного племенного строя, основы которого у германцев зафиксированы еще на рубеже нашей эры, а закат наступал в середине I тысячелетия. К этому времени традиционные институты, власть королей-жрецов, после бурных событий Великих переселений избавленная от «конкуренции» собственно военных вождей дружин, достигла небывалой мощи.
Уппсальские курганы воплощали тот же идеал конунга, выражая его в погребальном обряде, в величественности монументальных насыпей, что и строфы «Эдды»:
Будешь великкак никто под солнцем,станешь превышеконунгов прочих.Щедр на золото,скуп на бегство,обличьем прекрасени мудр в речах.(Пророчество Грипира, 7)
Не только хронология событий (гибель бургундского королевства на Рейне в 437 г.) сближает по времени эпос и «древности Инглингов». Песни «Эдды» пронизаны тем же мироощущением, которое запечатлели эти древности. Этот эпос создан миром сверкающих золотых колец, гривен и браслетов, кроваво-красного оружия с гранатовыми инкрустациями, миром величественных королевских курганов. Только современник Инглингов Уппсалы мог воскликнуть:
Не знаю я золотас полей Гнитахейд,что нашей добычейдавно бы не стало!У нас семь палатполных мечами,их рукоятиврезьбе золотой,конь мой, я знаю,коней всех ретивей,острее мой меч,красивей мой шлемиз Кьярова дома,кольчуга из золота,и лук мой лучшевсех гуннских луков!(Гренландская песнь об А тли, 6, 7)
В середине I тыс. Север создал эпос, клады золота и звериный стиль, «Великие курганы». Сформировалась законченная и завершенная общественная структура, которая казалась вечной, как мир эпической героини:
Брюнхильд в покояхткала покровы,дружина и землиее окружали,земля и небопокоились мирнов час, когда Сигурдчертог увидел.(Плач Оддрун, 17)
Но в этом мире зрели уже силы, готовые взорвать его изнутри. В «Песне о Хлёде», одной из ранних в «Эдде», молодой герой вступает в спор с конунгом:
Я хочу половинунаследия Хейдрека,доспехов, мечей,скота и приплода,сокровищ казны,жерновов скрипящих,рабов и рабыньс их ребятами вместе.И лес знаменитый,что Мюрквид зовется,на готской землемогилы священные,камень чудесныйв излучинах Данпа,кольчуг половину,у Хейдрека бывших,земель и людейи блестящих колец!
Конунг отвечает:
Скорее расколетсящит сверкающий,и с холодным копьемстолкнется копье,и воинов многопадет на траву,прежде чем Тюрвингначну я делитьили дам тебе, Хумлунг,долю наследства!(Песнь о Хлёде, 7-9)
Копья столкнулись, и воины пали. Согласно эпической традиции, переданной в «Хеймскрингле», династия Инглингов пресеклась в годину кровавых распрей. Эти обобщенные и отрывочные сведения не противоречат общему впечатлению, которое оставляет археологический материал: довольно единодушно археологи пишут о «цезуре», разрыве в древностях после 550 г.: нет кладов золота, прекращается развитие I звериного стиля (лишь на рубеже VI-VII вв. возникает II стиль); распространяются укрепленные поселения (в пределах бывшей «Державы Инглингов» их насчитывается около 700 — в Средней Швеции, Эстеръётланде, на Готланде и Эланде) (Stenberger 1933:213—215; Hagen 1953: 120-121; Klindt-Jensen 1957: 147-148; Stenberger 1977:355-356). «Золотой век» Севера заканчивается трагическим финалом.
Вендельский период Швеции (550-800)
Однако, несмотря на гибель многих поселений в огне внутренних войн, запустения не происходит. В третьей четверти I тыс. плотность населения в освоенных областях Скандинавии возрастает. К VII—VIII вв. лингвисты относят обособление норманнов от германской языковой общности. Именно в это время распространяются два важнейших технических новшества: железный лемех плуга и прямоугольный парус на килевых судах. Экономика одаля обретает прочную основу и дальнюю перспективу.
Два столетия, непосредственно предшествующие эпохе викингов, в Швеции называют вендельским периодом (550-800 гг.). Среднешведские памятники (иногда выделяемые в «вендельскую культуру»), однако, лишь в концентрированной и яркой форме выразили тенденции, общие для всех скандинавских стран в период, который в Норвегии называют «меровингским», в Дании — «германским временем» (Lundstróm 1981: 10; Lindqvist 1932: 20; Shetelig 1912; Brandsted 1963).
Резко возрастает экономический потенциал хуторских хозяйств. Социальной основой их остается объединение родственников, принимающее облик домовой общины (Гуревич 1967:15-18). Родовые отношения внутри основного производственного коллектива естественным продолжением имели родовые отношения вне его: народное собрание, тинг у скандинавов выступает прежде всего как коллективный орган родовых союзов (Губанов 1999:40-48). Отношения родовой иерархии пронизывали все сферы жизни скандинавов: экономическую (право выкупа земли сородичами), социальную (кровная месть, вооруженная полицейская поддержка), идеологическую (общие культы). Союзы родичей решали исходы тинга еще в Исландии XI в. (Сага о Ньяле, 134-146).
Вплоть до эпохи викингов народное собрание не имело иных внеродовых форм социальной организации, прежде всего — организации военной.Периодически, по мере надобности созывавшееся ополчение было механическим соединением сил родовых союзов, пронизывалось отношениями родовой иерархии, и его использование для целей, не совпадающих с целями родовых предводителей, — невозможно. Мы не знаем в вендельский период военачальников-«херсиров» эпохи викингов, опирающихся на обособленную от родовых союзов дружину (Губанов 2001: 86-89). Имущественная дифференциация, естественная в условиях экономического подъема, неизбежно принимала форму дифференциации родовой, выделения знатных, богатых и могущественных родов. Их главенствующее положение определялось прежде всего отношениями родовой иерархии и, в свою очередь, давало им несомненное преимущество в укреплении своей экономической и политической мощи. Во главе этой иерархии в конце VI — начале VII в. оказались, видимо, сменившие вождей крупных племенных союзов, легендарных Инглингов, «малые конунги» — smakonungr (Olafs saga ins helga, 78-80).
Новые тенденции экономического и социального развития в VII—VIII вв. наиболее отчетливо проявились в центральной области Средней Швеции — Уппланде. Здесь, на оз. Мелар появляется первое поселение устойчивого неаграрного характера, с отчетливо выраженными ремесленно-торговыми функциями. Оно возникло на о. Хельгё («Святом острове»), заселенном с III в. по X — начало XI в. (рис. 22).
Рис. 22. Торгово-ремесленное поселение Хельгё на оз. Мелара — участки застройки; b — оборонительный вал; с — могильники (по В. Холыиквисту)
Топография Хельгё определяется чертами глубокой архаики (на весьма давнее освоение указывает и архаичная топонимика — Во, Bona, на самом острове и в его округе, относящиеся к древнейшей, «индоевропейского» языкового уровня, заселенности), материализованной, видимо, в руинах сакрального «Борга» Форнборг (Fomborg) на вершине господствующей над островом скалы. Валунные укрепления защищают площадку городища с напольной стороны отлогого склона, с трех остальных сторон скальные обрывы делают борг неприступным; какой бы ни была начальная его датировка (бронзовый век или эпоха Великого переселения народов), это «убежище троллей» сохраняло значение цитадели во все времена. Ближайшие к скальной площадке склоны и террасы с севера занимают поля могильных насыпей, формируя обширную «сакральную зону»; ниже по склону просторные площадки, ступенями спускающиеся к северной бухте острова (ныне заболоченной поймой Мелар), были заняты группами плотной застройки, «жилой», «производственной» и «портовой зоной».
