Прокопий Короленко - Черноморские казаки (сборник)
Граф Ланжерон полагал: для приюта лишенных куска хлеба раненых воинов-черноморцев открыть в Екатерино-Лебяжской Николаевской пустыни богадельню — на двух штаб-офицеров, пятерых обер-офицеров и 50 нижних чинов [185].
К сожалению, благое предположение графа Ланжерона не осуществилось.
Из всего рассказанного можно видеть, какими тяжкими испытаниями остатки войска Запорожского дошли до степени единства вновь образовавшегося войска Черноморского! Сколько бедствий и лишений претерпели они, поселившись на Кубани! Сколько военных трудов, крови и жизни принесли они в жертву Царю и Отечеству! Все это тяжелое время пережито; все это полузабыто, и пройдут еще десятки лет, как о боевых подвигах черноморцев на Кубани будут рассказывать молодому поколению только старики-очевидцы, как волшебную сказку из тысячи одной ночи, и многое и многое в жизни черноморца, взросшего на отдаленной окраине под влиянием постоянных тревог и опасностей, будет казаться невероятным.
Отдел второй
Ток веселья раздавайся
По Кубанским берегам!..
Народная песня
Висипали Запорожци —
Лиман човни вкрили.
«Грай же море…» заспивали,
Запинились фили.
Т. Шевченко
IВоенные виды Черноморского войска: флотилия, гвардия артиллерия, кавалерия, пехота. — Порядок службы
Широкое поле славы открылось войску Черноморскому на берегах Кубани. Более полувека река эта служила символом жизни и смерти для черноморца, заслонявшего стальной казацкой грудью пределы русского края от хищных горских племен. С заселением пограничной линии, Черноморское войско, под влиянием постоянно тревожного времени и беспрерывных военных действий, образовало у себя военные силы, содержавшие кордонную стражу, вверенную черноморцам еще Императрицей Екатериной II.
Флотилия гребная, состоявшая из лодок, дана была князем Потемкиным-Таврическим Черноморскому войску еще во время турецкой войны 1787 года. В продолжение этой войны многие лодки пришли в негодность; а те, которые остались годными к морскому плаванию, недостаточны были для поднятия казацкой пехоты в поход на Тамань, и потому, с разрешения Потемкина, черноморцы построили весною 1792 года на р. Пруте, у селения Фальчи, еще 24 лодки и одну яхту, да присоединили к ним 26 старых годных к плаванию лодок и таким образом составили себе флотилию из одной яхты и 50 лодок.
На этой флотилии пешие черноморцы строевого состава, до 4000 человек, под командою войскового полковника Саввы Белого, с бригадиром Пустошкиным, приплыли к берегам Тамани, для занятия границы против черкесских народов. Прибывши к острову, Савва Белый отрядил 12 лодок к устью Кубани, в лиманы, для наблюдения за действиями горцев, две лодки поставил у Тамани для сообщения чрез Керченский пролив, а остальную флотилию разместил в Таманском заливе и в Азовском море.
В 1793 году Черноморская гребная флотилия уменьшилась: некоторые лодки были повреждены бурной погодой, другие разбиты; ветхие суда, в том числе и яхта, разобраны, и из годного леса были построены байдаки, для разведочного плавания по Кубани. По освидетельствовании флотилии присланными из Таганрогского порта чиновниками оказалось годных к плаванию до 20 лодок.
Опыт показал всю невыгоду держать флотилию в открытых местах, и потому войсковой судья Головатый, по прибытии из-за Буга на Тамань, избрал для гребных судов гавань при устье Кизилташского лимана. Для устройства гавани в 1795 году, по соглашению с закубанскими владельцами, было доставлено из-за Кубани более 5000 деревьев, для паль, заграждавших проход льда из Кубани чрез лиман бугазским гирлом в море. При гавани построены — пороховой погреб, два цейхгауза, помещения для артиллерийских припасов, такелажа, для начальника и судовой команды, а при самом гирле, на переправе с турецкой стороны на Тамань, дом для проезжающих, и, наконец, сооружена батарея, обстреливавшая Бугазскую переправу. Все эти работы были исполнены в продолжение тринадцати дней, 50-ю старшинами и более 700 казаков.
В одну бурную ночь следующого года, морские волны разбили, что называется в пух и прах, гавань Головатого, со всеми при ней постройками и с батареей. Этот случай подал войсковому атаману Котляревскому повод к заключению о неудобствах места, избранного Головатым для гавани, и вместе с тем поднять вопрос о негодности всей старой войсковой флотилии и о замене ее новою.
По ходатайству Котляревского, последовало Высочайшее повеление вице-призиденту артиллерийской коллегии, Кушелеву, снестись с атаманом черноморцев об устройстве для войска новой флотилии, а для гавани избрать другое, более удобное место.
18 октября 1799 г. состоялось повеление о постройке 50-ти лодок, одной яхты и пяти барказов, и ассигновано на этот предмет от казны 620103 руб. 40 3/4 коп. в течение пяти лет и на содержание же флотилии определено, также от казны, по 31621 руб. 40 1/2 коп. в год [186].
Нужно заметить, что Котляревский во время своего атаманства долго жил в Петербурге, имел сношения с знатными лицами, пользовался их содействием и заслужил благорасположение Императора Павла. Несмотря на такие благоприятные обстоятельства, ни флотилия, ни гавань не строились, но по представлению новороссийского военного генерал-губернатора, генерала-от-кавалерии Михельсона, Черноморскому войску подарены были, в 1802 году, выстроенные при Николаевском адмиралтействе десять новых канонирских лодок, вполне снаряженных и вооруженных 20 орудиями. Лодки эти, по распоряжению адмирала Черноморского флота Мордвинова, 18 августа были доставлены в Тамань капитан-лейтенантом Делегатом. Они предназначались собственно для крейсерования у берегов, составлявших границу войска от черкесских народов. В 1804 году были назначены еще два судна (флашкот-барказы), для переправы чрез Боспорский (Керченский) пролив, с тем, чтобы одно из них содержать от г. Ениколя, на счет казны, а другое от Тамани, на счет войска [187].
Подаренные лодки оказались непригодными: в море, при ветре, они ходу не имели, и все движения новой флотилии, в течение семи лет, были только от Бугаза до Темрюка и обратно. В первом месте лодки летом стояли и по временам крейсировали у Кубанских берегов, а в последнем — зимовали. Крейсерование ограничивалось временем высокой воды в Кубани и по избранным проходам: во всякое же другое время, и по берегам лиманов, где особенно нужно было иметь надзор за действиями неприятеля, войсковые лодки по мелководью не употреблялись. А между тем ежегодно назначался на флотилию целый пеший полк, без всякой пользы для службы в отношении обережения границы, потому что Бугаз, единственный важный пункт сообщения с неприятельским берегом, мог бы вместо флотилии, гораздо успешнее оберегаться береговыми кордоном с пушками [188]; и нужнее было разъезжать по пограничным лиманам и по некоторым местам Кубани, где хищники избирали себе притоны при набегах на пределы Черномории. Здесь крейсеировали старые войсковые байдаки.
Такое неудобство тяжелой флотилии в водах Черномории заметил осматривавший, в 1808 году, Черноморскую кордонную линию генерал-лейтенант Дюк де Ришелье. По его требованию войсковой атаман Бурсак представил соображение, чтобы для разъездов в пограничных лиманах и по Кубани, начиная от Копала и до Бугаза, в видах предупреждения неприятельских вторжений построить на первый раз десять плоскодонных байдаков (дубы), которые могли бы иметь ход не только у берегов лиманов и на Кубани, но и по кубанским гирлам. Байдаки эти Бурсак предполагал вооружить небольшими пушками; он выразил мнение, что расположенный на лодках пеший полк может служить подкреплением кордонной линии и тем принести войску и государству более пользы, чем бездействуя на неподвижной флотилии. Лес на постройку байдаков имелось в виду заготовить в окружающих границу лесах, а старую флотилию принять от войска в казну.
Предположение Бурсака, основанное на знании местности и военных потребностей, было одобрено высшим начальством. По сношению военного министра с министром морских сил и последовавшему Высочайшему разрешению, на первый раз построено было десять байдаков местными жителями, которые, как писал министр морских сил, «опытнее в этом искусстве ученых судостроителей». Вслед за тем черноморцы приступили к постройке еще десяти байдаков. На все эти двадцать судов адмиралтейство отпустило Черноморскому войску двадцать трехфунтовых орудий. Прежние лодки были сданы в керченское адмиралтейство.
Войсковые байдаки долго ходили по Кубани и по лиманам, но, по местному положению кордонной линии, даже эти легкие суда не приносили особенной пользы по надзору за действиями неприятелей и не могли препятствовать набегам хищников.
