Всеволод Вихнович - Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного (Рим, Иудея, эллины)
Шалит{159} убедительно показал, что упомянутые в этом рассказе подробности никто не мог видеть и засвидетельствовать. Есть даже основания приписать сочинение близкому сотруднику Ирода философу Николаю Дамасскому, стремившемуся оправдать своего покровителя. Несомненен только факт решительного и резкого объяснения царицы с Иродом, показавшего невозможность дальнейшей совместной жизни, и казни её по приказу царя. Свою роль, разумеется, сыграли интриги злой фурии семьи Саломеи, а также наветы придворных, ближайших советников царя. Показательно, что погибла только царица Мариамна, хотя её мать Александра гораздо больше была замешана в заговорах против царя. Есть основания полагать, что одновременная казнь Мариамны и её матери могла бы выглядеть не как акт правосудия против отдельной виновной, но дело общего террора против остатков династии Хасмонеев.
Иосиф завершает рассказ о гибели царицы следующими словами: «Таким образом умерла Мариамна, этот высочайший идеал женского целомудрия и великодушия. Впрочем, ей недоставало сдержанности, и в характере её в слишком сильной степени замечалась некоторая неуживчивость… А так как её угнетала судьба, постигшая близких ей людей, и она нисколько не стеснялась высказывать ему (царю) это прямо, то она в конце концов навлекла на себя вражду матери и сестры царя, и даже самого Ирода; относительно последнего между тем она всегда была уверена, что он оградит её от всяких неприятностей» (ИД. Т. 2. С. 160). Судить сегодня о справедливости этой эпитафии трудно. Отметим только, что тот же Иосиф ранее сообщает о её постоянных неблагородных упреках в адрес матери и сестры царя в низком происхождении. Кроме того, она не возражала, возможно, правда, по предложению матери, против посылки своего портрета сластолюбцу Антонию, явно рассчитывая на его покровительство.
Независимо от причин, вызвавших гибель любимый жены, эта история едва не свела в могилу царя, неоднократно не терявшего присутствие духа и мужество в самых опасных обстоятельствах, как в переменах политической обстановки в условии гражданских войн, так и на полях сражений. Как свидетельствует Иосиф Флавий, «после казни Мариамны, любовь царя к ней возросла ещё более, чем то было когда-либо раньше». Описанные им страдания Ирода даже вдохновили второго после Шекспира гения английской поэзии, Байрона, на создание поэмы:
Плач Ирода по Мариамне
Мариамна! То сердце, по чьей пролилася вине
Неповинная кровь, — и само обливается кровью!
Жажда мести и гнев улеглися во мне,
Презреньем сменясь и любовью.
Мариамна, где ты? Если б стоны и вопли мои
Донеслися к тебе, для которой раскрылась могила,
Ты простила бы мне в бесконечной любви,
Если б небо само не простило!
Неужели мертва? И убийцы наёмного меч
Совершил приговор, повинуяся мести ревнивой?
Он висит надо мной, нити жизни готовясь пресечь,
Над собой приговор я свершу справедливый.
Холодна и мертва! От меня ты навеки ушла,
Я стенаньем своим твой загробный покой не нарушу,
Я покинут тобой, а спасти ты могла
Только ты — эту мрачную душу.
С кем делил я венец — той со мной уже нет,
И, утратив её, схоронил я все радости с нею,
Я сорвал для себя одного распустившийся цвет —
Иудеи прекрасной лилею!
Мною кровь пролита, и за страшное дело моё
Мне геенна грозит, заслужил я душою преступной
Гнет мучений моих, истерзавших её
И терзающих вновь неотступно!{160}
Остается добавить, что не выдержал переживаний и до сих пор могучий организм царя. Его, сильного сорокачетырёхлетнего мужчину, поразила опасная болезнь, «сопряженное со страшными болями воспаление затылка, связанное с сотрясением мозга и расстройством умственных способностей. Все применённые средства, однако, нисколько не помогали, так что наконец явилось сомнение в возможности выздоровления царя….Врачи… предоставили случаю выздоровление его, на которое, впрочем, было мало надежды» (ИД. Т. 2. С. 161).
Напротив, чем меньше надежд было на выздоровление царя, тем больше их появилось у последней представительницы семейства Хасмонеев — Александры. Эта достойная подруга Клеопатры с достаточным, по её мнению, основанием решила, что наступил её, может быть, последний шанс. Ведь после того как Ирод, доживавший последние дни в Самарии, покинет этот мир, она может стать царицей — регентшей при малолетних внуках — сыновьях Мариамны. Более того, она точно рассчитала, что главное для успеха — это склонить на свою сторону гарнизоны, занимавшие ключевые опорные пункты в столице Иерусалиме, — башню Антония, доминировавшую над Храмом, и район царского дворца с прилегающими постройками. Она попыталась убедить командиров, одним из которых был племянник царя Ахиаб, что они должны перейти на её сторону как новой царицы и её внуков, поскольку в случае кончины царя эти крепости могут захватить враги. Однако, к её несчастью, могучая воля к жизни и власти Ирода взяла верх, и ему постепенно становилось лучше. Возможно даже, что сообщение о заговоре, гальванизировало, его организм. Получив от оставшихся верными ему офицеров сообщение об интригах Александры, он немедленно приказал её казнить. Это случилось в 28 году до н.э., через десять лет после обручения её дочери Мариамны с Иродом.
Не совсем оправившийся от болезни царь возвращается в Иерусалим и постепенно восстанавливает контроль над государственными делами. Здесь от своей сестры Саломеи он узнаёт о предательском поведении наместника провинции Идумеи Костобара. Этот Костобар был ближайшем доверенным лицом Ирода и вторым мужем самой Саломеи. Как отмечает Иосиф Флавий, поссорившись с ним, она сама из любви к царю развелась с ним, хотя по иудейским законам такая инициатива могла исходить только от мужа. Более того, она донесла царю, что её бывший муж вместе с друзьями Антипатром, Лисимахом и Досифеем замышляют мятеж. Кроме того, ей стало известно, что Костобар в течение 12 лет укрывал сыновей некоего Вавы. Дело в том, что после занятия Иерусалима в 37 году до н.э. Костобару было поручено вылавливать особенно активных сторонников тогдашнего своего врага Антигона. Вопреки приказу царя Костобар спрятал двух юношей, возможно даже отдалённых родственников Хасмонеев, видимо, рассчитывая в будущем их использовать. Особую опасность представляло то, что речь шла о губернаторе важнейшей в стратегическом и экономическом отношении для всего семейства царя провинции, точнее даже о его родовом домене — Идумее. Расправа с заговорщиками была быстрой и решительной, с их казнью можно говорить, что Ирод окончательно покончил с открытой оппозицией.
Некоторым если не оправданием, то объяснением поступков царя в отношении представителей дома Хасмонеев может служить то обстоятельство, что речь шла не только о судьбе самого Ирода, но о жизни и смерти всей его семьи, его сторонников и даже самого иудейского государства. Ведь ему было хорошо известно, что в борьбе за власть представители семьи Хасмонеев не считались даже с кровным родством. Первый царь этой династии Симон Хасмоней, ставший законным царем возрождённого Иудейского царства в 142 году до н.э., был предательски убит своим зятем. Мать своей жены — свою тёщу — предатель превратил в заложницу, а затем убил. Чудом избежал гибели от рук мужа своей сестры второй иудейский царь Иоанн Гиркан. После смерти Гиркана в 101 году до н.э. началось соперничество между его сыновьями. Его сын Иуда-Аристобул, не удовольствовавшись саном Первосвященника, присвоил себе вопреки завещанию отца титул царя, а свою мать и трёх братьев заключил в темницу.
Его любимый брат — способный полководец Антигон был убит в результате дворцовых интриг. После скорой смерти Аристобула в 103 году до н.э. его вдова Саломея-Александра (Шломцион) освободила его братьев, но мать уже умерла в заключении. Саломея вышла замуж за одного из освобождённых братьев Александра Янная. Начавшаяся после смерти родителей — Александра и Шломцион — между их сыновьями Гирканом и Аристобулом борьба за власть способствовала в 63 году до н.э. превращению Иудейского царства в провинцию Рима. О степени жесткости этой борьбы можно судить по жуткому факту расправы Антигона со своим дядей Гирканом. А ведь мотивом всех подобных поступков была только честолюбивая борьба за власть внутри одной семьи.
В заключении этого драматического периода жизни Ирода следует отметить, что, хотя семейные трагедии еще не один раз будут отравлять жизнь царя, именно с этого времени начинается его продолжительное царствование, принесшее ему заслуженное наименование Великий. Он сумел самым достойным образом проявить себя в самых разных ипостасях — царя процветающего Иудейского царства в самых широких его исторических границах, строителя Иерусалимского Храма, защитника прав иудейских общин Средиземноморья и при этом друга и союзника императора Октавиана Августа, активного покровителя эллинистической античной культуры и даже римского гражданина.
