Норман Пензер - Гарем. История, традиции, тайны
Связано ли количество покровов знамени с числом служителей Хас-ода, исполнявших роль хранителей реликвий, я сказать не могу. Кстати, Уайт добавляет, что и у мантии было сорок специальных покровов, однако возможно, что на самом деле это не так. Ключи от сундука хранились у кызлар-аги как главного смотрителя святых мест. Уайт говорит, что видел древко, стоявшее у стены. Оно было увенчано пустотелой серебряной сферой с позолотой, внутри которой находился список Корана, сделанный, как считают, рукой Омара. Еще один список, сделанный Османом, завернут в полотнище другого знамени. Доссон описывает, что хранилище Корана Османа выполнено в форме яблока, там же находятся и ключи от Каабы, врученные Селиму Шарифом[54] Мекки. Тавернье же сообщает, что знамя хранилось в стенном шкафу в спальне султана.
3. Мюхюр-шериф, или Священная печать. Единственное свидетельство о наличии печати и церемонии, связанной с ней, мы находим у Тавернье: «Около дивана в Зимней комнате, главном помещении хранилища реликвий, в стене устроена ниша, в которую помещена небольшая коробка из черного дерева около 15 сантиметров в длину и ширину. В ней хранится печать Магомета, помещенная в кристалл, отделанный по краю слоновой костью. В длину он около 10 сантиметров, в ширину — примерно 7 сантиметров. Сам я видел только оттиск печати на листке бумаги, но человек, показавший его, не позволил мне прикоснуться к бумаге, а сам смотрел на оттиск печати как на великую реликвию. Раз в три месяца пажи Палаты казны убирают помещение, меняя при этом ковры. Именно тогда час-надар-баши открывает коробку и расшитым платком достает печать, исполненный уважения и поклонения реликвии. Старший паж держит золотой кубок, украшенный алмазами и сапфирами, в его верхней части находится что-то вроде чаши с прекрасными благовониями, аромат которых распространяется по всей комнате. Паж держит кубок двумя руками и постепенно поднимает его над головой, а все находящиеся рядом мгновенно падают ниц, выражая таким образом свое почитание реликвии. После того как все поднимутся, паж опускает кубок на уровень чуть ниже подбородка. Главный хранитель казны держит печать перед собой, окруженную пеленой от воскуренных благовоний, а все находящиеся в помещении подходят к нему по очереди и целуют кристалл, покрывающий одну из самых драгоценных реликвий, принадлежавших их Пророку».
Тавернье не удалось выяснить, как выглядела сама печать, из какого материала она сделана, что на ней выгравировано. В четырнадцатый день месяца Рамадан на пятьдесят листов бумаги наносят оттиск печати «специальными смолистыми чернилами, которые готовят в фарфоровом блюде. Меченосец султана руками натирает ими печать и штампует листы», а затем рассылает их вместе с «водой мантии» уважаемым людям столицы.
4. Сакал, или Борода. Считается, что бороду Пророку сбрил после смерти его любимый брадобрей Салман в присутствии Абу Бекра, Али и еще нескольких ближайших последователей, участвовавших в церемонии воскурения благовоний. Говорят, что в длину она была около 7–8 сантиметров, светло-каштанового цвета, без признаков седины. Хранится борода в герметичной, богато украшенной стеклянной раке.
5. Зуб Пророка. Зуб является одним из четырех, которых лишился Пророк после удара боевым топором в ходе битвы при Бадре. Считается, что архангел Джаб-раил во главе трех тысяч ангелов сражался на стороне Пророка. Два из трех зубов потеряны, а четвертый якобы находится в тюрбе[55] Мухаммеда I.
6. След ноги Пророка. Именно этот след ступни на квадратном куске известняка видел Уайт. По преданию, след Пророк оставил в момент, когда помогал строителям поднять тяжелый камень при возведении храма в Каабе. По другой версии, Мухаммед оставил его, когда левую ногу занес в стремя, садясь на любимого коня.
Как мы уже говорили, Тавернье описал два меча. Один, как считается, принадлежавший Омару, очень простой меч в ножнах, завернутых в зеленую материю. Другой — короткий, достойный поклонения, так как именно им «человек по имени Эбу-Нислум за распространение ереси наказывал неверных, по закону Магомета разрубая их на куски».
Тавернье также приводит описание нескЬльких помещений, входивших в комплекс павильона Священной мантии, однако из-за разрушений и неоднократных перестроек оно мало что может нам дать. Главный вход через колоннаду Третьего двора ведет к богато декорированным воротам, известным как Ворота фонтана. Оттуда вы сразу попадаете в самую южную из четырех квадратных комнат с купольным потолком. Это, скорее всего, приемная с фонтаном посередине. Из трех остальных я побывал только в северной и смог лишь мельком через забранное решеткой окно увидеть зал в форме буквы «Г». Насколько можно было судить, внутренние стены отделаны изящными изразцами, а массивные портьеры, вероятно, скрывали витрины с реликвиями меньшего значения. С потолка свешивались светильники, а полы были устланы роскошными коврами. Было довольно темно, а учитывая то, что меня вели в зал Обрезания, мое представление об обстановке оказалось фрагментарным. Вышел я тем же путем, что и вошел, — через небольшую дверь, поднявшись по невысокой лестнице в углу Четвертого двора позади Эманат хазынеси (см. план, поз. 109). Это здание, а также Хасо-даси и павильоны, начинающиеся на выходе из зала с колоннами, были связаны между собой как архитектурно, так и церемониально, вместе составляя комплекс павильона Священной мантии. Рассказать о том, какую роль эти помещения играли в разное время, не представляется возможным. В следующей главе я коротко остановлюсь на Ереван-кешк, входящем в состав Четвертого двора.
Глава 11
ЧЕТВЕРТЫЙ ДВОР
Хотя последняя описываемая нами часть Сераля сегодня и называется Четвертый двор, но, скорее, по традиции и относится по большей части лишь к территории, примыкающей к павильону Абдул-Меджида.
Более того, строения, конструктивно связанные с павильоном Священной мантии и мраморной террасой, ведущей к великолепному Багдадскому павильону, не являются составной частью какого-то другого двора, а Меджидие-кешк, возведенный в стиле позднего Луи-Филиппа, вряд ли вообще можно считать исторически связанным с Сералем.
Учитывая непревзойденные по красоте виды на Мраморное море, Босфор и Принцевы острова, этой части Сераля самой природой было предназначено стать чудесным садом, а сменявшие друг друга султаны лишь состязались в искусстве сделать его еще прекраснее. С самого начала возведения дворца павильоны строились на самых высоких участках, в окружении цветов и деревьев. Здесь ощущалось каждое дуновение морского бриза, и султаны, оставив заботы о государственных делах и семейных неурядицах, могли в полной мере насладиться покоем и уединением.
Даже мельком взглянув на план, можно понять, что этот сад предназначен исключительно для султана, — он буквально отрезан от остальных зданий Сераля. Окна казны и Продовольственной палаты и их двери, со стороны заднего фасада все же выходившие в сад, надежно закрывали, как только женщинам гарема позволялось погулять или устраивался праздник тюльпанов. С другой стороны связь с гаремом закрывал павильон Священной мантии, так что пажи дворцовой школы оказывались запертыми на территории Третьего двора. Как мы уже знаем, некоторых посетителей могли тайно направлять в сад через небольшую дверь. А строения, главным образом в северной части, являлись, очевидно, летними павильонами, которые со временем либо пришли в негодность, либо были снесены для строительства в 1639 году Багдад-кешк и смежной с ним мраморной террасы султана Ибрагима.
О наличии обширного пространства, занятого заросшими ныне фундаментами давно заброшенных строений, протянувшихся от зала Обрезания и Багдадского павильона до внешних стен Сераля, мы уже упоминали в главе, посвященной селямлику.
Прежде чем рассказать о садах тюльпанов Ахмеда III, ставших столь известными в первой четверти XVIII века, я коротко остановлюсь на сохранившихся зданиях так называемого Четвертого двора. Из предыдущей главы мы знаем, что Ереван-кешк соединялся с павильоном Священной мантии. Он находится на самом высоком холме Сераля, и со времени правления Мехмеда II на этом месте всегда размещались строения, исполнявшие роль уединенных летних вилл в непосредственной близости от селямлика. Здесь постоянно можно было наслаждаться великолепным видом окрестностей и чудным ароматом садов.
Весной 1635 года Мурад IV предпринял Анатолийскую кампанию, ставившую своей целью изгнание персидских еретиков из городов Османской империи, все еще находившихся в их руках. В результате похода был покорен и Ереван — столица Ереванского ханства к северу от горы Арарат в Закавказье. А на обратном пути жестоко наказывались губернаторы провинций, замеченные в малейшем неуважении к султану. Считается, что в Ереване Мурад был поражен красотой одного павильона и по возвращении в столицу приказал выстроить точно такай же в своем саду. Участок выбрали в самом видном месте Сераля. И хотя название павильону было дано в честь взятия Мурадом Еревана, его еще именуют Сарик-одаси, или зал Тюрбана. Ереван-кешк— сооружение крестообразной формы, которое можно назвать уменьшенной копией Багдад-кешк. Однако учитывая, что это уже не самостоятельное здание, так как одной стеной с большими окнами он был соединен с хранилищем казны, нам сложно судить о его первоначальной форме. Внутри имеется кабинет с куполообразным потолком, который освещается двойным рядом довольно узких окон. Крыша свешивается над карнизом и обеспечивает надежную тень как в центре кабинета, так и на балконах, построенных в перекрестьях конструкции. На месте балкона, выходившего на сад тюльпанов, устроен небольшой эркер, именуемый «окном с диваном». Верхняя часть внешних стен покрыта изразцовыми панелями, а их внутренняя отделка напоминает изразцовое покрытие Багдад-кешк второго периода с прекрасными образцами искусства каллиграфии.
