Тихон Семушкин - Чукотка
Лена почувствовала себя настоящей героиней. Еще никогда она не встречала такого большого внимания к себе. И как-то сразу ей все понравилось.
"А девушка, сидящая со мной рядом, по-настоящему интересна. За ней, вероятно, все мальчики бегают", - с завистью подумала Лена и оглядела стоящих перед ней ребят.
"Неинтересные, - подумала она. - Разве только тот, которого учитель вызывал к доске..."
Под влиянием новых впечатлений Лена повеселела и совсем забыла, что ей нужно казаться умней и интересней других.
Лена обняла Тает-Хему за шею и спросила:
- Тебя как зовут?
- Тает-Хема.
- Что такое? Как ты сказала?
- Тает-Хема.
- Разве есть такое имя?
Тает-Хема улыбнулась и сказала:
- Да, есть. Вот меня так зовут.
- Ой, какое странное имя! Оно что-нибудь значит?
Какой-то школьник, стоявший на соседней скамейке, крикнул:
- Тает - соль, хемо - я сам не знаю. Соль не знаю. Вот как ее зовут по-русски.
- Подожди там кричать. Не тебя спрашивают,---оборвала Тает-Хема мальчугана и, обращаясь к Лене, подтвердила это объяснение.
- А фамилия как твоя?
- Тоже Тает-Хема. Все в одном: и имя и фамилия.
- Да как же это так? Вот меня, например, зовут Лена, а фамилия Журавлева.
Услышав имя Лена, один мальчик крикнул:
- Не дочь ли ты Ленина?
Лена растерянно посмотрела на мальчика и молча покачала головой.
- А что такое Лена? - спросила Тает-Хема.
- Ленивая, должно быть, - послышался чей-то смелый голос.
- Совсем не ленивая. Мое имя происходит от слова Елена. Была такая святая.
- Какая святая?
- Что такое святая?
- Ну, святая. Самая настоящая святая. Все равно бог.
- В комсомоле ты состоишь?
- Нет, ушла из комсомола.
Ребята о чем-то оживленно заговорили на чукотском языке, Лена насторожилась.
Тает-Хема, видя, что разговор начинает приобретать несколько враждебный характер, решила смягчить его. Ей понравилась русская девушка, и она искренне захотела подружиться с нею. Нерешительно заглядывая ей в лицо, она сказала:
- Лена, ты запишись в комсомол. У нас в комсомоле тридцать девять учеников. Ты будешь сороковой. Я - комсорг. Дружить будем. И учиться будем вместе. Видишь, какая хорошая школа у нас?
- Фи... тоже школа! - сделала гримасу Лена. - Бузовая школа.
- Какая?
- Бузовая, говорю. Разве это школа?
- Какая "бузовая"?
- Что такое "бузовая"? - слышалось со всех сторон.
- Ну, бузовая. Буза, буза. Понимаете - бузовая?
Таграй молча прислушивался к этому разговору и неотрывно смотрел на русскую девушку. Все ученики впервые видели взрослую русскую ученицу. Она казалась сердитой и как будто не совсем охотно разговаривала с ними. У нее была красивая, длинная белая шея.
"На что эта шея похожа? - подумал Таграй. - И голос ее звонкий, как колокольчик. Но почему она, русская девушка, разговаривает словами малопонятными? А может быть, это тоже красиво? Может быть, мало еще мы научились разговаривать по-русски?"
И вдруг Таграй почувствовал, что эта девушка ему очень понравилась. Ему захотелось, чтобы она еще говорила и говорила без конца.
Лена встала со скамейки и села за парту. Она оглядела всех учеников, встретилась с упорным взглядом Таграя, усмехнулась и, обращаясь к нему, спросила:
- А ты, наверно, зубрила? На большой учишься?
Таграй виновато улыбнулся, хотел что-то сказать, но запнулся и промолчал. Его очень смутил вопрос, которого он не понял.
- У нас, в Сочи, где я училась, школа каменная. Огромная, пять этажей. Одних учителей - сто, а то, может быть, и больше. А у вас? Учителей десять, да и то барахло.
- А что такое барахло? - спросил кто-то.
Лена рассмеялась.
- Ну, вот видите! Я говорю - барахло. Русскому языку даже вас не научили. Только и знаете: что такое да что такое? Барахло, барахольные значит. Самые плохие!
В классе зашумели, загудели, послышались голоса негодования:
- Это неправда!
- Ты не знаешь наших учителей!
- Наша школа самая лучшая во всем районе!
Таграй встал, протискался сквозь толпу к Лене. Подавая ей руку, он сказал:
- Лена тебя зовут? Ну, здравствуй. Меня зовут Таграй. Скажи, пожалуйста: что такое зубрила большой?
Лена звонко расхохоталась.
- А вот не скажу! - кокетливо усмехнулась она. - Ты говоришь, Таграй тебя зовут?
- Да, Таграй, - насупившись, повторил он.
- И фамилия Таграй? - насмешливо спросила Лена.
Таграй мгновение смотрел в упор на нее и, казалось, думал: что это ей далась фамилия, о которой никто никогда не спрашивал? Видя его смущение, Лена еще более насмешливо сказала:
- А, бедненький мой! И у тебя, наверно, фамилии нет?
- Да, нет! Римские императоры тоже фамилий не имели, - с раздражением сказал Таграй. - Я не об этом хотел говорить. Ты сейчас учителей как-то обозвала нехорошо. А там, где ты училась, лучше были учителя?
- Что за странный вопрос? Конечно, лучше.
- Так почему же ты молчала у доски, когда тебя вызывал Николай Павлович?
- Да, да, почему? - послышалось со всех сторон.
- Послушаем, что она скажет! - крикнул мальчик, стоявший в дверях.
- Почему, почему? Так просто, не хотела отвечать, вот и молчала.
- Неправду говорит! - крикнуло сразу несколько учеников.
- Не знала, что отвечать! - слышались возгласы.
- Нет, Лена, ты нас не обманешь, - сказал Таграй. - Вот все эти ученики, которых ты видишь, - охотники они. Каждый из нас, встречая в тундре зверя, знает даже, о чем думает он и в какую сторону хочет побежать. И когда мы видели тебя у доски и ты молчала, мы знали, почему ты молчишь. Так и скажи правду.
- А чего я вам буду рассказывать? Нужны вы мне очень! - вспыхнула Лена.
- Ну, не рассказывай, мы не будем просить, если не хочешь. Только, почему же получается так: мы учимся у плохих учителей - и знаем, а ты у хороших учителей - и не знаешь?
Лена что-то еще хотела сказать, но Тает-Хема опередила ее:
- Довольно разговаривать, Таграй. Что ты пристал?
Зазвонил колокольчик, и ученики разбежались по местам. Во всех классах начались уроки. Самолюбие Лены было задето. Она сидела за партой и совсем не могла понять, о чем говорит учительница. В голову лезла мысль: "Мы знаем, а ты не знаешь". Это было неприятно. Как они смели так ей говорить?! Но ведь они были правы. Она сама видела, как хорошо они понимают алгебру, познания в которой у Лены были совсем незначительны. Она вспомнила слова отца, который говорил ей, что в школе она будет учиться с детьми некультурными и что ей будет очень легко стать лучшей ученицей. Но первое же знакомство с ними говорило о том, что сделаться лучшей ученицей будет трудно. От этого было еще досадней. Лена сидела и все думала и думала: как же быть? Если каждый раз выходить к доске и молчать, то ведь они засмеют.
"Надо как-нибудь схитрить", - решила она.
С шумом и веселым гиканьем вбежали ученики с последнего урока в зал. Лена важно прошла мимо резвившихся ребят в угол зала, где стояло пианино. Ребята мельком бросили на нее взгляд и затеяли возню.
- Почему пианино на замке? - спросила Лена.
- А ты умеешь играть? О, тогда я побегу и попрошу ключ! - сказала Тает-Хема и быстро исчезла.
Тает-Хема прибежала с ключом и радостно вручила его Лене.
С нарочитой медлительностью Лена открыла крышку, ударила по клавишам, и в одну секунду около нее выросла толпа. Не глядя ни на кого, она пробежала гамму и бросила взгляд на окружающих ее учеников. Тает-Хема смотрела на Лену, и теперь ей еще больше захотелось подружиться с ней.
А Лена опять обрела чувство превосходства и, ловко перебирая пальцами клавиши, заиграла фокстрот "У самовара я и моя Маша". Она играла сначала молча, не глядя ни на кого, кругом все тоже молчали, затаив дыхание. Потом Лена стала напевать, и так хорошо у нее получалось, что ученики глядели на нее как на божество.
В этот момент сломя голову, расталкивая всех, пробирался к пианино Ктуге. Его нельзя было не пропустить к русской музыкантше: ведь Ктуге сам играл. Правда, он играл только на гармошке, и лишь несколько раз директор открывал ему пианино. Но разве не собирались его послушать все люди поселка? На своей гармошке он подбирал любые мотивы русских песен и даже играл эту же "Машу". Он мог изобразить крики птиц и рычание зверей. Хорошая гармошка! Второй страстью Ктуге были стихи. Не было ни одной стенгазеты без стихов Ктуге, не проходило ни одного школьного вечера, чтобы он не читал своих стихов.
И теперь, сидя в классе и услышав звуки "Маши", он перемахнул через парту, ударился о косяк двери и в один миг оказался совсем рядом, за спиной Лены. Он устремил свой взор на бегающие пальцы ее и, казалось, ничего больше не замечал.
Высоко подняв руку, Лена ударила по клавише и остановилась.
- Танцевать никто из вас не умеет? - спросила она.
- Плясать все умеют, - торопливо ответила Тает-Хема.
- Иди-ка сюда, я поучу тебя играть, - беря за руку Тает-Хему, сказала Лена. - Это просто.
- Я, я! Давай, я поучусь! - задыхаясь от предстоящего удовольствия, проговорил Ктуге.
![Юрий Рытхэу - Люди нашего берега [Рассказы]](/uploads/posts/books/134656/134656.jpg)
