Лев Исаков - Русская война: дилемма Кутузова-Сталина
Все для этого уже собрано; и мощный рубящий топор у Князьково, и улавливающая сеть от Горок до Двора, и эшелонированный в глубину строй 1-ой армии, готовый оттолкнуться от Колочи и пойти-сметать любого – но переводом корпуса Тучкова Кутузов отменяет широкое применение такого развития, определяющее уже и общий вид сражения, хотя и не вполне, он как бы нисходит по ступеням ко все более «вялым» вариантам использования своих замечательных заготовок. Почему?…
Внешне тем не менее все это было хорошо запрятано, и наружу торчал только высунутый язык 2-й армии, все те же 5 пехотных дивизий Раевского и Бороздина и 2 кавалерийских дивизии Сиверса из фактических 9 пехотных и 7 кавалерийских. Здесь удав положил свое второе кольцо… Или кольца!
Избыточно-сильный и подчеркнуто оборонительно-неподвижный, скованный мощью своей позиции, естественным препятствием, мешающим ему также наступать против французов, как и им против него – правый фланг; выразительно-уязвимый, хотя реально и не столь слабый, легковесно зависший левый… Можно сказать, первый прямо-таки отвращает от атаки на него, а второй усиленно ее накликает…
Налицо приманка, но где то затаенное жало, которое вылетит и пронзит вцепившегося в нее зверя? Это должны быть какие-то крупные весомые силы, не охваченные нападением на левый фланг – значит правый фланг, 1я армия? Именно там они и присутствуют, избыточные для тактического насыщения сильного оборонительного рубежа сверх полагаемых для таковых 8-10 тысяч на 1 км. фронта по меркам конца 18-начала 19 века. И как их распланировать к использованию, атакой через Колочу, на ослабленную переливом войск в состав ударной группировки на правом берегу, левобережную группировку противника – или разовым поворотом на правобережную, изолированно одинокую, особенно если увязнет, погрузится в центр русской позиции на участке Багратиона, более слабом чем его фланги, будет естественно надламываться около центрального узла, да еще подрубаемая там русскими атаками вверх по долине Колочи, и т. д.
При средне-разумном подходе неодолимость правого фланга и уязвимость левого прямо требовали противоположного соотношения сил между Багратионом и Барклаем-де-Толли, не 13 к 15, а 15 к 13, если не больше, по тактической плотности – если Кутузов совершает обратное, если он прямо– таки демонстрирует неприступность своего фронта в этом пункте и нисколько не пытается выиграть войск для других мест за это его качество, значит здесь заложен опережающий замысел. Полагая и объявив сражение оборонительным и вовлекая врага к «очевидно» слабейшему участку своей позиции он должен был около него, или в равноудаленности его с другими пунктами держать свой общий резерв, которым парировать определившееся угрозы или развивать успех – вопреки этому он подводит избыточную массу к правому флангу, держит в предельной готовности действия…
– Какого? Пока сохраняется необходимая тактическая плотность, все атаки врага через Колочу будут и так отражены, а излишние сверх того войска ненужны, бесполезны, даже в чем-то вредны!
– Вот если самому вдруг устремиться через нее, в самом неподходящем, и потому неожиданном месте, когда бой разгорится и противник увязнет по всей линии, повиснет на южном завершении дуги, а здесь станет наиболее слаб, ибо не в силах одолеть береговых круч, не будет и держать крупных сил, так, означение, да и то растащит по более важным пунктам…
…Прекращая это гадание на кофейной гуще, отметим, Кутузов реальным расположением войск, их составом, назначением приличных к тому начальников руководствовался вроде бы и этим – но действовал странно попеременно, и так, и как будто об этой созданной и сохраняемой им перспективе не подозревая и настолько убедительно, что Платов до конца дней своих был уверен, что он только по забывчивости главнокомандующего простоял весь день у Колочи, там как-то нашёл броды, и потому состоялся его рейд с Уваровым…
Но тогда то, что все полагают за общий главный резерв – Гвардия Лаврова, Гренадеры Тучкова, Кирасиры Голицына – не резерв уже, а маскирующиеся под него частные поддержки, а сам стратегический резерв, громадный, полновесный, вот он, вся 1-я армия, при том, что он совершенно не виден в своей очевидной обозримости и включенности во внешнее поле боя, на глаза неприятеля, который тем не менее его атаковать не будет, и Кутузов это знает? Михаил Илларионович – помилуй бог, совсем заморочили!
Отдавая распоряжения на управление войсками, Кутузов не мог не учитывать особенностей позиции, существенного различия условий на правом и левом фланге, отсутствие на последнем ярко выраженного природного рубежа, большое разноообразие тактических условий от Батареи Раевского на югозапад, требовавшие в разных пунктах разного к себе применения и особого руководства – поэтому предоставляет большие права военачальникам, действует через Барклая, Багратиона и Тучкова 1-го, что оказалось лучшим решением – уже в ходе боя многократные местные успехи французской стороны пресекались энергичными действиями низовых начальников, полезная инициатива которых была развязана, поэтому могущих организовать своевременные ответные действия в пределах собственных ограниченных сил. Это более соответствовало как оборонительному способу действий, выбранному русской стороной, так и общему неопределенному характеру диспозиций противников, которые не оглашали крупных задач и целей, связывая развития событий с достигнутыми результатами и благоусмотрением Главнокомандующих, поэтому не имея представления об общей перспективе, французы ворвавшись на ту или иную позицию, в отличие от русских, как правило начинали утрачивать темп, «галопировать на месте», в ожидании распоряжений вышестоящего командования, которые в конечном счете замыкались на самом Наполеоне, бывшем в иные моменты сражения крайне утомленным.
Удачным казалось и распределение военачальников по участкам позиции – аналитичный, выдержанный Барклай твердо встал на правом фланге, бдительно озирая окружающую обстановку; лишенный мелкого тщеславия, зависти и амбициозности он помимо своих забот входит в положение соседа и нередко действует в его пользу до распоряжений Кутузова или почти одновременно с ними; энергичный, напористый Багратион, во мнении общества и собственным наследник-продолжатель А.Суворова, выглядел предпочтительнее на опасном левом фланге.
Сражение предъявило однако другую аттестацию военачальникам. Если Барклай, оценив особенности позиции, несколько оттянул 2-й и 3-й эшелоны войск от линии огня, отчасти укрыв их на местности с наличием закрытых непросматриваемых и непростреливаемых пространств, уменьшив поражение боевых порядков артиллерий, и отбивал врага атаками из глубины или из-за склонов, без постоянного нахождения частей в зоне воздействия неприятеля – то Багратион всевозможно уплотнил строй войск, добиваясь предельно быстрой реакции и мгновенной готовности к контрудару на противника, при этом поставил свои боевые порядки под непрерывное, и на всю глубину поражение артиллерией. Он как-то не вышел из-под впечатлений Шевардинского боя, где выдающаяся активность русских войск давала им неоспоримое преимущество над скованным общими предначертаниями неприятелем, а свобода маневра вокруг одного пункта уводила из-под сосредоточенных ударов громадных французских масс – и не вчитался в них, ведущие «правильный бой» в линию войска будут теперь лишены простых способов укрытия движением и станут поражаться всеми видами огня, если свободы маневра не возродить особыми мерами организации подвижек войск. За успех получасовой контратаки приходилось расплачиваться поголовной гибелью частей под двухчасовой канонадой. Вынужденный соревноваться с самим Наполеоном, который также читал уроки Шевардина, он к 10 часам израсходовал все армейские резервы, а к 12 часам и большую часть общих. По мере нарастания накала борьбы и ослабления 2 армии он все более захватывался событиями частного боя и нисходил с уровня командующего на нижестоящий уровень корпусных и даже дивизионных начальников, обращаясь из стратега в участника борьбы; личное вмешательство офицеров высокого ранга в сражение с обеих сторон было неизбежно, а в особенностях Бородино – предельной жестокости борьбы, крайней активности противников, тактическом разнообразии местности – просто необходимым, но не в звании командующего. В итоге Багратион стал 4-м корпусным начальником своей армии наряду с Раевским, Сиверсом и Бороздиным и просто потерялся как командующий на поле боя, оказавшись всецело поглощенным событиями одного участка (не более 1,5 км ширины) на фронте армии, утратив видение перспективы и являемую ей картину факторов борьбы, кроме расталкивания неприятеля. Уже к 10 часам он фактически руководил и оказывал влияние на происходящее только в районе Семеновских флешей, совершенно отстранившись во внимании от флангов и что там делалось у Раевского и Шаховского совершается вне его воли: его решение, принятое в отсутствии понимания общей обстановки забрать одну из двух дивизий корпуса Раевского едва не привело к катастрофическому падению Курганной батареи, спасённой только отчаянными усилиями случайно оказавшихся около неё Начальствующего артиллерией русских армий генерала А.Кутайсова(погиб) и начальника штаба 1 Армии генерала Ермолова(ранен) – в противном случае развитие атаки Е. Богарнэ от Батареи на юг создавало угрозу разгрома всего левого крыла русских войск вплоть до Утицы. М-да…
