Наум Синдаловский - Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре.
1991. Улице возвращено ее историческое название, существовавшее более ста лет. Она вновь стала Фурштатской. Однако годы советской власти даром не прошли. Как и прежде, в фольклоре улица имеет свое устойчивое прозвище «Петруха», или «Петрошка».
Фучика, улица
Начало XX века. В начале XX века территория южнее Волкова кладбища была покрыта болотами, перемежающимися с выгонными лугами, на которых пасся домашний скот местных жителей. Одна из улиц, ведущих к пастбищам, так и называлась: Выгонная улица.
1975. В 1960-х годах началась массовая жилищная застройка самого южного района Петербурга – Купчина. Группа архитекторов под руководством Д. С. Гольдгора и А. И. Наумова разработала проект застройки, в основу которого была положена традиционная для Петербурга строго геометрическая сетка пересекающихся улиц и проспектов. Первой из улиц была улица Фучика, названная так в честь национального героя Чехословакии писателя Юлиуса Фучика. В застройке улицы Фучика растворилась Выгонная улица. Далее с севера на юг идут магистрали: улица Белы Куна, проспект Славы, улица Димитрова, Каштановая (ныне Пловдивская) аллея, Дунайский проспект, улицы Ярослава Гашека и Олеко Дундича. Сложность запоминания этих непривычных названий спровоцировала появление в фольклоре очередного мнемонического правила: «Федя КУшал СЛАдко, Думая КАк ДУНю Гостинцем Одарить».
Дальнейшая история фольклора улицы Фучика напрямую связана с Гуманитарным университетом профсоюзов. Современный университет является наследником старой советской Высшей профсоюзной школы культуры, основанной в 1926 году как школа Ленгубсовпрофа. Студентами ВПШК, как называли школу на языке аббревиатур, в основном становились не в результате традиционного экзаменационного отбора, а по направлению профсоюзных комитетов для дальнейшего продвижения по служебной лестнице. Для профсоюзных посланцев аббревиатура ВПШК чаще всего становилась окончательным и бесповоротным приговором сослуживцев: «Ваш Последний Шанс, Коллега».
С начала 1980-х годов университет расположен в Купчине, в специально построенном на одном из выгонных лугов, на углу улиц Фучика и Бухарестской, комплексе краснокирпичных зданий. На студенческом сленге улица Фучика превратилась в «Фучик-стрит» или «Фучик-шоу», а сами студенты университета называют себя «Фучиками». Есть у них и другое самоназвание, произведенное от аббревиатуры ГУП – Гуманитарный университет профсоюзов: «Гупники». О тех, кто был исключен из университета за плохую успеваемость или за недостойное поведение, говорят: «Были гупники, стали гопники».
Чайковского, улица
1716… В 1711 году на левом берегу Невы был заложен Литейный двор для отливки артиллерийских пушек. Вокруг предприятия начали складываться Литейная и Пушкарская слободы. Улицы прорубались перпендикулярно Литейному проспекту и имели порядковые номера. Так, в 1716 году будущей улице Чайковского дали первое официальное название: 3-я от Невы реки линия. Параллельно с этим на планах города XVIII века можно встретить и другой вариант этого названия: 3-я от берега реки Невы улица.
1721. В начале 1720-х годов Литейный двор получил название Арсенал, а 3-я от Невы линия была переименована во 2-ю Артиллерийскую улицу.
1762. Во второй половине XVIII века в память о национальном герое Древней Руси Сергии Радонежском на углу Литейного проспекта и Артиллерийской улицы была выстроена Сергиевская Всей Артиллерии церковь. В народе ее называли «Артиллерийской». В 1762 году и 2-ю Артиллерийскую улицу переименовали в Сергиевскую.
1923. В октябре 1923 года постановлением Петроградского губисполкома одновременно были упразднены названия четырех параллельно идущих улиц – Захарьевской, Фурштатской, Шпалерной и Сергиевской. Первым трем присвоили имена революционеров первого поколения – Ивана Каляева, Петра Лаврова и Ивана Воинова. Бывшей же Сергиевской было дано название улица Композитора Чайковского. Однако, несмотря на то что Петр Ильич Чайковский учился вблизи этой улицы, на Фонтанке, в Училище правоведения, и одно время на этой улице жил, многим казалось более логичным и уместным, если бы в ряду имен революционеров стояло и четвертое имя не композитора, а революционера, пусть даже и бывшего. И в городе родилась легенда о том, что улицу назвали именем Николая Васильевича Чайковского.
В то революционное время имя народника Чайковского было неплохо известно. Политическая биография Николая Васильевича начиналась в середине 1860-х годов, когда он вступил в основанную М. А. Натансоном революционную организацию студентов-медиков. Как ни странно, в названии кружка сохранилось не имя его основателя, но имя Чайковского. Во всех энциклопедиях советского периода члены этого кружка называются «чайковцами».
В 1904 году Чайковский вступает в партию эсеров, верно ей служит, а после Октября 1917 года, естественно, становится яростным противником советской власти. Его послужной список в этом качестве впечатляет. Судите сами. Он входит во Всероссийский комитет спасения Родины и Революции, который готовил восстание против большевиков. В 1918 году участвует в Союзе возрождения, а после высадки союзного десанта в Архангельске возглавляет Верховное управление Северной области. В 1920 году становится членом Южно-русского правительства при генерале Деникине. Коллекционеры хорошо знают подписанные им денежные знаки, известные в фольклоре под названием «Чайковки».
1931. Название улицы приобрело современную редакцию: улица Чайковского. Между тем, именно это обстоятельство придало легенде еще большую достоверность. Она приобрела такую широкую популярность, что редколлегии ежегодных справочников «Весь Ленинград» приходилось рядом с топонимом «Улица Чайковского» в скобках давать разъяснение: «комп.», чтобы доверчивый обыватель не спутал великого композитора с бывшим народником.
Все поставило на свои места время. В 1990-х годах трем улицам были возвращены их исторические названия, и только бывшая Сергиевская продолжает носить имя великого композитора.
Среди замечательных людей XIX века, имена которых хранит петербургская мифология, Петр Ильич Чайковский занимает особое место. Гениальный композитор, с 1866 года живший в Москве, тем не менее, принадлежит нашему городу. Здесь он закончил Консерваторию и Училище правоведения, здесь он создал свои лучшие произведения, здесь большинство из них впервые были исполнены публично. Наконец, здесь, в Петербурге, в 1893 году он неожиданно и безвременно ушел из жизни и был похоронен в Некрополе мастеров искусств Александро-Невской лавры.
Тайна внезапной смерти 53-летнего, полного сил композитора вот уже больше столетия будоражит умы соотечественников. По официальной версии Петр Ильич Чайковский умер от холеры, проболев всего несколько дней. Поздним вечером 20 октября 1893 года, после концерта, в окружении близких друзей, разгоряченный выпавшим на его долю успехом, он, согласно преданию, зашел в ресторан Лернера, который располагался в то время в помещениях знаменитой еще в пушкинскую эпоху кондитерской Вольфа и Беранже, что на углу Невского и Мойки, и попросил подать стакан воды. «Извините, кипяченой нет», – ответили ему. «Так подайте сырой. И похолодней», – нетерпеливо будто бы ответил композитор. Сделав всего один глоток, он поблагодарил официанта и вернул стакан. Глоток воды якобы оказался роковым.
Впрочем, сохранился и другой вариант этой драматической легенды. Согласно ему, вода была кем-то отравлена сознательно – не то злодеем, не то завистником. В очередной, который уже раз, если верить легенде, гений погибает и торжествует злодейство.
Однако есть и еще одна, совершенно скандальная легенда, утверждающая, что Чайковский умер не от холеры, которая осенью 1893 года и в самом деле свирепствовала в Петербурге, а покончил жизнь самоубийством, приняв яд, который, согласно одной версии, сымитировал приступы холеры. Будучи, как это теперь известно, гомосексуалистом, он якобы «оказывал знаки внимания маленькому племяннику одного высокопоставленного чиновника». Узнав об этом, дядя мальчика написал письмо самому императору и передал его через соученика Чайковского по Училищу правоведения Николая Якоби. Тот, усмотрев в этом скандале «угрозу чести правоведов», собрал товарищеский суд и пригласил на него композитора. Решение собрания было категоричным: либо публичный скандал, после которого неминуемо последует судебное решение о ссылке композитора в Сибирь и несмываемый позор, либо яд и смерть, которая этот позор смоет. Правоведы якобы «рекомендовали второй выход, что он и исполнил».
