Леонид Наумов - «Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова
Но как его защищать, если во главе страны стоит человек, который убивает коммунистов и ведет переговоры с Гитлером? С точки зрения идейных коммунистов-антифашистов, есть реальная опасность бонапартистского переворота и сговора с фашистами. Если Сталин попробует на это решиться, то он неизбежно столкнется с сопротивлением идейных коммунистов в Коминтерне, группы Литвинова в НКИД, евреев-антифашистов в НКВД.
По крайней мере, спустя полтора года, прежде чем был заключен пакт Молотова — Риббентропа, его подписанию предшествовал ряд кадровых решений.
Во-первых, на посту наркома внутренних дел Ежова сменил Л. П. Берия и устроил кадровую чистку в наркомате. В результате летом 1938 года в руководстве НКВД евреев и коммунистов с дореволюционным партстажем (и особенно евреев) почти не осталось.
Во-вторых, еврея Литвинова на посту наркома иностранных дел сменил Вячеслав Михайлович Молотов. «Когда сняли Литвинова и я пришел на иностранные дела, Сталин сказал мне: «Убери евреев из наркомата». Слава Богу, что сказал! Дело в том, что евреи составляли там абсолютное большинство в руководстве и среди послов».
У офицеров ИНО НКВД, встревоженных ходом событий, конечно, недостаточно властного ресурса, чтобы повлиять на ход событий и убрать Сталина. Единственным оружием была информация и дезинформация. Но для сотрудников внешней разведки она всегда была главным и естественным оружием. Им надо было найти такой политический ход, при котором удастся сорвать возможное соглашение Сталина и Гитлера. Причем сорвать так, чтобы не дискредитировать родину социализма в глазах потенциальных союзников. Самый эффективный путь к этому — представить западным антифашистам миссии Тухачевского и Канделаки в 1936 году самодеятельностью («изменой»), а самого Тухачевского заговорщиком. Таким образом, достигается сразу несколько задач:
— удается предотвратить эволюцию СССР в направлении национал-социализма;
— сорвать переговоры Сталина и Гитлера;
— сохранить лицо Страны Советов перед антигермански настроенными политиками в Париже и Лондоне.
Сделать это можно только одним путем: убедить Сталина, что Тухачевский предатель. Для этого надо показать, что он не полностью открыл в Москве свои связи и контакты и с РОВС, и с немцами. Путь к этому — предоставить данные, полученные от белых и от немцев (а скорее всего, от одних к другим), о том, что Тухачевский рассказал не все о своих контактах в Париже и Берлине в 1936 г. и что после возвращения в Москву Тухачевский продолжает поддерживать (теперь уже несанкционированные) контакты с немцами. Эту информацию, видимо, и должны были создать агенты Кривицкого в своих контактах с руководителями РОВС. А оттуда сигнал пошел в Москву и уже как развединформация стал основой «разоблачения заговора военных».
Конечно, формальных доказательств этой интерпретации событий нет. Просто пока это представляется единственной непротиворечивой версией, объясняющей все известные нам факты.
А именно:
— руководство СССР и Коминтерна в 1934–1938 гг. официально проводило политику единого антифашистского фронта и создания системы коллективной безопасности;
— одновременно с этим Москва вела зондаж Берлина через Канделаки и Тухачевского;
— в 1936 году Тухачевский пользовался доверием Сталина;
— мы знаем о том, что возможность соглашения Сталина и Гитлера вызывала страх антифашистов и интернационалистов;
— мы не знаем ничего о попытках переговоров Москвы с Берлином с весны 1937 до весны 1939 г., то есть во время «большой чистки»;
— антифашизм — официальная идеология репрессий, в ходе репрессий ликвидированы именно те группы в советском руководстве, которые могли быть посредниками в переговорах с Берлином;
— у нас нет доказательств реального участия Тухачевского в заговоре против Сталина;
— мы знаем о том, что Слуцкий участвовал в каких-то информационных играх.
Наличие непротиворечивой версии не является, конечно, доказательством. Нужны документы. Но какие документы могут остаться в таком деле?
То, что и так известно: Москва получила какие-то материалы о «измене Тухачевского» от Скоблина. Все остальное, если и было, вряд ли могло сохраниться.
Ирония судьбы заключается в том, что инициаторы этой дезинформации и так все прямо сказали — они боятся фашистской эволюции СССР, боятся соглашения Москвы и Берлина. Заявили об этом на весь мир, открыто подготовив московские процессы, рассказав на весь мир о том, что сорвали прогерманский поворот в советской внешней политике. Они только не сказали, что видят основную угрозу для себя и для своего дела в позиции Сталина. Но разве они могли это сказать?
Думается, что Ежов и Фриновский, со своей стороны, быстро увидели открывшиеся возможности, которые давало и разгром Тухачевского, Якира, Гамарника и Уборевича. По сути, с этого момента НКВД превращался в основную силовую структуру в СССР. Да и новые возможности карьерного роста нет смысла недооценивать.
Отступление 3: «Особые поручения» на Тихом океане
В обвинительном заключении по делу Ежова, как мы помним, говорилось, что «через внедренных заговорщиками в аппарат Наркомвнудела и дипломатические посты за границей Ежов и его сообщники стремились обострить отношения СССР с окружающими странами в надежде вызвать военный конфликт… подготовить нападение Японии на советский Дальний Восток».
О чем это Берия пишет?
В Японии и Китае«Международная мировая Вторая империалистическая война по справедливому указанию т. Сталина, уже начатая на двух континентах — на крайнем Западе и на крайнем Востоке, как вам известно, не только не прекратилась, а продолжается, и неизвестно, когда, в какой части, каким порядком, в какой форме вовлечет в свою орбиту новые страны, зажжет те или иные народы своим пламенем» [21, с. 130]. Конечно, это неудачная стенограмма. Вторая мировая война началась не «по указанию т. Сталина». Интереснее другое: в 1938 году исходили из другой периодизации истории и в ноябре 1938 г. считали, что Вторая мировая уже идет!
Положение на Тихом океане требовало сложного маневрирования. Япония готовилась к войне с СССР.
В 1933 г. в Токио вышла очень характерная книга Хираты Синсаку «Как мы будем воевать», описывающая в том числе и будущую войну с СССР:
«…Первыми пунктами столкновения обеих армий явятся: во-первых, направление Пограничная — Владивосток, во-вторых, Благовещенское направление и, в-третьих, направление Маньчжурия — Даурия…
В первую очередь необходимо бомбардировать и уничтожить Спасскую Ленинскую авиабригаду, ибо выступление сильной бригады в 150 самолетов нанесет нашей армии сильный урон, и не только фронтовым частям, но и местам дислокации частей в Корее и Гиринской провинции…
Наша авиация, даже ценой потери всех своих самолетов, должна уничтожить Ленинскую авиабригаду…
Падет ли Владивосток через неделю, или он продержится месяц, или же, как Порт-Артур, около года? Этот вопрос до наступления событий не может быть решен, однако, думается, осада не затянется слишком долго. Потерявшая авиацию Красная Армия не сможет долго обороняться.
Противник будет еще причинять нам урон отравляющими веществами и тяжелой артиллерией, но падение Владивостока уже явится предрешенным. Концом обороны этих укреплений будет либо выкинутый белый флаг, как это имело место в Порт-Артуре, либо ожесточенный рукопашный бой пехоты в противогазах, либо (и это будет честью для Красной Армий) Владивосток будет занят после полного уничтожения его гарнизона…
…На северном берегу Амура длинной змеей растянулись позиции Красной Армии. Десятки орудий и сотни пулеметов образуют линию перекрестного заградительного огня, создавая сильную оборону.
При переправе здесь разгорится ожесточенный бой, который может быть назван современным Удзикавским сражением.
Наша армия, ценой большого урона, окрасив воды Амура в цвет крови, все же возьмет Благовещенские позиции…» [106, с. 429]
Квантунская армия превращается в мощную группировку войск. Срок службы в ней всему призывному контингенту продлевается на один год. Подготовленные резервисты постоянно пополняют ее ряды. Суть оперативного плана Квантунской армии на 1937 финансовый год состояла в следующем:
«1. Итоги оперативной политики и цели. С началом военных действий Квантунская армия выдвигает основные свои силы к восточной [106, с. 430] границе, где захватывает и закрепляет за собой ключевые пункты. Сосредоточившись на границе, Квантунская армия (в течение примерно 30 дней) прикрывает прибытие пополнений из метрополии и Кореи и их сосредоточение в Маньчжурии. Получив пополнение, Квантунская армия наступает в южные районы Приморского края с тем, чтобы ослабить и разгромить главные силы советской Дальневосточной армии. В это время войска Северного и Западного фронтов ведут сдерживающие действия…
