Алексей Исаев - Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг.
До войны в Полоцке дислоцировались части 17-й и 50-й стрелковых дивизий-. Если бы они остались здесь, то могли стать сильным заполнением для старого УРа. Однако еще до войны они получили приказ о скрытном выдвижении на запад и приняли бой в июне под Лидой и на Минском направлении. В Полоцке остался артполк, зенитный и противотанковый дивизионы 17-й стрелковой дивизии, ожидавшие погрузки для перевозки по железной дороге. Именно они стали первыми, кто встретил немецкие передовые отряды на подступах к Полоцку 27 июня 1941 г. То, что Полоцкий УР был в глубине страны, не на границе, позволило нормально провести мобилизацию пулеметных батальонов 61-го Полоцко-Себежского УРа. Это позволило занявшим УР частям уйти от статуса «караульного подразделения».
В тот же день, 27 июня, когда под Полоцком прогремели первые выстрелы, на станции Громы недалеко от города началась выгрузка соединений 22-й армии генерал-лейтенанта Ф.А. Ершакова. Она еще до войны предназначалась для западного направления. В записке Ватутина в перечне резервов Главного командования указывалось: «22А (УрВО) — за Западным фронтом». Соответственно само прибытие 22-й армии, по большому счету, отклонением от плана не было. На момент выгрузки под Полоцком армия генерала Ершакова состояла из 51-го[229] и 62-го[230] стрелковых корпусов. Эти корпуса объединяли дивизии из Уральского военного округа: 98-я стрелковая дивизия прибыла из Удмуртии, 112-я стрелковая — из Пермской области, 186-я стрелковая дивизия — из Башкирии и 174-я стрелковая дивизия — из Челябинской области. Они получили приказ занять оборону по северному берегу Западной Двины от Краславы до Бешенковичей. Полоцкий УР тогда достался 174-й стрелковой дивизии комбрига А.И. Зыгина, Себежский УР — 186-й стрелковой дивизии Н.И. Бирюкова. Необычное по меркам 1941 г. звание Зыгина — комбриг — было связано с его прошлым. Как и немалое число других военачальников Красной армии, Алексей Иванович Зыгин был арестован в 1938 г., а позднее освобожден и полностью реабилитирован. В свое время он был комендантом Благовещенского УРа на Дальнем Востоке. Это, безусловно, сыграло не последнюю роль в умелом руководстве обороной Полоцка.
Направленный в 22-ю армию заместитель командующего Западным фронтом генерал Еременко охарактеризовал ее руководство так: «Командовал армией генерал-майор Ф.А. Ершаков — человек храбрый и добросовестный. В проведении принятых решений он был требователен и настойчив, характер имел спокойный, ровный. Его удачно дополнял начальник штаба армии — генерал-майор Г.Ф. Захаров, оперативно достаточно подготовленный и очень волевой, но не в меру горячий и подчас грубоватый»[231]. Филиппу Афанасьевичу Ершакову в 1941 г. было всего 48 лет, он был довольно молод для должности командующего армией. Однако, несмотря на положительную характеристику из уст Еременко, фамилия Ершакова мало кому известна. Никаких ассоциаций с событиями тяжелого 1942 г. или даже победных 1944–1945 гг. она не вызывает. Причина этого проста — генерал Ершаков буквально через несколько недель, в октябре 1941 г., попадет в плен под Вязьмой. В 1942 г. он погибнет в лагере для военнопленных. Г.Ф. Захаров, напротив, стал заметной фигурой в ряду советских военачальников Великой Отечественной войны. Георгию Федоровичу предстояло закончить войну в Австрии. Но тогда, в июле 1941 г., еще никто об этом не догадывался.
С самого начала 22-я армия была поставлена в невыгодное положение с точки зрения своих возможностей в обороне, а тем более — в наступлении. 51-й стрелковый корпус был растянут на фронте 120 км, 62-й стрелковый корпус — 110 км. При трех стрелковых дивизиях в каждом корпусе это не позволяло создавать необходимую глубину обороны. Более того, из 62-го корпуса была изъята 179-я стрелковая дивизия в резерв армии, т. е. он оставался с двумя дивизиями на фронте 110 км. В итоге имевшиеся дивизии вытягивались в нитку, в один эшелон. Усугублялась ситуация тем, что не все подразделения дивизий двух корпусов успели прибыть к началу боев. Некоторые части выгружались из эшелонов уже в разгар сражения. Подвижность армейского резерва (напомню — стрелковой дивизии) не позволяла быстро реагировать на кризисы на всем 230-километровом фронте. В лучшем случае 179-ю дивизию можно было раздергать на заслоны на пути прорвавшегося противника. Ни одного механизированного соединения армия Ершакова не получила. Более того, как показали последующие события, 22-я армия была атакована достаточно крупными силами одновременно в нескольких точках. Поэтому даже одно подвижное соединение проблемы устойчивости обороны не решало.
С запада и юго-запада к занимаемым 22-й армией рубежам подходили моторизованные корпуса 3-й танковой группы Гота. XXXIX моторизованный корпус группы получил задачу — обойдя Березину с севера и повернув на восток, овладеть Витебском, а LVII моторизованный корпус — пройдя севернее озера Нарочь, захватить переправы в районе Полоцка. Немецкое руководство на тот момент достаточно оптимистично оценивало сложившуюся обстановку. Гот позднее писал: «Командование 3-й танковой группы не рассчитывало на сильное сопротивление на Западной Двине и решило пройти свободную от противника территорию по возможности более широким фронтом. Заболоченная местность у реки Березины сильно сужала полосу наступления на востоке, поэтому казалось целесообразным использовать более благоприятные условия движения западнее и севернее озера Нарочь. Серьезной обороны устаревших укреплений под Полоцком не предполагалось»[232]. Вскоре немецким танкистам предстояло проверить прочность этих «устаревших укреплений». Собственно, для защиты переправ через Западную Двину Полоцкий УР и строился, одним из первых в стране. Наконец пришел его час выполнить это предназначение.
О соседнем Себежском УРе Гот не высказывался, но командир 186-й стрелковой дивизии генерал Бирюков был с самого начала далеко не в восторге от доставшегося ему рубежа обороны. Позднее он вспоминал: «Рекогносцировка Себежского укрепленного района показала, что он демонтирован. Некоторые пушечные огневые точки были перестроены под пулеметные. Никакого инвентаря в ДОТах не оказалось, даже посуду для хранения запасов воды пришлось собирать у местного населения…»[233]. По мере прибытия войск 22-й армии распределение задач между ее соединениями изменялось. Дивизия Бирюкова сдала позиции на УРе 170-й стрелковой дивизии, ей и довелось оборонять недостроенный укрепрайон. Соответственно 186-й дивизии пришлось занимать оборону уже вне УРа, не имея в своем распоряжении ни хороших, ни плохих ДОТов. Опорой обороны для нее стала Западная Двина.
Прибывших под Полоцк уральцев встретила тягостная картина отступления. Через боевые порядки занимавших оборону частей проходили беженцы и остатки разбитых в Белоруссии подразделений. Дивизионный инженер В.А. Иванов вспоминал: «Идут и едут на подводах и автомашинах военнослужащие. С оружием и без оружия, босиком и обутые, с шинелью и без оной, с противогазом и без него. Перед нами грузовая машина, а в ней полный кузов военнослужащих и даже на подножках стоят и в кузове не сидят, а стоят… Почти все, как правило, без документов. Узнать что-либо почти невозможно. Солдаты сплошь и рядом отвечают, что «всех разбили, один лишь я остался». И так круглосуточно до момента встречи с противником»[234]. Это, конечно, не могло не влиять на моральное состояние бойцов и командиров, еще ни разу не побывавших в реальном бою.
Поспешно занимая оборону по мере прибытия эшелонов с войсками, 22-я армия к началу боев ее полностью не организовала. Некоторые дивизии, не закончив сосредоточения, по частям выдвигались к переднему краю и оборудовали позиции. 170-я дивизия, на которую возлагалась оборона Себежского укрепленного района, к исходу 5 июля выгрузила в районе Себежа 16 железнодорожных эшелонов войск. Они сразу же были выдвинуты на передний край. Остальные эшелоны еще были в пути. Выделенная в резерв 179-я дивизия доукомплектовывалась в Невеле. Артиллерия 22-й армии, хотя и не закончила своего развертывания, уже основной массой вела дуэль с артиллерией противника и била по его пехоте.
Правый фланг 22-й армии примыкал к Северо-Западному фронту. Соответственно, ввиду разности в нарезке разграничительных линий советских фронтов и немецких групп армий, войска армии Ершакова сталкивались и с группой армий «Север», и, группой армий «Центр». Группа армий «Север» достаточно быстро продвигалась вперед по следам своих моторизованных корпусов. Западная Двина уже была ими преодолена, и немецкое наступление продолжилось далее на север и северо-восток. Это привело к тому, что Себежский УР был атакован даже не танками, а пехотой противника — дивизиями II армейского корпуса 16-й армии. Немецкие пехотные дивизии, обладавшие достаточно сильным артиллерийским кулаком и многочисленным пехотным звеном, были опасным противником. Проба сил состоялась уже 6 июля. Немцы несколькими атаками прощупали советскую оборону и отошли на исходные позиции. С раннего утра следующего дня последовало широкомасштабное наступление при поддержке авиации. В результате немцы вклинились в передний край обороны УРа. Тимошенко потребовал немедленно ликвидировать прорыв, который грозил выходом противника к Идрице и далее в тыл 22-й армии. Сил 170-й дивизии для этого было недостаточно. Для контрудара командарм-22 Ершаков решил использовать отошедшие в район Себежа части 5-й и 33-й стрелковых дивизий 11-й армии Северо-Западного фронта. Боеспособность этих соединений к тому моменту была уже довольно низкая. Достаточно сказать, что в них осталось всего 10% штатного состава станковых пулеметов и 40% артиллерии. Тем не менее в течение ночи на 8 июля ударная группа готовилась к контрудару. В полках 5-й и 33-й дивизий спешно формировались полнокровные батальоны, дивизион корпусного артполка занял огневые позиции. Контрудар должен был начаться в 10 утра 8 июля. Однако на рассвете он был упрежден возобновившимся немецким контрнаступлением. Правый фланг 170-й стрелковой дивизии был смят и оттеснен дальше на восток. Собранный для контрудара кулак также был вынужден отступить под шквальным огнем вражеской артиллерии. К вечеру 8 июля немецкие части обошли Себеж с севера и северо-востока. С утра следующего дня начался штурм города. Понеся большие потери, части 170-й дивизии к 19.00 9 июля оставили Себеж. Через два дня весь рубеж Себежского УРа пришлось оставить.
