Михаил Зефиров - Лаптежник против «черной смерти». Обзор развития и действий немецкой и советской штурмовой авиации в ходе Второй мировой войны
В отличие от своих товарищей Владимир Саломатин благополучно пережил войну. При этом интересен следующий факт. По официальным данным, к декабрю 1941 г. он совершил 117 боевых вылетов, за которые затем и получил звание Героя. В то же время к маю 1945 г. на счету гвардии капитана Саломатина[114] числились двести вылетов. Таким образом, в первые шесть месяцев войны он выполнил почти в полтора раза больше вылетов, чем за оставшиеся три года и четыре месяца.
Если взять число вылетов, совершенных тремя командирами звеньев 65-го ШАП к концу ноября – середине декабря 1941 г.: Самохин – 120, а Салов и Саломатин – по 117, и сравнить их с аналогичными показателями других Героев, получивших эти звания в 1941–1942 гг., то станет видно, что опередить их смог лишь один человек. Это был командир эскадрильи 18-го ШАП ВВС Черноморского флота 29-летний капитан Виктор Куликов, который был награжден за 193 боевых вылета, выполненных к июню 1942 г. Да и в 1943 г. большее число вылетов было только у шести летчиков-штурмовиков.
Получается, что эти трое пилотов имели просто выдающееся количество боевых вылетов для штурмовой авиации Красной Армии по крайней мере первых полутора лет войны. Особую ценность их достижениям придавало и то обстоятельство, что все они летали в одном и том же полку. Следовало ожидать, что Самохин, Салов и Саломатин уже тогда будут награждены по заслугам, но по каким-то неведомым причинам это произошло лишь спустя более года.
24 мая 1943 г. вышли Указы о присвоении званий Героев двум летчикам-штурмовикам из 805-го ШАП – 28-летнему старшему лейтенанту Николаю Владиславовичу Рыхлину и 24-летнему младшему лейтенанту Ивану Сергеевичу Ефременко. Это событие было примечательно сразу несколькими фактами. Во-первых, это был первый случай в советской штурмовой авиации, когда звания Героев одновременно получил весь экипаж Ил-2: пилот – Рыхлин и бортстрелок – Ефременко. Во-вторых, последний сам по себе стал первым бортстрелком штурмовика, удостоенным этого звания. Было еще и третье примечательное обстоятельство, порожденное награждением Рыхлина, но о нем будет рассказано ниже.
Николай Рыхлин родился 4 мая 1915 г. в городе Грозный. После окончания семилетней школы он работал на фрезерном заводе и параллельно занимался в местном аэроклубе. В 1937 г. Рыхлина призвали на срочную военную службу. Демобилизовавшись в 1939 г., он вернулся в Грозненский аэроклуб уже в качестве летчика-инструктора. Снова в Красную Армию его призвали не с началом войны, как можно было того ожидать, а лишь в 1942 г. После того как в начале 1943 г. он окончил военную авиашколу летчиков, ему присвоили звание младшего лейтенанта и направили на фронт.
Рыхлин был включен в состав 805-го ШАП. Этот полк был переформирован в штурмовой в конце 1941 г. на основе 138-го СБАП, вооруженного до этого бомбардировщиками СБ. С 25 июня 1942 г. он входил в 230-ю штурмовую авиадивизию подполковника Гетьмана, действовавшую на Северо-Западном фронте.
К апрелю 1943 г. 805-й ШАП уже был оснащен двухместными Ил-2, и бортстрелком в экипаж к Рыхлину назначили сержанта Ефременко. Он родился 10 мая 1918 г. в украинской семье, жившей тогда в селе Павловка, на юго-востоке Самарской губернии. Позднее он вместе с родителями переехал в поселок Правдинск, в 30 км северо-западнее города Горького (ныне Нижний Новгород), где тогда строился большой целлюлозно-бумажный комбинат. Там он окончил семилетку и школу ФЗУ, после чего работал на введенном в строй комбинате.
В 1938 г. Ефременко призвали в Красную Армию и направили в школу младших авиационных специалистов в Армавире. Начало войны с нацистской Германией он встретил на Дальнем Востоке. На фронт сержант Ефременко попал только в апреле 1943 г., когда его перевели в 805-й ШАП и в качестве воздушного стрелка включили в экипаж младшего лейтенанта Рыхлина.
21 апреля того же 43-го года полк получил приказ нанести удар по немецким позициям в районе Новороссийска. С аэродрома на мысе Тонкий, южнее Геленджика, взлетели восемь Ил-2 во главе с замполитом эскадрильи Героем Советского Союза капитаном Мкртумовым. На подходе к цели они попали под плотный зенитный огонь, и самолет Рыхлина получил повреждения. Он начал постепенно отставать и в итоге на отходе остался в одиночестве. При этом пилоты истребителей прикрытия на это почему-то не обратили внимания и вместе с оставшимися штурмовиками ушли на свою территорию, на юго-восток вдоль побережья Цемесской бухты. Единственным их оправданием может послужить то, что они были полностью поглощены тем, как отбить атаки Bf-109G из I. и II./JG52. Последние действовали с аэродрома Анапы и с расположенного в 20 км северо-восточнее аэродрома около станицы Гостагаевской.
Тем временем одиночный «Ил» заметили пилоты звена «Мессершмиттов». Плетущийся на малой скорости штурмовик должен был стать для них легкой добычей. Выпустив шасси, чтобы хоть как-то уравнять свою скорость с целью, первая пара ринулась в атаку. Она приближалась сзади сверху, стараясь при этом держаться в «мертвой» зоне за килем Ил-2. Потому Рыхлин, полагаясь на доклад Ефременко, резко бросил самолет в сторону, чтобы бортстрелок мог вести огонь по истребителям.
Этот маневр оказался весьма удачным. Пулеметные трассеры уперлись в ведущий «стодевятый», и, задымившись, тот быстро пошел к земле. Ведомый же, видимо, не ожидавший такой прыти от экипажа подбитого «цементбомбера», не успел отвернуть. Он проскочил под Ил-2 и оказался в секторе огня его курсовых пушек и пулеметов. Рыхлин не упустил своего шанса и, довернув самолет, нажал на спуск. Получив серию прямых попаданий, истребитель мгновенно вспыхнул и рухнул вниз.
Поврежденный штурмовик продолжал упорно лететь на юго-восток, но вскоре Ефременко сообщил, что сзади сверху заходит вторая пара «Мессершмиттов». И опять Рыхлин отчаянно маневрирует, чтобы держать истребители в зоне огня бортстрелка. Ефременко снова удается поразить ведущий истребитель. Оставляя за собой тонкий дымный шлейф, тот в сопровождении ведомого уходит за линию фронта.
Но и атаки истребителей не прошли даром. Ил-2 получил несколько новых попаданий, в том числе один 20-мм снаряд пробил плоскость, а сам Рыхлин при этом был ранен. Тем не менее он все же смог дотянуть до своего аэродрома на мысе Тонкий и благополучно приземлиться.
Надо заметить, что описания этого воздушного боя, как это нередко бывает, в различных источниках довольно сильно отличаются друг от друга. Так, например, в книге К. А. Вершинина[115] «Четвертая воздушная» говорится, что Ефременко своим огнем лишь отпугнул ведущий Bf-109G первой пары, но зато смог повредить его ведомого, который затем с дымящимся двигателем проскочил под «Илом» и оказался под прицелом Рыхлина. Потом, по версии Вершинина, штурмовик последовательно, с разницей в три минуты, атаковали два одиночных «Мессершмитта». При этом, пока первый из них заходил для атаки сзади, Рыхлин успел развернуться к нему в лоб и огнем из курсовых пушек и пулеметов сбить его. Однако маловероятно, чтобы, напомним, поврежденный и потерявший скорость Ил-2 смог выполнить такой энергичный вираж так быстро, чтобы противник не успел среагировать. Все летчики Люфтваффе прекрасно знали об огневой мощи «цементбомберов» и никогда не атаковали их в лоб.
Как бы там ни было, но можно сказать, что Рыхлину и Ефременко, нисколько не умаляя их заслуг, все же сильно повезло, причем сразу несколько раз. Во-первых, не каждому экипажу в такой ситуации удавалось просто уцелеть. А во-вторых, этот воздушный бой проходил уже над территорией, занятой советскими войсками, и его наблюдали не только пехотинцы на передовой и в ближайшем тылу, но и высокое начальство со своих командных пунктов.
И опять по поводу последнего имеются расхождения. По одним данным, это был командир стрелкового корпуса, который под впечатлением от увиденного от своего имени представил экипаж Ил-2 к награждению орденами Красного Знамени. И уже потом об успехе Рыхлина и Ефременко стало известно командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации А. А. Новикову, который в то время находился на Северо-Западном фронте. По другим же сведениям, именно Новиков лично видел этот воздушный бой со своего КП. И все последующие события свидетельствуют, что последняя версия ближе к истине.
Маршал авиации прибыл на Северо-Кавказский фронт как представитель Ставки Верховного Главнокомандования. Новиков должен был руководить воздушной операцией по уничтожению сил Люфтваффе на аэродромах на Черноморском побережье Кавказа и в Крыму. К участию в ней привлекались сразу четыре воздушные армии, части АДД и ВВС Черноморского флота. Ее целью была поддержка наступления наземных войск Северо-Кавказского фронта, начавшегося 4 апреля. Однако последнее через некоторое время захлебнулось, а сама авиация несла большие потери. Новикову срочно требовались положительные примеры, чтобы, во-первых, поднять моральный дух своих подчиненных, и, во-вторых, а может быть, как раз и во-первых, тем самым как-то оправдать свои потери и неудачи.
