Сергей Ченнык - Альма
Полковник Приходкин решил не преследовать противника, опасаясь неизбежной в таком случае потери строя при быстром движении, что в условиях численного превосходства неприятеля было чрезвычайно опасным для русских. Но и французы, не рискуя более добыть славу в штыковом бою, вновь предоставили право очистить поле сражения от упорных русских пехотинцев своей артиллерии. Сказалась выучка французских артиллеристов, благодаря которой «…задача пехоты стала сравнительно легкой».{656}
Вовремя подоспевшая бригада Ореля осыпала русские батальоны градом пуль, принудив их отходить. Батальон графа Зео был с трех сторон атакован зуавами. Командир остановил его, перестроил в каре и, отбив неприятеля, продолжил движение. Противника определить нетрудно — Бейтнер пишет о «башибузуках». Понятно, что никого, кроме зуавов, он так назвать не мог.{657}
В момент, когда командир Минского полка полковник Приходкин подошел к выводимому из стрелковой цепи солдатами раненому подпоручику (в другом источнике — прапорщику) Полонскому. В тот же миг последний разрывом гранаты был убит, а Приходкин тяжело ранен, но остался при 1-м батальоне. Не в силах стоять на ногах от потери крови, он приказал подать ему барабан и, сев на него, продолжал отдавать приказания.
Капрал 2-го полка алжирских стрелков Алел Боу Корсо.Минский полк, не получая никаких сведений о положении дел в других частях, сам того не ведая, остался одним из двух полков (вторым был Московский), не покинувших поля сражения. Герен свидетельствует, что «…левое крыло до самого момента общего отступления держалось вокруг телеграфа, куда… оно было Оттеснено генералом Боске; наконец, и это крыло отступило вслед за прочими войсками…».
Вернувшийся ординарец доложил, что не смог найти генерала Кирьякова, что вся армия отступает, а Минский полк остался один перед неприятелем. Только тогда Приходкин принял решение выводить полк. С приказом об отходе к командиру 2-го батальона был послан поручик Приходкин, отозваны застрельщики и штуцерные. После этого батальоны начали движение, «…сохраняя такой порядок, какой только был возможен…».{658}
Командир полка отходил последним, поддерживаемый солдатом. Вскоре он был тяжело контужен ядром в ногу и потерял способность самостоятельно двигаться. Находившийся при нем солдат, не имея возможности вынести его в одиночку, побежал за помощью к командиру своей роты (1-й мушкетерской) штабс-капитану Супруненко. С помощью нескольких солдат Приходкин был вынесен из-под огня и отправлен на перевязочный пункт.
Легионер 1-го полка Иностранного легиона Адольф Пэнс. Чин офицера получил за отличие в Крыму в 1855 г.АТАКА ЛЕГКОЙ ДИВИЗИИ
«Пушки, расположенные в укреплениях, следует считать потерянными, как только сами укрепления не могут быть дольше удержаны. Единственное, что можно сделать, — это заставить заплатить за них самую дорогую цену».
Генрих Дюфур, швейцарский инженерный генерал.ПЕРЕД АЛЬМОЙ
Вторая фаза сражения связана прежде всего с действиями Легкой дивизии. Им было тяжелее, ибо рассчитывать на свою артиллерию, в отличие от французской, было трудно. Со своих позиций 9-фунтовые английские пушки не могли обстреливать тяжелые русские орудия, безнаказанно истреблявшие английскую пехоту, по совершенно непонятным причинам остановившуюся в виноградниках. Англичане теряли строй, постоянно перестраивались — то ложились, то поднимались. «Наши пушки были слишком слабы, — писал своим родителям рядовой Хорн из Королевской конной артиллерии, — …поэтому укрепления пришлось брать ружьями и штыками».
Три английские батареи ничего не могли сделать, и пехота продолжала движение, будучи совершенно не прикрытой артиллерийским огнем. Вначале боя батарея Е вместе с батареями В и G своими пушками поддерживала продвижение бригады Ко- дрингтона в направлении русского укрепления. Именно ее орудия произвели первые выстрелы англичан на Альме. Вскоре стало понятно, что малая мощность британских пушек не позволяет им тягаться с артиллерией русской батарейной № 1 батареи 16-й артиллерийской бригады, тем более прикрытой эполементом. В артиллерийской дуэли погиб лейтенант Коккерилл, убитый ядром.
Но если бы только эти двенадцать орудий. В разгар атаки по приказу князя Горчакова справа и слева от позиции батарейной №1 батареи развернулись легкие № 3 и № 4 батареи 14-й артиллерийской бригады.{659}
Уже после войны один из рядовых 33-го полка бригады Кодрингтона вспоминал: «…я ползаю между виноградными лозами и собираю виноградины, потому что мои запасы воды кончились час назад и мой рот пересох от соленой свинины, которая единственное, что я могу есть в течение всего дня. Русские отчаянно препятствуют нашему движению вперед, пули щелкают о листья винограда и поднимают грязь вокруг наших тел, …к счастью, есть дым и мы должны продолжать идти вперед, идти дальше… внезапно я теряю равновесие на берегу и скатываюсь вниз по семифутовому откосу, удерживая гроздь винограда в зубах… всплески от пуль окружают меня… трагическое зрелище скользит рядом со мной. Это мертвый солдат на спине с остекленевшими широко открытыми глазами и черным облаком, вытекающим из его живота…».
Солдаты 23-го Уэльского фузилерного полка — участники Крымской войны. Фото после 1865 г.Очевидно, автор имел возможность испытать на себе всю «прелесть» картечного огня русской артиллерии.
Британцам, особенно малоопытным солдатам, впервые оказавшимся под выстрелами, пришлось тяжело. Часто их поведение провоцировало новые неоправданные потери. Что делает человек, когда вокруг него или рядом с ним оказываются разорванные тела, вырванные внутренности, конечности и прочие «прелести» торжества артиллерии? Он останавливается, это естественная реакция человека на подобное. Если хотите, психология. Остановившись, солдат или превращается в мишень, увеличивая потери, или, если успевает, прячется за ближайшее укрытие (часто просто ложится на землю), тем самым нарушая строй, ослабляя боевую способность подразделения.
Продвижение Легкой дивизии усложнялось еще и тем, что из виноградников приходилось постоянно выбивать засевших там русских стрелков, своим огнем достававших солдат из линейных рот.{660}
Зато когда английским стрелкам удалось вытеснить их оттуда, немедленно подошла артиллерия, открывшая огонь по русским батальонам.{661} Огонь велся на максимальной дальности, артиллеристы опасались накрыть собственную пехоту. Удачнее всех действовала батарея С Королевской конной артиллерии.
Видимо, только с подходом артиллерии на дистанцию верного выстрела англичанам удалось подготовить успешную атаку, завершившуюся взятием русской батареи.
Миф о том, что артиллерия полностью потеряла свое значение, оказывался несостоятельным. Генерал Бургойн вообще считал это величайшим заблуждением. И тому, по его мнению, было несколько причин. Прежде всего невозможность сделать из каждого солдата снайпера, способного вести точный и спокойный огонь на дистанции от 800 до 1000 м. Солдат середины XIX века, в основном, не обладал такими способностями производить баллистические вычисления, как современный (да и то не каждый). Потому уделом основной массы пехоты был огонь на дистанциях от 200 до 300 м (как, кстати, и сегодня, в эпоху автоматического оружия). В то же время артиллерия при всех ее недостатках могла гарантированно накрывать цель на предельных для стрелкового оружия дистанциях, используя разного типа боеприпасы.
Добавим сюда и психологическое воздействие. Потому Бургойн и считал, что тот генерал, который верил, что пехота, вооруженная винтовкой, сможет заменить артиллерию, глубоко заблуждался.{662}
Неизвестно, сколько пролежали под пулями фузилеры, но постепенно огонь начал слабеть — как и стрелки, опустошив патронные сумки, начали отходить моряки. По одной версии, они не могли найти свои патронные ящики, что вполне возможно: по какому-то разгильдяйству моряки вышли на позицию, имея только носимый боезапас.
Солдаты Стрелковой бригады продвинулись вперед, а фузилеры, подгоняемые командирами, броском перешли Альму и, прикрывшись 10-футовым берегом, начали переводить дух. Склон обеспечивал некоторую защиту от огня русской пехоты и артиллерии.{663} До изрыгающего смерть Большого редута оставалось еще не более 400 ярдов. Но физические и моральные силы были на исходе. Усталые солдаты, продвигаясь в густых зарослях виноградников, хотя потеряли всякий строй, все же чувствовали там хоть и призрачную, но защиту. Выйдя на открытый берег, они оказывались прямо перед орудийными стволами. Те, кто не находил в себе силы воли перейти через Альму, заползали обратно в кусты, где под свист пуль пытались утолить жажду свисавшими в изобилии виноградными гроздями.{664}
