Николай Манвелов - На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго
Матрос обвинялся в неисполнении приказаний начальства и нанесении побоев унтер-офицеру. На шедший на Родину винтовой клипер «Жемчуг» был отправлен как сам Симонов, так и «подлинное дело», которое надлежало передать в Главный военно-морской суд
Главный военно-морской суд (ГВМС), до 1867 года именовавшийся Морским генерал-аудиторатом, был высшей судебной инстанцией Морского ведомства Суд разбирал кассационные жалобы и протесты, дела по частным жалобам и протестам, дела по просьбам и представлениям о возобновлении военно-уголовных дел, дела о предании военному суду лиц в адмиральских и генеральских чинах по общим преступлениям (то есть не касающиеся морской службы), дела о дисциплинарных взысканиях с чинов Морского ведомства
Кроме того, ГВМС имел право обсуждать вопросы, относившиеся к военно-морской судебной части, а также к законам о наказаниях и взысканиях. Выдвигать такого рода вопросы мог «Главный начальник флота и Морского ведомства» (то есть Генерал-адмирал) либо позже морской министр, по собственной инициативе, а также по представлению главного военно-морского прокурора Вопросы законодательства обсуждались полным составом суда и за закрытыми дверями. Если же дело касалось и сухопутных дел, то созывалось совместное заседание членов ГВМС и Главного военного суда.
Председателем Главного военно-морского суда назначался чаще всего либо полный адмирал, либо полный генерал Морского ведомства
В том же 1867 году «военно-судные» комиссии в главных портах были преобразованы в военно-морские суды.
Первоначально они существовали только в Кронштадте и Санкт-Петербурге[272], но в 1868 году к ним прибавился Военно-морской суд Николаевского порта, а еще спустя некоторое время — Военно-морской суд Севастопольского порта. С 1888 года существовал Военно-морской суд Владивостокского порта
Во всех остальных портах работали военно-морские следователи либо помощники военно-морских прокуроров.
С января 1865 года в Санкт-Петербурге в «Новой Голландии» начала работать Военно-исправительная тюрьма Морского ведомства, рассчитанная на 200 человек. С арестантами работали начальник тюрьмы (штаб-офицер), два начальника отделений, комиссар (заведующий хозяйством), два фельдфебеля, унтер-офицеры из расчета по одному на 14 заключенных, два горниста, священник, причетник, старший врач, два фельдшера и вольнонаемный письмоводитель.
В качестве помещения для тюрьмы в 1863–1864 годах переделали построенное еще в 1828–1829 годах здание арестантских рот Санкт-Петербургского порта Сооружение, расположенное у западной оконечности острова Новая Голландия, сохранилось и по сей день. Первоначальная вместимость тюрьмы составляла 500 арестантов. Здание имело форму кольца и неофициально именовалось «бутылкой».
Трехэтажная тюрьма имела внутри кольца небольшой дворик, предназначенный для прогулок заключенных.
Арестанты располагались на втором и третьем этажах (по 250 человек на каждом). Первый этаж предназначался для тюремной охраны, арестантской кухни, пекарен и кладовых.
В 1855–1863 годах в нем располагались госпитали и склады, а также Учебная гимнастическая команда Балтийского флота
В 1863 году «бутылка» была несколько перестроена и вновь приспособлена под тюрьму. Здание получило каменную ограду, к которой был пристроен вплотную дом коменданта Строение, существовавшее и ранее по соседству (бывшая мясосольня), превратили в прачечную и баню для заключенных. Для мясосольни был построен отдельный каменный дом у тюремной ограды.
После реконструкции здания «к услугам» столичных матросов-арестантов было 200 одиночных камер, оснащенных высоко расположенным окошком, дощатой или железной койкой (на ночь поднималась и фиксировалась замком), табуреткой и плевательницей. Камеры для «ночного пребывания» должны были иметь объем не менее 2,5 кубических саженей воздуха на человека. Камеры отделялись друг от друга деревянными оштукатуренными перегородками.
Для особо злонамеренных существовали особые камеры с каменными стенами, имевшие размеры 3,4 на 2,8 метра, а высоту — 3,4 метра По желанию начальства арестанта могли содержать в абсолютной темноте.
Те, кто был осужден на длительный срок, отбывали наказание на первом этаже, все остальные — на втором и на третьем.
Согласно Положению о Военно-исправительной тюрьме Морского ведомства от второго ноября 1864 года, ежедневный паек арестанта выглядел следующим образом:
Вид припасов … По каким дням … КоличествоУксус … Ежедневно … 0,15 чарки
Масло постное/сало или масло коровье … Постные/скоромные дни … 7 золотников
Хлеб ржаной … Ежедневно … 2 фунта 81 золотник
Соль … Ежедневно … 6 золотников
Горох … Среда и пятница … 60 золотников
Крупа … Понедельник, вторник, четверг, суббота, воскресенье … 36 золотников
Крупа … Среда и пятница … 38 золотников
Мясо свежее … Воскресенье, вторник, четверг, высокоторжественные дни … 42 золотника
Рыба … В те же дни в посты … 42 золотника
Капуста или зелень … Понедельник, вторник, четверг, суббота, воскресенье … 1 порция
На квас … Ежедневно … Муки — 15 золотников Солоду — 15 золотников Мяты — 0,1 золотника
Арестанты делились на два разряда — тех, кто был осужден за «общие» преступления, и тех, кого наказывали за преступления «чисто-морские или воинские». Заключенных из различных разрядов смешивать не рекомендовалось.
В каждом отделении тюрьмы были предусмотрены помещения для исправительных работ. Имелась и библиотека — «собрание книг нравственного и назидательного содержания, доступных пониманию заключенных», — а также лазарет на 20 коек и церковь.
Тюремный штат составляли начальник, два начальника отделения (на правах ротных командиров), комиссар[273], два фельдфебеля, «комплект» унтер-офицеров (из расчета по одному на 14 заключенных), два горниста, священник с причетником, старший врач и два фельдшера. Полагалось также иметь необходимое число «вольной» прислуги.
В августе 1871 года император внес некоторые изменения в положение о тюрьме.
Перед обедом и ужином, а также после них заключенные были обязаны петь молитвы (помимо «молитвы утренней»). После обеда им полагалось полчаса на отдых (час в выходные и праздничные дни). «Время это они, если позволяет погода, проводят на дворе, в противном случае в столовой или рабочих комнатах, по усмотрению начальника тюрьмы». Во время отдыха арестанты могли негромко разговаривать между собой, однако требовалось избегать «ссор, брани и песен». В качестве поощрения срок отдыха мог увеличиваться начальством до трех часов в будние дни и до пяти часов в выходные и праздничные. При отсутствии штрафов заключенных допускали к часовым свиданиям с родственниками по воскресеньям
Обитатели тюрьмы использовались для различных работ. В положении упоминается «ткание матов, делание плетёнок, кадок, ушатов, ведер, лопат и т.п. вещей». Их также «употребляли» «для щипания пеньки, для шитья коек, флагов, брезентов, чехлов, мешков, рубашек и предметов обмундирования матросов; для несложных такелажных и всякого рода производительных казенных работ».
Разрешалось занимать арестантов слесарными, токарными, переплетными, веревочными, мочальными и тростниковыми работами. При этом «непосредственные сношения» заключенных с частными подрядчиками строжайше запрещались.
С 1872 года действовала Военно-морская следственная тюрьма в Кронштадте.
С 1884 года Военно-исправительная тюрьма Морского ведомства начала действовать на Черном море — на списанном винтовом корвете «Память Меркурия». Подчинялась она местному морскому начальству. Так как корвет имел небольшие размеры, то на нем помещалось и не так много заключенных — не более 40 человек, впоследствии — 72 человека. Меньше был и штат. Администрация была представлена начальником с двумя помощниками (на правах старшего офицера корабля), содержателем тюремного имущества, священником, врачом, фельдшером и писарем. Кроме того, имелся старший боцман, два боцманмата, пять квартирмейстеров и десять матросов. Все служащие жили на судне, причем отлучаться с него имели право лишь врач и священник.
С 1909 года военно-исправительная тюрьма действовала и на бывшем одноименном крейсере «Память Меркурия», где размещалась до 1915 года.
Узники тюрем носили «арестантское платье», а при поступлении в исправительное учреждение им брили усы и бороды. Первые двое суток они проводили в одиночках, после чего ежедневно работали и занимались строевыми упражнениями — разговаривать заключенным запрещалось. Работы заключались в плетении матов, столярном, портняжном и кузнечном ремесле.
