Валерий Шамбаров - Войны языческой Руси
Не успели высохнуть слезы вдов и сирот, как обрушилась новая беда. Хазары о потере полянской земли отнюдь не забыли. Как только удалось нейтрализовать угрозу со стороны Рюрика, они подготовили и нанесли ответный удар. Отборную хорезмийскую гвардию каганат не использовал, оставил ее прикрывать Итиль. Нанял печенегов. Степняки налетели внезапно и неужержимо, сжигали селения, уничтожали людей, угоняли в плен. Киев неожиданно оказался в осаде, припасов не было, в город набились беженцы, и случился «голод великий». В этот раз Аскольд и Дир проявили себя мужественными и умелыми командирами. Враги рассыпались для грабежей, и князья, сорганизовав ополчение, напали на них, «избиша множество печенег», остальных прогнали.
Вроде, отбились. Но пришла пора задуматься, в какой тупик завели Киевское княжество варяжские правители. За несколько лет ухитрились перессориться со всеми вокруг! С Хазарией, Болгарией, Византией, древлянами, полочанами. Задели уличей, а они были друзьями мадьяр. Неосмотрительно отобрали город у северян, а хазары этим воспользовались. Провели переговоры с князьями и старейшинами племени, пошли на уступки, и северяне остались на стороне каганата. Приняв ладожских заговорщиков, Аскольд с Диром стали врагами и для Рюрика. Кругом враги и ни одного союзника! Нужно было срочно с кем-то мириться. С кем? С Хазарией — отпадало, она потребовала бы вернуть Киев. С Болгарией? Но чем она могла помочь? Аскольд и Дир выбрали Византию.
В том же 866 г. они обратились в Константинополь. Князья настолько нуждались в покровительстве, что выражали готовность принять крещение, просили прислать священнослужителей. Но и греки обрадовались, сочли альянс с Киевом крайне важным — он обезопасил бы империю от морских набегов славян, новых союзников можно было использовать против болгар. Император Василий Македонянин и патриарх Игнатий сразу же откликнулись на обращение, в 867 г. направили на Русь епископа и священников.
Византийцы действительно были способны оказать поддержку Аскольду и Диру. Мадьяры по-прежнему являлись верными подручными империи. Да и с Хазарией у нее восстановились великолепные отношения. Беспутный Михаил III растранжирил казну на свои забавы, Василий нуждался в деньгах и сближался с еврейскими ростовщиками. Впрочем, и сам он был весьма сомнительным христианином, его окружали маги, спириты, каббалисты наподобие монаха Сантаварина, которыму он дал пост епископа Евхаитского [144].
Окрестившись, Аскольд и Дир стали считаться подданными императора, греческие дипломаты заступились за них перед хазарами. Что ж, в каганате обдумали положение и согласились оставить их в покое. Продолжать войну против Киева было опасно. А если взбунтуются и перекинутся к противнику радимичи, вятичи, северяне? Если возобновит наступление Рюрик? Лучше заключить компромиссный мир. А за это пускай князья обязуются не распространять свое влияние на остальных хазарских подданных. И пускай они выступят против Рюрика…
Кстати, необходимо коснуться вопроса — являлось ли крещение Аскольда и Дира первым крещением Руси? Вело ли оно к духовному преображению народов нашей страны? Нет, не вело. Вспомним, святые Кирилл и Мефодий в 867 г. проповедовали на славянском языке только в Моравии и Паннонии. Когда патриархом стал Игнатий, они были отвержены от Константинополя. А Киев получил греческое богослужение, непонятное и чуждое населению. Привлечь полян оно никак не могло. Крестилась не Русь, а правители и их окружение — из политических соображений. При этом Аскольд и Дир попали в ту же ситуацию, как незадолго до них болгарский царь Борис. Им присвоили невысокие византийские чины, а епископа и священников прислали таких, чтобы они проводили в Киеве линию императора. И если Борис отверг греческую опеку, то варяжским правителям было далеко до его могущества. Они превратились не в формальных, а в реальных вассалов Константинополя. Им оставалось лишь послушно выполнять то, чего потребуют от них греки и хазары.
И они выполнили. Вскоре после крещения предприняли поход на кривичей, подданных Рюрика. Одержали победу, захватили Смоленск. Развить успех не удалось, их остановили. Но цель Византии и Хазарии была достигнута, они сумели стравить Ладогу и Киев. Поэтому Рюрик не стал продолжать боевых действий против каганата. Отправь он войска на Волгу, ему угрожал бы удар по тылам, с Днепра. Одолеть Аскольда и Дира тоже было непросто, за ними стояли две великих державы. А восстание Вадима Храброго показало, насколько непрочна Лодожская Русь. Соучастники Вадима окопались в Киеве, выжидали удобного момента снова посеять смуту. Поразмыслив, Рюрик через какое-то время согласился заключить мир со своими противниками. В Восточной Европе установилось неустойчивое равновесие.
Ладожский князь занялся внутренним устроением государства. Налаживал структуры управления, назначил наместников в Белоозеро, Изборск, Ростов, Полоцк, Муром. Начал повсюду «грады ставити». Они служили опорными пунктами администрации, защищали подвластные племена. В Ладоге и Изборске князь приказал возводить новые крепостные стены — каменные. Часть смоленских кривичей, попавших под власть Аскольда и Дира, предпочла переселиться в княжество Рюрика. Их направляли на Верхнюю Волгу, в область мерян. Археология свидетельствует, что в данное время здесь появились кривичские поселения [24]. В мерянских краях хватало свободной земли, а переселенцы помогали закрепить территории, отбитые у хазар, упрочить русское влияние.
Особое внимание князь уделял обороне со стороны Балтики. Во второй половине IX в. разгул викингов достиг наивысшей точки. Они затерроризировали Англию, то и дело жгли и грабили германские города по Эльбе, Рейну, Мозелю, Везеру. Не давали спуска и друг другу. Даже Дания, сама по себе пиратское гнездо, была совершенно разорена варягами. И только на Русь после прихода Рюрика не было больше ни одного вторжения! Она единственная из европейских государств, имевших выходы к морю, обрела безопасность от балтийских хищников. В этом была несомненная заслуга ладожского князя.
Правда, варяги стали появляться на Волге, но приезжали они для торговли пленными. Скандинавам и прибалтийским славянам много рабов не требовалось, их использовали лишь в домашнем хозяйстве, а хазары скупали их в любых количествах. Так что каганат, в общем-то, в накладе не остался. Мир с Ладогой позволил с лихвой компенсировать потерю дани от мерян и муромы — с Балтики хлынул поток «живого товара». Так, в конце IX в. несколько норманнских эскадр добрались до Каспия, и на рынки Востока выплеснулось более 10 тыс. невольников и невольниц из Франции и Нидерландов. Но и для Руси транзит получался выгодным. Казна обогащалась пошлинами. Князь мог строить крепости, содержать войско и защищать подданных, не обременяя их высокими налогами. А сами подданные могли за хорошую цену сбывать проезжающим хлеб, мед, пиво, рыбу, мясо, ремесленные изделия, покупать европейские и восточные товары.
Рюрик, как и Гостомысл, принял титул кагана. Его знали за рубежом, сведения о нем сохранились в западных источниках. В 871 г. германский и византийский императоры поспорили о своих титулах, и Людовик Немецкий в письме Василию Македонянину разобрал различные варианты титулования, в том числе «каган». В качестве примеров он перечислил четыре каганата, Аварский, Болгарский, Хазарский и Норманнский. Как уже отмечалось, франки всех варягов именовали норманнами, а при дворе Рюрика было много норвежцев, поэтому не удивительно, что Русский каганат был назван Норманнским. Но титул кагана котировался выше князя или короля, Людовик приравнивал его к латинскому «dominus» или греческому «василевс» — царь, император [144].
Известно, что Рюрик несколько раз был женат. Первую его супругу звали Руцина, она была из прибалтийских русов. Второй была германка или скандинавка Хетта [134]. Но об их судьбе и потомстве никакой информации не дошло. А в 873–874 гг. ладожский государь побывал за рубежом. Он совершил весьма масштабное для того времени дипломатическое турне по Европе. Встречался и вел переговоры с Людовиком Немецким, королем Франции Карлом Лысым и королем Лотарингии Карлом Смелым. О чем шла речь, история умалчивает. Но Людовик Немецкий враждовал с Византией. А Рюрик исподволь готовился к борьбе за Южную Русь, ему нужны были союзники против греков, захомутавших в свои сети Киев.
На обратном пути князь посетил Норвегию. Здесь он присмотрел себе третью жену, норвежскую принцессу Ефанду. По возвращении в Ладогу сыграли свадьбу. Молодая супруга родила Рюрику сына Игоря. А правой рукой и советником князя стал брат Ефанды Одда, известный на Руси как Олег. Хотя может быть и так, что он еще раньше был приближенным государя и сосватал ему сестру.
Кстати, в это время уже существовала и Москва. Она еще не упоминалась ни в одной летописи, и мы даже не знаем, как она называлась. Но она была. Ее выявили раскопки на территории Кремля. Под слоем, который относился к постройкам Юрия Долгорукого, ученые обнаружили остатки более древнего города. Он был довольно развитым и благоустроенным, с крепостными стенами, деревянными мостовыми, а одна из площадей была вымощена совершенно необычным образом, бычьими черепами. На улице «пра-Москвы» археологи нашли две монеты: хорезмийскую 862 г., и армянскую 866 г. [79]. Это эпоха Рюрика. Город стоял на одной из важных дорог. Она вела от Волги и Оки по реке Клязьме, из Клязьмы можно было волоком попасть в Яузу, Москву-реку, а дальше через ее притоки — к верховьям Днепра. Крепость контролировала этот путь. В ней жили чиновники и воины, собирали дань с окрестных мерян, но и оберегали их от соседей, от вятичей, поднепровских славян, хазар.
