Андрей Буровский - Правда о «золотом веке» Екатерины
Но все это, конечно же, чистейшей воды суеверия, и Карл Петер Ульрих погиб в 33 года случайно. Так же как чистая случайность и его страшное детство, и то, что его несчастья, собственно, и начались с этого фейерверка.
Потому что счастливая мама наследника Голштинии, Анна Петровна, не выдержала, встала посмотреть на фейерверк, встала у раскрытого окна, из которого тянуло сырым и холодным воздухом. Придворные дамы пытались уговорить не окрепшую после родов герцогиню закрыть окно, отойти от потока холодного воздуха.
— Вы можете заболеть! Вам надо беречь себя если не для самой себя, то для сына и мужа! — так говорили эти скучные немки.
— Мы, русские, не так изнежены, как вы, и не знаем ничего подобного! — со смехом отвечала герцогиня.
После чего заболела болезнью, которую врачи того времени называли «горячкой»; современные врачи спорят, было это воспаление легких или менингит… Во всяком случае, через десять дней, 20 февраля 1728 года, Анна Петровна умерла. Её тело набальзамировали и отправили в Петербург на том же фрегате, на котором два с половиной года назад герцог и герцогиня приехали из Петербурга.
Говорят, что выросший без отца — полсироты, без матери — полный сирота. Судьба Карла Петера Ульриха подтверждает справедливость этой поговорки — после смерти матери он остался один на белом свете. Отец заботился о воспитании мальчика, но к себе не приближал, не был для него теплым человеком и, судя по всему, сына совершенно не любил. Тем более что с этим мальчиком связывались некоторые надежды, теперь рухнувшие…
Женившись на Анне Петровне, герцог Карл Фридрих рассчитывал стать не последним человеком в сказочно богатой России. Это не сбылось; то ли интрига Меншикова, то ли собственная неспособность к политике погубила мечты герцога.
До смерти Анны Петровны была надежда, что Россия будет хоть немного материально поддерживать нищий двор герцогов Голштинских. После смерти Анны Петровны из России перестали поступать денежные средства, и в промозглых нетопленых комнатах без обоев свистел холодный ветер с моря, а в пустой кухне пищали голодные крысы.
До 1730 года можно было надеяться на воцарение в Российской империи близких родственников Карла Петера Ульриха, и тогда становился возможным новый розыгрыш «русской карты». Но после прихода к власти Анны Ивановны Елизавета сидела тише воды, ниже травы, а сын Анны Петровны превратился в «голштинского чертушку».
Карл Петер Ульрих, разумеется, ни в чем не виноват, но трудно поверить, что на его судьбе не сказалось, скажем так, некоторое разочарование… Отсвет несбывшихся надежд лежал на малыше уже независимо от воли и окружающих, и тем паче его самого.
— Он выручит нас из нужды и поправит наши дела! — порой говорил герцог Голштинский своим несытым придворным в продранных кафтанах, указывая на своего сына — второго, после Елизаветы, наследника престола Российской империи.
Так же говаривал он и по поводу Шлезвига — мол, этот молодец поможет нам его отвоевать.
Верил ли он сам в то, о чем говорил? Карл Фридрих помер до того, как его слова могли хотя бы приблизиться к реальности: в 1738 году.
По слухам, он и помер, осуществив одно из своих заветных мечтаний: напившись до помрачения ума.
И еще одно… Давно известно, что
«женатый человек, который зависит от своих родителей и родителей жены, постыдно жалок и смешон»
[53, С. 40].Что же сказать о феодальном владыке, независимом монархе, который не в силах наполнить кладовые в собственном дворце и надеть кафтан без дырок на локтях без подачек из Петербурга, от родственников покойной жены?! Мне трудно поверить, чтобы и эти соображения не влияли на чувства Карла Фридриха к сыну. Повторюсь — сына он держал в отдалении, никогда не брал на руки, не ласкал, не разговаривал с ним больше необходимого.
Что было предначертано для этого мальчика?
Герцогство Шлезвиг–Гольштейн лежит на границе Дании и собственно Германии, занимая юг Ютландского полуострова. Возникло оно в 1386 году, когда графы Гольштейна завоевали соседнее княжество Шлезвиг и присоединили его к своим владениям. В 1460 году княжество стало вассалом Дании, а в 1544 году в этом государстве сменилась династия: к власти пришли герцоги Готторпские (Gottorp), родственники разветвлённой династии Ольденбургов, правившей в Дании и соединенной с ними Кальмарской унией Норвегии и Швеции. В правлении Ольденбургов были свои перерывы, свои проблемы, но права на скандинавские престолы они имели, и шансы занять эти престолы у них были совершенно реальные.
Герцог Голштинский и был выбран в мужья Анны потому, что мог претендовать на шведский престол. Пётр I рассчитывал удачным династическим браком посадить на трон Карла XII своих родственников, а может быть, и своих внуков. Если не шведский престол — то голштинский.
Воспитывали его в соответствии с этой судьбой, — быть монархом в германской лютеранской стране. Первые слова в своей жизни Карл Петер Ульрих сказал по–немецки, и все остальные языки, включая русский, были для него иностранными. Крещенный в лютеранстве, он никогда не усомнился в догматах этой конфессии. Германоязычный лютеранский мир стал его миром просто по праву рождения, а Россия — далекой варварской державой.
В семь лет мальчика отдали на воспитание придворным военным чинам: Адлерфельду, Бремзену, Вольфу. Армии играли огромную роль в жизни германских княжеств, вечно воевавших между собой или грозивших друг другу войной. Не буду спорить, что первично — национальный характер немцев или эта вечная военная опасность, но армия и все связанное с армией, с армейской жизнью при дворах немецких князей превращалось буквально в манию. Считалось, что всякий владетельный князь и вообще всякий дворянин должны быть в первую очередь военными, должны непревзойденно разбираться в ведении военных действий, походах, разбитии лагерей, гнутии ружейных стволов, атаках и штурмах, ружьях и пистолетах, гаубицах и сортах пороха.
И во всем, что сопутствует военной жизни. Что это за дворянин, который не знает знаков различий, не распознает по мундиру положение военного в армии любого из немецких и европейских государств, не умеет проводить разводы, командовать ротой и полком, не умеет ходить ни строевым, ни церемониальным, ни «гусиным», ни маршевым шагом, не различает построения в линию и построения в плотное каре?!
Наследник герцога Голштинского учится ружейным приемам и маршировке, ходит на разводы и дежурства, слушает музыку военного оркестра и принимает участие в офицерских пирушках. Отец сам просил, чтобы его отрока никак не выделяли из других, и Карл Петер Ульрих несет тяготы военной службы, бегает по поручениям, набивает трубки своим воспитателям так же, как и сыновья других дворян Шлезвиг–Гольштейна (и чьи родители, как видно, не имеют ничего против превращения своих детей в солдафонов).
Может быть, в этом и не было бы особого вреда, не сделайся военная служба и все её, в том числе и чисто формальные стороны, единственным и исключительным интересом Карла Петра Ульриха. Называя вещи своими именами, его никогда не учили совершенно ничему иному. Он не знает ни истории, ни географии, ни физики, ни механики… никаких наук, ни точных, ни гуманитарных. Он не знает иностранных языков. Он не только не начитан в любой области литературы, но он плохо умеет читать даже на своем родном немецком языке. Само существование художественной литературы ему не. очень понятно. Об изобразительном искусстве он не имеет никакого представления, и оно его совершенно не интересует. Музыка? Карл Петер Ульрих обожает военные оркестры, во время их игры улыбается, по лицу его расплывается блаженство и он притопывает ногой в такт. Любые другие виды музыкального искусства Карлу Петеру Ульриху неизвестны и неинтересны (трудно сказать, что в большей степени).
Более того — и к роли монарха его совершенно не готовят. Карл Петер Ульрих не умеет и не хочет править. Он не любит ритуалов, без которых невозможна монархия: все эти допущения к руке, любезные улыбки, мастерское владение своим лицом, умение строить политические союзы и группировки. Он не знает ни современной политики и отношений тогдашних государств друг с другом, ни истории, из которой, в конечном счете, рождается сегодняшнее состояние дел. Он не понимает, что такое политическая группировка и политическая партия, какой расклад сил господствует в Швеции, Российской империи или хотя бы Шлезвиг–Гольштейне, что надо делать, чтобы его не нарушить и как можно его использовать. Он не знает экономики, не понимает законов движения капиталов, товаров и населения, не способен не только просчитать, но даже понять, как отзовутся на международной или внутренней политике те или иные потрясения на бирже или крупный неурожай. Одним словом, его просто страшно представить себе на троне.
