Людвиг Стомма - Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений
Несмотря на пренебрежительное отношение правящих классов к любому выражению недовольства и даже гнева со стороны угнетенных, ряд авторов отметил в своих сочинениях факт длительного и опасного для господствующей части населения восстания (Аммиан Марцеллин, Орозий, Клавдий Мамертин, Евмений, Проспер Аквитанский, Идаций). Историк Зосим под 408 г. сообщил, что отряды солдат, посланные Стилихоном в Галлию, не могли вернуться в Италию, так как багауды заняли альпийские перевалы и открыли проход через горы только после того, как начальник группы готов Сар отдал им всю добычу, награбленную в походе. Один только марсельский священник Сальвиан (V в.) в произведении «Об управлении божием» («De gubernatione dei») говорил о багаудах взволнованно и с сочувствием (Salv. De gub. dei, V). Для других же авторов они были лишь «шайкой мужиков», «ватагой – неумелой и беспорядочной – деревенского люда» (Oros., VII, 25, 2) или просто разбойниками, грабившими на больших дорогах (Amm. Marc., XXVIII, 2, 10: latrociniorum rabies). Багауды особенно окрепли к середине V в., когда восстание перекинулось в Испанию, а в Галлии оно слилось с восстанием «армориканцев», жителей Арморики (в широком смысле слова побережья от устья Соммы до устья
Гаронны, в узком – полуострова Бретани). В 448 г. Аэций – крупнейший полководец империи – был направлен на борьбу с багаудами. Для этой цели он привлек отряды аланов, которые пришли в Галлию в начале V в. вместе с вандалами и свевами. Король аланов Гоар по приказанию Аэция нанес багаудам, по-видимому, решающее поражение.
В историю Аэций вошел главным образом как победитель Аттилы в Каталаунской битве в 451 г. К этому времени расстроилась давняя дружба Аэция с гуннами, скрепленная ранее, до 440-х гг., посредничеством Аэция в передаче гуннам территории в Паннонии и посылкой ко двору Аттилы сына Аэция Карпилиона. Аттила, получая огромные взносы золотом от императора Феодосия II, обратил свой взор в сторону Западной империи. На защиту Галлии был поставлен Аэций. В союзе с везеготами и рядом других варварских племен Аэций отогнал гуннов от Орлеана и встретился с врагом в знаменитейшем сражении 451 г. Исход битвы, описанной наиболее подробно Йорданом (Get., 185–218), был победоносным для Аэция, хотя он и не подверг окончательному разгрому войска Аттилы, дав ему возможность отойти к югу и напасть на Италию. Следующие три года в деятельности Аэция неясны. По-видимому, за это время окрепла враждебная ему группа, настроившая императора против всесильного повелителя варварских войск империи. Несмотря на блистательные победы и заслуги в защите государства как от варваров, так и от социальных противников, Аэций пал жертвой подозрительности слабого и неумного Валентиниана III, который 21 сентября 454 г. собственной рукой уничтожил своего лучшего полководца (по одним источникам – пронзил его мечом, по другим – удушил). Дружинник Аэция, гот Оптила, меньше чем через год убил Валентиниана, мстя за смерть своего предводителя.
4. Доростор (Dorostorena civitas или Durostorum) – город на нижнем течении Дуная, в провинции Нижней Мезии (ныне Силистрия).
5. Гауденций (Gaudentius) – магистр конницы («magister equitum») в Нижней Мезии, отец Аэция (см. прим. 504). Гауденций погиб в 424 г. в Галлии во время военного восстания.
В «Истории франков» Григория Турского (Greg. Turon. Hist. Franc., II, VII (8)) рассказано о родителях Аэция: «Гауденций, отец, первый человек в провинции Скифии, начав с чина доме-стика в армии, продвинулся до высокого звания магистра конницы. Мать, по имени Итала, благородная и богатая женщина». Под «Скифией» здесь подразумевается выделенная из Нижней Мезии ее восточная часть, называвшаяся «Малой Скифией» (нын. Добруджа).
6. Аттила (Attila) – знаменитый вождь гуннов и союзных с ними племен. В 434 г. во главе гуннов стояли два брата, Аттила и Бледа, сыновья гуннского кагана Мундзука. В 444 или 445 г. Аттила убил Бледу и стал единовластным вождем гуннов. Нападения гуннов на области и города империи по Дунаю и южнее его – гунны доходили даже до окрестностей Константинополя – были до того опустошительными и опасными, что Феодосий II (408–450), посылавший гуннам незначительный денежный взнос, вроде подарка или жалованья, в 350 золотых ливров, затем увеличил его до 700 золотых ливров, а после мира 443 г., когда Аттила отказался от осады Константинополя, стал выплачивать им настоящую дань – 2 тыс. золотых ливров.
Труд Йордана является одним из основных источников, в котором наиболее полно нарисован образ Аттилы. Йордан использовал вполне достоверные сведения записи Приска, который неоднократно сам видел Аттилу, являясь участником византийского посольства в его ставку в 448 г. В сочинении Йордана сохранились исчезнувшие к нашему времени части записок Приска; благодаря Йордану до нас дошли зафиксированные Приском обстоятельства смерти Аттилы, единственное и ценнейшее описание его погребения, а также подробный рассказ о грандиозном сражении в 451 г. на Каталаунских полях, после которого Аттила, ослабленный, но не обессиленный, совершил разрушительный поход на Италию. Отношение Йордана к гуннам резко враждебно, тем не менее на страницах его труда дан образ могущественного вождя гуннского союза племен и крупнейшего военачальника своей эпохи. Для более полной характеристики Аттилы Йордан целиком приводит (Get, 202–206) его (риторическую, конечно) речь. Выразительны эпитеты, которыми Йордан наделяет Аттилу: «повелитель всех гуннов», «правитель» («regnator», как называли Юпитера, властителя Олимпа!) племен чуть ли не всей Скифии, «единственный в мире», «король (“rex”)… держащий в своей власти весь варварский мир» («barbariae tota tenens», – Get., 178–179).
Все это, быть может, не следует рассматривать как преувеличение: образ Аттилы оставил немалый след в изображении как современников, так и потомков. Аттила стал персонажем легенд; этот легендарный облик сохранился в германском эпосе – в «Песне о Нибелунгах» – под именем Этцеля и в скандинавском эпосе – в Эдде и других сагах – под именем Атли.
Походы, последовательно осуществленные Аттилой, в план которого, вероятно, входило ослабление и приведение в данническое состояние как Восточной, так и Западной империй, принесли Европе страшные разрушения, бедствия и гибель людей. В § 184 Йордан двумя словами определил если не замысел Аттилы, то результат его действий: «vastatio orbis» («опустошение мира»), а Марцеллин Комит под годом смерти завоевателя назвал его «orbator Europae» («разоритель», буквально: «осиротитель» Европы).
В корне неправильным и ложно освещающим историческую картину является вывод, сделанный в книге А.Н. Бернштама относительно походов гуннского союза, которые якобы сыграли положительную роль в уничтожении античных рабовладельческих отношений; автор полагает, что участие гуннов в этих походах должно быть оценено «как прогрессивное явление, как участие в событиях, родивших новую социально-экономическую формацию – феодальную» (А.Н. Бернштам, Очерк истории гуннов, Л., 1951, стр. 216; ср. стр. 1, 16–17).
После смерти Аттилы (453) объединенный и возглавленный им союз племен распался. Племена, входившие в союз, частью влились в объединения, которые возникли в Средней и Восточной Европе (вокруг остроготов, ушедших в конце V в. в Италию; вокруг крепнувших на Балканском полуострове славян; вокруг лангобардов, также передвинувшихся во второй половине VI в. в Италию), частью остались на тех местах, которые гунны облюбовали себе в Паннонии и на левом берегу Дуная, по его притоку Тиссе.
7. Тизия, Тибизия, Дрикка (Tisia, Tibisia, Dricca), несомненно, соответствуют трем рекам, перечисленным в дошедших до нас фрагментах записей Приска: Δρήχωυ, Τίγχς, Τιφήσας (Prisci., fr. 8, p. 300), Хотя порядок названий у Йордана и у Приска разный (у первого Дрикка названа последней, у второго первой), ясно, что оба автора имели в виду одни и те же реки: Тиссу, Темеш левый приток Дуная, впадающий в него ниже Тиссы, и Дрикку, которую пока не удалось отождествить ни с одной из известных близ Тиссы и Дуная рек. Позднее, в X в., в трактате «De administrando imperio» Константина Порфирородного были приведены названия пяти рек, которые перекликаются с названиями у Приска и у Йордана (De adm. imp., с. 40). Константин указывает Тиссу – Τίτςα, Темеш – Τιμήοης (звук «μ» подтверждает правильность отождествления «Тибизии» Йордана и «Тифисы» Приска именно с нынешним Темешем); Μορήοης и Κρίσος у Константина повторяют названные Йорданом выше (Get., 113–114) Marisia и Grisia, соответствующие нынешним Марошу и Керешу, левым притокам Тиссы. Название Τούτηζ у Константина остается невыясненным; едва ли оно может рассматриваться как соответствующее названию «Дрикка» у Йордана и у Приска. Трудно признать правильным суждение Л. Нидерле, что название реки Тиссы славянское (L. Niederle, Slovanskй Starozitnosti, II, 1, 158). Нельзя согласиться с мнением г. Киперта, прежде всего по хронологическим соображениям, что Parthissus у Плиния (Plin. Nat. hist., IV, 80), ІІαΰισος у Страбона (Geogr., VII, 313), Parthiscus у Аммиака Марцеллина (Amm. Marc., XVII, 13, 4) содержат славянский предлог «по» и означают «Потиссье» (Н. Kiepert, Formae orbis antiqui, XVII, 4, 38; об этом см. также: Мах Fluss, Tisia – RE, Bd 6, 1937, S. 1469.)
