Дэниэл Брук - История городов будущего
С еще большими трудностями многоязыкий торговый порт вписывался в экономическую политику независимой Индии. Для Ганди, который в 1948 году, всего через несколько месяцев после завоевания Индией независимости, был убит индусским националистом, экономика Бомбея стала символом всего, что было не так с современной цивилизацией, – нечеловеческие условия фабричного труда на фоне роскошной мишуры, богатый город в бедной стране. Новая независимая Индия, говорил он, должна оставить свой промышленный, финансовый и коммерческий центр в колониальном прошлом. Первый премьер-министр Индии Джавахарлал Неру видел будущее страны иначе – он считал, что Индия должна быть промышленной державой с социалистической системой, построенной на сочетании советского централизованного планирования и стоящего на страже гражданских прав британского либерализма. Тем не менее его планы вполне согласовывались с антибомбейскими настроениями Ганди. Методы у Неру были несравненно мягче, чем у Сталина или Мао, однако цель была та же: понизить статус самого современного города страны и посредством централизованного планирования распределить его богатства по всем частям страны.
Незадолго до провозглашения независимости ведущие промышленники Бомбея встретились, чтобы обдумать, какой должна быть экономика города в новых условиях. Дж. Р.Д. Тата, наследник крупнейшей коммерческой династии Бомбея, и прочие собравшиеся магнаты уступили государству широчайшие полномочия по управлению их предприятиями. В рамках капитуляции перед централизованным планированием, которое стало известно как «Бомбейский план», промышленники согласились ограничить прямые иностранные инвестиции в свои компании и позволили государству регулировать цены и объемы производства – все, вплоть до полной национализации. В 1953 году правительство воспользовалось этим правом и для создания авиакомпании Air India национализировало Tata Airways. Бомбейским домовладельцам пришлось точно так же смириться с законом 1947 года о регулировании рынка аренды, который фиксировал размер квартплаты на уровне середины 1940-х, тем самым уничтожая любые стимулы к поддержанию зданий в должном порядке и тем более к их модернизации. И это при том, что население Бомбея за первые постколониальные десятилетия увеличилось втрое39.
Многие историки экономики теряются в догадках, почему бомбейские капиталисты отдали государству столько полномочий. Однако, учитывая дух времени, это было практически неизбежно. Они просто вынуждены были признать, что британский Радж был благом для Бомбея, но злом для Индии. Несмотря на то что колониальная Индия производила достаточно пищи, чтобы прокормить свое население, в разных ее районах то и дело случался голод. Связав бедную страну с мировыми рынками, богатые города вроде Бомбея и богатые, развитые страны вроде Великобритании выкачивали из Индии жизненно необходимые ресурсы, просто предлагая за них более выгодную цену. Хуже того, даже в те годы британского правления, когда Бомбей переживал невероятный подъем, многие бомбейцы прозябали в нищете. Экономическая элита Бомбея была достаточно проницательной, чтобы понять: сохранить статус Бомбея как неравномерно богатого города у побережья разоряемой им страны просто невозможно в рамках крупнейшей в мире демократии.
Закон о промышленности 1951 года стал первым шагом правительства на пути к менее ориентированной на Бомбей экономике Индии. Заявленная цель нового закона заключалась в поддержании баланса между регионами при принятии решений о размещении новых предприятий. А смысл – для всех, кто мог читать между строк, – был в том, чтобы перенести промышленное производство с острова Бомбей в другие части страны. Чтобы обеспечить соблюдение компаниями новых правил, закон обязывал их представлять на одобрение государственных органов даже повседневные управленческие решения. Государственное вмешательство вскоре переросло в удушающую бюрократическую систему, которую прозвали «запретизмом», как новую религию, или «лицензионным раджем». Правительство независимой Индии ограничивало индийских предпринимателей не меньше прежних британских империалистов.
Поставленная Ганди задача сохранить отрасли, имевшие скорее духовную, нежели экономическую значимость (например, кустарное ткачество), в сочетании с настойчивостью Неру в равномерном распределении промышленного производства по территории страны привели к созданию системы, пагубной как для Бомбея, так и для всей индийской экономики. В то время как Япония и другие быстро развивающиеся азиатские страны использовали протекционистские тарифы для поддержки своей индустрии на тот период, пока она еще не была готова к открытой конкуренции с Западом, Индия брала местные компании под защиту, но наводила на них бюрократический морок, а то и просто национализировала, доводя до быстрого разорения. В лицензионном радже было не счесть перегибов, но одним из самых вопиющих было обложение недорогих синтетических тканей налогом на роскошь: чиновники с какого-то перепугу решили, что произведенные вручную ткани вроде шелка – это для бедных, а современная синтетика типа полиэстера – для богатых.
Чтобы распределить богатства и достижения Бомбея по внутренним районам страны, во времена лицензионного раджа строились грандиозные планы по преображению окружающего город региона. Прямо после обретения независимости в 1947 году, бомбейские градостроители с помощью нью-йоркского консультанта подготовили генплан развития Большого Бомбея, который предусматривал перемещение промышленности за границы города. Перенос заводов, как предполагалось, позволит избавиться от фабричных трущоб, заполонивших остров Бомбей. Решено было построить новый мост через пролив, который должен был соединить город с материком и тем самым облегчить вывод предприятий из города в сельскую местность. Однако из-за неэффективности индийского государственного сектора осуществление этих грандиозных планов бесконечно откладывалось. Мост, который собирались открыть в 1964 году, был завершен только в 1972-м.
Как и в Шанхае националистической эпохи или сталинском Ленинграде, новые индийские власти хотели создать альтернативный центр города вдали от впечатляющих, но унизительных для национального достоинства зданий колониального Бомбея. В 1964 году команда во главе с ведущим индийским архитектором своего поколения Чарльзом Корриа (свою романскую по звучанию фамилию он унаследовал от предков, живших в португальской колонии Гоа) опубликовала концепцию Нового Бомбея – «города-близнеца», который планировалось построить через бухту от первоначального urbs prima40. С появлением Нового Бомбея самый крупный мегаполис в стране должен был из острова у побережья Индии стать двойным городом, равноправная половина которого находилась бы на материке. По тому, как Корриа обосновывал свой проект, было очевидно, что практические соображения – «Освоение восточного берега залива является необходимым условием упорядоченного роста Бомбея» – были для него не менее важны, чем идеологические. Новый Бомбей, писал Корриа с соавторами, «придаст энергии жителям города и всей страны, заставит их по новому взглянуть на себя… Опыт показывает, что строительство новых столиц не только удовлетворяет практический запрос на создание эффективных административных центров, но и становится источником гордости для всего населения». Конечно, говоря о «новых столицах», градостроители подразумевали даже не столько Вашингтон или Бразилиа, сколько сам «Старый Бомбей». Не будучи политической столицей британского Раджа, Бомбей был его идеологической столицей, сооруженной в качестве не только административного центра, но и источника гордости. Чтобы окончательно изжить наследие колониальной империи, необходимо было построить совершенно новый Бомбей.
В соответствии с планом, исполнение которого контролировалось Государственной промышленной и инвестиционной корпорацией Махараштры, отвечавшей за рациональное распределение промышленности по всему региону, правительственные учреждения штата должны были первыми переехать из островного города в Новый Бомбей, чтобы подать тем самым пример остальным секторам экономики. Государственные органы в то время казались самыми перспективными клиентами; новая индийская бюрократия непрерывно разрасталась по мере того, как отрасли промышленности национализировались одна за другой и все больший процент населения работал в госсекторе. Архитекторы и градостроители послушно проектировали дороги, железнодорожные станции и офисные здания в духе дешевого панельного модернизма, выдававшего приверженность Индии эпохи Неру приземленным социалистическим идеалам позднего Советского Союза. Комплекс у нового вокзала – нагромождение белоснежного бетона посреди обширной парковки, которое выглядит собранным из гигантских кубиков Lego и страдает от острой нехватки оконных проемов, – получил громкое название «центрального делового района Белапур» («белапур» переводится с санскрита как «город лиан»), видимо, в память о закатанной под асфальт пышной тропической растительности. Однако правительство штата сюда так и не переехало, оставив Новый Бомбей до сих пор прозябать на вторых ролях.
