Лев Гумилёв - В поисках вымышленного царства
Возврат к старой доблести — вот идеал автора и политическая платформа, ради которой он написал свое замечательно талантливое сочинение.
В 1240 г. он был, видимо, очень стар, потому что с 1182 г. местоимение «они» заменяет «мы». Если в это время автору было даже только 16–18 лет, то в 1240 г. ему должно было быть под восемьдесят. По одному этому можно сказать, что «Тайная история» не могла быть единственным его произведением, но время и эпоха скрыли от нас остальные. Отсюда понятны не только его грандиозная начитанность и свободное обращение с цитатами и изменение интонаций на протяжении повествования, но и само заглавие. Это поистине «Тайная история» — протест против официальной традиции, идеализировавшей личность Чингисхана.
Автор поставил своей целью доказать, что не хан, а доблестное монгольское войско создало империю. Хан может ошибаться, может иметь недостатки, но он должен чтить и холить своих ветеранов{117}, «которые вместе с ним трудились и вместе создавали государство» (224).
Памфлет писался тогда, когда грамотеи с соизволения хана оттесняли ветеранов. Памфлет был рассчитан на пропаганду среди этих обижаемых офицеров, он доказывал им, что соль земли — именно они и что им обязана империя своим существованием. Конечно, это была «Тайная история», так как монгольское правительство никогда не допустило бы открытой пропаганды таких взглядов.
Мы ничего не можем сказать о дальнейшей судьбе автора «Тайной истории», но нам невольно кажется, что он был среди тех нойонов, которые подбивали на переворот Отчигина в 1242 г. и которые заплатили головой за бездарность и трусость своего высокородного вождя.
Глава XI. Джамуха-сэчэн под следствием
Почему сие важно?
Только что мы установили три важных и прискорбных положения: 1) победа Чингисхана над его соперниками на территории Великой степи при учете только несомненных фактов необъяснима и, хуже того, при данной расстановке сил осуществиться не могла. Однако она имела место — значит, мы что-то недоглядели; 2) обе исторические версии, «тайная» и «официальная», дают искаженное представление о ходе событий, полны умолчаний и противоречий, до крайности тенденциозны и не восполняют друг друга; 3) монгольское общество не было примитивно и аморфно, а противоречия его с несторианскими ханствами смягчались только политической необходимостью. Потребность в компромиссе с покоренными соседями возникла лишь после объединения степи, где несториане составляли большинство населения. А до 1206 г. монголы и христиане воевали друг с другом, причем численный перевес был на стороне последних. Так почему же и каким образом они проиграли?
И вот тут нам придется обратиться к самому кропотливому анализу, к разбору психологии действующих лиц трагедии начала XIII в. Тут нужны особые подходы к предмету и методика Шерлока Холмса, патера Брауна и даже Агаты Кристи. Тут мы будем ставить вопросы: как произошло то или иное преступление, кем оно совершено и кому оно было выгодно? Иными словами, из лживых источников мы попытаемся отжать крупицу правды. Хорошо еще, что в наших руках есть ключ ко всем замкам на всех дверях. Это один из участников событий — князь джаджиратов Джамуха-сэчэн, лучший друг и главный враг Чингисхана. В истории их взаимоотношений, как в фокусе кристалла, отразился тот перелом, после которого появилась на свет, как феникс из пепла, историческая Монголия.
Для исследования этого вопроса возможны два пути: вполне банальный и не очень банальный. Первый состоял бы в том, чтобы автор выписал все места источников, где упомянут Джамуха, сложил выписки в хронологическом порядке и сделал вывод, что проблема сложна и пока неразрешима. Для диссертации этот путь был бы наилучшим. Второй путь — проследить факты (а не цитаты) жизни Джамухи и попытаться разобраться в мотивах его поведения. Этим способом можно исключить из рассмотрения тенденциозность двух основных источников «Сборника летописей» и «Тайной истории», из коих первый трактует всю канву событий как борьбу Чингисхана с врагами, а второй — как его взаимоотношения с друзьями. Соответственно, у Рашид ад-Дина Джамуха только беспринципный авантюрист, причем непонятно, откуда у него появилась такая популярность, что 75 % монголов шли за ним против Чингиса, а в «Тайной истории» автор вообще не может, да и не хочет свести концы с концами. Вот тут-то и находится слабое место, дающее возможность исторической критике. На нем мы и сосредоточим наше внимание.
На урочище Байдарах-бельчир
Выше мы отметили необъяснимость поведения Джамухи в первых столкновениях с Чингисханом: отход после победы при Далан-балчжутах и разграбление народа, выбравшего Джамуху в ханы, после поражения античингисовской коалиции при Койтене. Теперь обратим внимание на роль Джамухи в монголо-найманской войне 1202 г. Напомним, что после первой удачи набега монголов и кераитов на найманского Буюрук-хана союзники были настигнуты главной найманской армией Коксеу-Сабраха. Ванхан покинул Тэмуджина в опасности, но потерпел поражение от найманов, пустившихся его преследовать, и был выручен из беды великодушием Тэмуджина, за что и усыновил его. При этом Джамуха, его недавний враг, почему-то является в кераитскую ставку и дает Ванхану советы, которые тот принимает, несмотря на противодействие своих вельмож, например Гурин-баатура, упрекающего Джамуху в неискренности. В результате же вместо укрепления дружбы между родственными и союзными племенами монголов и кераитов почему-то вдруг разразилась война, окончившаяся полным разгромом кераитов, несмотря на то что у них были численный перевес и инициатива.
История этих событий у Рашид ад-Дина и автора «Тайной истории» местами расходится довольно сильно[429], но что касается происшедшего на урочище Байдарах-бельчир совпадает до мелочей. Не только последовательность событий, но даже слова их участников переданы одинаково. Это не может быть случайным совпадением и потому заставляет насторожиться. Ведь цели и настроения обоих авторов, как мы видели выше, были противоположны, а тут нашли что-то важное для каждого из них. Если учесть, что для автора «Тайной истории» характерно стремление к психологизации, а для Рашид ад-Дина — тенденция к поверхностному объяснению, но именно объяснению, то становится ясным, во-первых, что данный рассказ обладает двойным смыслом — то, что внутри, и то, что сверху, и, во-вторых, что мы можем даже проникнуть в глубокий смысл, ибо для автора «Тайной истории» не было никакой нужды вставлять этот рассказ, если бы его глубокий смысл не становился явным, хотя бы и не сразу, а по мере дальнейшего повествования.
Что же касается Рашид ад-Дина, то он, вставляя повествование об этой истории, хотел лишь подкрепить свое утверждение о склонности Джамухи «к лицемерию и злонамеренности». Это становится особенно ясным, когда он передает слова Гурин-баатура, старшего нойона Ванхана. Рашид ад-Дин специально сосредоточивает внимание на Гурин-баатуре, потому что тот для него — главное лицо описываемого события: нойон Ванхана обвиняет Джамуху в клевете и лицемерии. Все остальное Рашид ад-Дина интересует в гораздо меньшей степени. Вот почему мы имеем почти идентичные тексты.
Мы узнаем, что было сражение Чингиса и Ванхана с найманами, что оно не закончилось и противники заночевали друг против друга, с тем чтобы назавтра снова взяться за оружие. Мы узнаем далее, что вдруг ночью Ванхан со всеми кераитами почему-то покинул Чингиса. Затем Ванхана догнал Джамуха; между ними произошел разговор. После этого нам сообщается о реакции Чингиса на отход Ванхана и разгром найманами кераитов.
Все совсем не беспричинно. Главное: почему ушел Ванхан? Почему Ванхан, связанный узами дружбы с Чингисом, покинул его? Ясно, что в тот вечер произошла ссора Ванхана с Чингисом. Из-за этого Ванхан и ушел, не считая, однако, это событие окончательным разрывом (так же смотрел на эту ссору и Гурин-баатур). Ванхан, будучи разгромленным погнавшимися за ним найманами, обратился за помощью к Чингису, от которого он так, на первый взгляд, внезапно и предательски (если бы мы не обратили внимания на чрезвычайную внезапность происшедшего) ушел. Если бы это было предательство, трусость, мог бы ли он рассчитывать на помощь Чингиса? И помог ли бы тот ему? Но Чингис послал войско на помощь Ванхану. Значит, тот имел право просить. Значит, он имел последнее слово в том вечернем споре. Он тогда сказал «нет» и ушел. Его просьба о помощи — его «да»!
В самом деле, обратим внимание на то, что последовало за всеми событиями. Об этом рассказывает «Тайная история»: «…говорил Ван-хан: «Итак, один раз мой утраченный улус спас мне мой анда Есугэй-баатур, а в другой раз погибший улус спас мне сын Темучин… Сыновей у меня все равно что нет: один-единственный Сангум! Сделать бы мне сына моего Темучина старшим братом Сангума!»[430] Значение этого шага Ванхана не подлежит сомнению. Утверждение Чингиса старшим братом Сангума — это утверждение в кераитском наследстве. Вот предмет спора, вот почему Ванхан сначала сказал «нет»; вот истинная причина его ухода. Его «да» вынужденное, под давлением обстоятельств, оно — плата за помощь Чингиса. Его просьба о помощи и было его «да». Вот почему он позвал в трудную минуту Чингиса, а тот охотно откликнулся и добился того, к чему стремился. А затем: «После этих речей Ванхан сошелся с Чингисханом в Тульском Темном Бору{118}, и они дали друг другу обеты отцовства и сыновства»[431]. Ванхан делал это отнюдь не с радостью (но слово есть слово), и недаром мы потом находим у Рашид ад-Дина рассказ о том, что Ванхан готовил впоследствии даже покушение на Чингиса[432]. А «Тайная история» продолжает: «Чингисхан же задумал еще усугубить их взаимную приязнь. Для этого он решил попросить для Джучи руки Сангумовой младшей сестры…»[433]. Чингисхан получает вежливый отказ, и «во время этих переговоров Чингисхан внутренне охладел и к Ванхану и к Нилха-Сангуму».
