Г. Костырченко - Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
Выражая уже в силу занимаемого в аппарате ЦК положения интересы партийной элиты, Маленков, конечно, не мог не тревожиться, наблюдая, как повиновавшийся только воле Сталина НКВД, как некая преторианская гвардия при диктаторе, вел начиная с 1936 года настоящую войну против партийной аристократии. Положение последней усугублялось еще и тем обстоятельством, что бывший шеф Маленкова по ОРПО Ежов, в отличие от Ягоды, своего предшественника на посту руководителя карательных органов, одновременно занимал крупные посты в партии, был кандидатом в члены политбюро, секретарем ЦК и председателем КПК. Тем самым, заручившись поддержкой Сталина, он мог диктовать свою волю не только Маленкову, который не был тогда даже членом ЦК, но куда более крупным партийным иерархам. Влияние Ежова на партийные структуры еще больше усилилось после того, как Сталин установил порядок, по которому кандидаты на все должности в партаппарате подлежали предварительной проверке службами НКВД. Стремясь восстановить старый (в пользу партии) баланс власти, Маленков неоднократно исподволь пытался противопоставить огульным репрессиям, проводимым политической полицией, умеренную кадровую политику или, по крайней мере, смягчить обескровливавший партию террор. 29 октября 1937 г. он направил Сталину проект постановления ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Сначала тот отнесся к этой самодеятельности Маленкова несколько скептически, начертав напротив одного из пунктов проекта помету «слабо», а рядом с другим (там, где предлагалось производить исключения из партии только в присутствии самих исключаемых) — говоривший сам за себя вопрос: «А если исключенные уже арестованы?». Однако в конечном итоге вождь решил, что документ, если его хорошенько отредактировать, может стать отличным камуфляжем для проводимой им большой чистки и добился его утверждения на январском (1938 г.) пленуме ЦК[528].
Как известно, противоборство Маленков — Ежов завершилось поражением последнего, удаленного «по личной просьбе» в ноябре 1938 года из НКВД. К этому времени этот «мавр» уже сделал очень нужное для Сталина дело; расчистил номенклатурно-кадровое поле от влиятельного и авторитетного в прошлом чиновничества из числа старых членов партии. Это, естественно, было выгодно и Маленкову: пока такие сталинские «терминаторы», как Ежов и Мехлис, направляли свою энергию на составление все новых проскрипционных списков, он активно заполнял собственной креатурой возникавшие во множестве в результате репрессий аппаратные вакансии. Формируя тогда (в 1937–1938 гг.) костяк своей цековской команды, Маленков принял на работу в ОРПО Н.Н. Шаталина, П.К. Пономаренко, С.Н. Круглова, Г.М. Попова, В.М. Андрианова и других чиновников, занявших со временем высокие посты в партийно-государственном аппарате. Характерно, что, став впоследствии кто секретарем ЦК, а кто и министром, все они потом ушли в политическое небытие примерно в одно время с их покровителем.
Положение Маленкова еще более укрепилось, когда в марте 1939 года его избрали секретарем ЦК и назначили начальником вновь образованного на базе ОРПО управления кадров (УК) ЦК — мощной структуры (из 47 отделов), по сути дела, аппаратного монстра, занимавшегося в масштабах страны реализацией номенклатурной политики партии, то есть ведавшего всеми назначениями и перемещениями в руководящих слоях советского чиновничества — от наркомов до директоров совхозов. Именно это управление, олицетворявшее окончательное сращивание невероятно разросшейся партийной[529] и государственной бюрократии, и выступило в аппарате ЦК в роли своеобразного генератора, который посредством отправления сталинской кадровой политики начал тайно нагнетать сверху антисемитизм в стране.
Но поскольку «монтаж» этого политического агрегата начался незадолго до ликвидации ОРПО, весьма показателен один документ, рожденный в недрах этого отдела. Это справка «О засоренности аппарата Наркомздрава СССР» от 27 ноября 1938 г., в которой впервые в практике работы аппарата ЦК к разряду людей, «не заслуживающих политического доверия», были причислены почти исключительно одни евреи. И чтобы не возникло никаких сомнений в том, что именно объединяет людей, якобы виновных в кадровом неблагополучии в медицинском ведомстве, в справке после соответствующих фамилий следовало уточнение: «еврей», «еврейка»[530]. Одним из авторов этого примечательного документа был ответственный организатор ОРПО Б.Д. Петров, который в УК занял более высокую должность заведующего отделом здравоохранения. Грубые антисемитские выходки этого высокопоставленного чиновника породили впоследствии со стороны медицинских работников еврейской национальности немало жалоб, которые, впрочем, руководство ЦК оставляло без «движения». В одной из них, поступившей в ЦК на имя Маленкова 19 июня 1944 г., например, говорилось о том, что Петров устроил настоящий разнос партийному секретарю Центрального онкологического института, обвинив его в создании «еврейской партийной организации».
Почему антисемитские гонения начались и достигли потом наибольшего размаха именно в сфере медицины? Поскольку соответствующие факты не принято было документировать, исчерпывающе точно ответить на этот вопрос нельзя, но попытаться разобраться в этом можно. Конечно, сыграло какую-то роль то обстоятельство, что этой сфере «повезло» на таких начальников, как Петров. Но не следует сбрасывать со счетов и тот факт, что доля кадров еврейского происхождения в этой области (на конец 30-х гг.) была наибольшей — 15,9 %.
Говоря о кардинальной номенклатурной пертурбации конца 30-х годов, как не вспомнить своего рода пророчество известного монархиста-антисемита В.В. Шульгина, который в 1927 году писал буквально следующее:
«Власть есть такая же профессия, как и всякая другая. Если кучер запьет и не исполняет своих обязанностей, его прогоняют. Так было и с нами: классом властителей. Мы слишком много пили и пели. Нас прогнали. Прогнали и взяли себе других властителей, на этот раз «из жидов». Их, конечно, скоро ликвидируют. Но не раньше, чем под жидами образуется дружина, прошедшая суровую школу. Эта должна уметь властвовать, иначе ее тоже “избацают”»[531].
Стержнем новой номенклатурной «дружины», сформировавшейся под эгидой Сталина в конце 1938 — начале 1939 года, стал бюрократический тандем Маленков — Берия. В этом политическом дуэте особенно примечательной была вторая фигура. Чтобы лучше оценить ее роль в номенклатурных играх того времени, необходимо сделать некоторое отступление.
Для провинциального политика Берии, перебравшегося в августе 1938 года в Москву в связи с назначением на пост первого заместителя наркома внутренних дел, тесное сотрудничество с уже довольно влиятельным тогда Маленковым было чрезвычайно важно для закрепления в кругу столичной номенклатурной элиты. Когда в ноябре Берия возглавил НКВД, в наркомате шел интенсивный процесс смены руководящих кадров, среди которых было немало евреев. Если в период с 1 января 1935 г. по 1 января 1938 г. представители этой национальности возглавляли более 50 % основных структурных подразделений центрального аппарата внутренних дел, то к 1 января 1939 г. — только 6 %. Но началось вымывание евреев из чекистских рядов еще в ходе предшествовавшего кадрового «освежения» «органов» в сентябре 1936 года, когда Ежов сменил Ягоду на посту наркома внутренних дел. В период с 1 октября 1936 г. по 1 января 1938 г. из органов убыло 5229 оперативных сотрудников (1220 из них были арестованы), вместо них было принято на работу 5359 новых сотрудников. Хотя чистка не носила тогда антиеврейского характера, среди уволенных и арестованных было довольно много евреев, что объяснялось прежде всего высокой их концентрацией в органах, образовавшейся вследствие того, что до конца 20-х годов представителей этой национальности довольно охотно брали в карательные структуры. Только в областных УНКВД служило на 1 марта 1937 г. 1776 евреев, или 7,6 % от всех работавших там сотрудников. Однако положение стало меняться после выхода в мае 1938 года специального указания ЦК ВКП(б) об удалении из органов всех сотрудников, имеющих родственников за границей и происходивших из «мелкобуржуазных» семей. И поскольку таковых было особенно много среди евреев, с этого времени они постепенно стали «выдавливаться» из системы НКВД, и в первую очередь с оперативных должностей. Особенно интенсивно этот процесс происходил на Украине, где нарком внутренних дел А.И. Успенский (расстрелян в 1939 г.) прямо распорядился: «Евреев из аппарата НКВД убрать!». В этой республике, известной своим традиционным антисемитизмом, так перегнули палку, что преемнику Ежова Берии политбюро в конце декабря 1938 года даже поручило разобраться со сфабрикованным украинскими и молдавскими чекистами (Молдавская АССР входила тогда в состав УССР) «делом» заговорщицкой организации учителей, к которой причислили «сионистов» во главе с неким Ленгинером. Расследование закончилось расстрелом фальсификаторов из числа бывших чекистов.
