Борис Кузнецов - «Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов
Что и говорить, в иных местах отдыхает даже Виктор Степанович Черномырдин. Вот нас берут под руку и приглашают:
«Взглянем на ситуацию глазами непредвзятых экологов, или, точнее сказать, гидрогеологов…».
По мысли генпрокурора, именно гидрогеологи — самые большие спецы по части радиации, им можно верить. И тут же добавляет — видимо, чтобы закрыть свой же вопрос про Чернобыль:
«В самое скорое время на глубине вокруг реактора стали устанавливать дозиметры…».
Двигаемся дальше.
«Какие главные факторы принимались во внимание при выработке технологии выполнения данного решения?» — задает автор сам себе вопрос. И некоторое время спустя ответствует: — «Имелось множество неясных вопросов, немало разноплановых аспектов и соображений…».
О предстоящем подъеме он высказался афористично, но емко — мог бы позавидовать Козьма Прутков:
«Это была сложная проблема и с технологической, и с климатической стороны».
Не менее ярко — о видениях:
«В Североморске мне впервые привелось увидеть северное сияние. Такой природный феномен, который никогда не возникает в умеренных широтах. А тут — Север, и природа экстремальна. Здесь край, через который нельзя переступить…».
А еще — о невысказанном: «Были и другие невеселые, но важные соображения».
Расследователь с чистого листаТолько для того, чтобы поехидничать над сочинительской стряпней генерального прокурора и сказать, что ничего нового про «Курск» из его новой книги узнать нельзя, не стоило и браться за перо. Смолчать нельзя по другой причине. В книге со словом «правда» на обложке искажаются факты и тиражируется невежество.
Уже в самом начале автор взялся перечислять все аварии и катастрофы с подводными лодками, начиная с дизельных — с 1952 года. Упомянул и малозначительные инциденты, но «забыл» — помощники не доложили? — о двух тяжелейших катастрофах (не авариях, а именно катастрофах) с атомными подлодками. Это затопление «К-429» в полигоне боевой подготовки у берегов Камчатки в июне 1983 года (погибли 14 человек) и безвозвратная потеря стратегического ракетного крейсера «К-219» с пятнадцатью МБР в ядерном снаряжении и двумя ядерными реакторами в Саргассовом море в октябре 1986 года — в самый канун встречи в Рейкьявике президентов Михаила Горбачева и Рональда Рейгана (недосчитались 4 человек из экипажа).
По одному и другому делу проводились расследования с участием военной прокуратуры, собранные материалы до сих пор хранятся где-то в архивах ГВП. Более того — командир «К-429» капитан II ранга Суворов, принужденный командованием в нарушение действовавших инструкций и наставлений выйти в море не на своем корабле и с наспех собранным экипажем, оказался в итоге главным виноватым. По спешно подготовленному военной прокуратурой обвинению он был осужден и несколько лет отбывал наказание — в то время как начальники, по сути, вытолкнувшие его в море, отделались легким испугом и продолжали подниматься по карьерной лестнице. Вплоть до тех пор, пока под их командованием и по весьма схожей, что на «К-429», причине не отправился на дно «Комсомолец»…
Этих страниц нашей флотской истории не знал или не захотел узнать г-н Устинов, приступая к расследованию века. Оттого и представляется генпрокурору проделанная под его началом работа «беспрецедентной», «не имеющей аналогов в мире»… Однако сказать на сей счет «святая простота!» — язык не поворачивается. Это по-другому называется — самомнение и некомпетентность.
Да, по размаху следственных действий, привлеченных сил и потраченных средств и при той индульгенции, что была выдана прокуратуре самим президентом, — случай для нашей страны, действительно, беспрецедентный. Но только для нашей. Потому что в США, например, когда там в первый раз потеряли на испытаниях атомную подлодку, было назначено парламентское расследование, а его результаты докладывались в Конгрессе. Да, они не стали поднимать свой «Трешер» — потому что поднимать с огромной глубины корабль, разрушенный давлением, как яичная скорлупа, не было никакого смысла.
Зато нашу подводную лодку «К-129» — дизельную, но с ядерным оружием на борту, погибшую со всем экипажем при неизвестных обстоятельствах где-то у Гавайских островов, они, в отличие от нас, не только нашли, но и подняли — с глубины более 5000 метров! Это, мягко говоря, раз в пятьдесят поболе той глубины, на которой больше года пролежал «Курск». Мало того — погибшую советскую подлодку «янки» подняли втайне от нас, организовав сверхсекретную операцию «Дженифер». Правда, не все у них прошло гладко — корпус лодки при подъеме разломился надвое, но носовую часть с ядерными торпедами, секретной документацией и останками погибших американцы заполучили.
Однако когда самая первая информация об этом была подброшена доброжелателем в наше посольство в Вашингтоне, из Москвы последовала установка считать ее провокацией — мы, мол, никаких подводных лодок не теряли. И лишь скандал, поднятый американскими газетами, вынудил наш МИД задним числом заявить протест — по какому праву осквернили место гибели советских моряков? Вместо извинений советской стороне передали документальную кинозапись, из которой видно, что останки наших подводников были захоронены со всеми подобающими воинскими почестями.
Я не берусь оценивать эту ситуацию на весах политики и человеческой этики — важен сам факт: все это было. Поэтому оставлю без комментариев очередную сентенцию генпрокурора:
«Операция по подъему 154-метровой атомной подводной лодки водоизмещением 24 000 тонн по своим масштабам является беспрецедентной и не имеет аналогов в истории человечества. Во-вторых, любому государству не по силам в одиночку справиться с такой задачей».
Вернемся к хронике морских катастроф в изложении Владимира Устинова. Про две трагедии он даже не вспомнил, зато дизельную лодку «М-200» помянул дважды. В первый раз, по утверждению генпрокурора, она «погибла в Балтийском море 21 ноября 1956 года. Погибли 28 членов экипажа». А менее года спустя, 26 сентября 1957-го, та же «дизельная подводная лодка „М-200“ затонула в Балтийском море». В этот раз, по версии автора, погибли 35 членов экипажа. Прямо и не знаешь, как такое возможно.
На самом деле, генеральный прокурор (или тот недобросовестный помощник, кто вызвался таскать каштаны из огня для своего могущественного начальника) просто перепутал разные инциденты. В сентябре 57-го на Балтике затонула совсем другая лодка — «М-256»…
Как слышим, так и пишемПо этому принципу рассуждает г-н Устинов в своей книге и о многих других событиях и фактах из нашего прошлого. Глубоководная АПЛ «К-278» «Комсомолец», оснащенная лишь торпедными аппаратами, под пером (или диктовкой) генпрокурора становится «ракетным крейсером». Институт океанологии РАН скрещивается с неопознанным «институтом океанографии». Продольная остойчивость (профессиональный термин, известный подводникам, конструкторам и строителям ПЛ) превратилась в… «вертикальную устойчивость» — несусветную глупость, способную вызвать гомерический хохот в кругу профессионалов.
Ничего не слышал прежде про «теракт французских диверсантов против принадлежащей организации „Гринпис“ большой океанской яхты, пришвартованной в Новозеландском порту» — так у Владимира Устинова. Зато знаю другое: судно «Рейибо у Уорриор», под флагом «Гринпис» направлявшееся с акцией протеста против ядерных испытаний на атолле Моруроа во Французской Полинезии, действительно было подорвано в порту. Но до сих пор считалось, что это дело спецслужб Франции. Это акт государственного устрашения, продиктованный политикой тех лет, а никак не частный случай террора неизвестных диверсантов.
Советский линкор «Новороссийск», подорванный на рейде в 1955 году, генпрокурор наделяет способностью «нести ядерные артиллерийские заряды дальнего действия». Если под этой смысловой абракадаброй подразумеваются ядерные артиллерийские снаряды, так они стали поступать на вооружение много позже гибели «Новороссийска».
Но прокурор не устает демонстрировать свои познания в разных областях. Например, заводит речь о возможной утечке «радиоактивных топливных элементов в акваторию Баренцева моря». Не надо быть ученым-ядерщиком, чтобы увидеть: не понимает человек значения тех слов, которыми берется оперировать. В одну бессмысленную кучу смешались разные понятия — радиоактивные элементы, которые присутствуют и нарабатываются в реакторе (то есть химические соединения) и само ядерное топливо в виде тепловыделяющих элементов (ТВЭЛов).
Про виртуальные «дозиметры», которые расставляли, по словам Устинова, «на глубине вокруг реактора», я уже упоминал. Но автор, походив вокруг да около, ведет нас прямо в реакторный отсек. Оказывается, «наши подводники заглушили ядерные реакторы вручную, в дополнение к автоматике. Они не просто вспомнили об этом, они потратили на это свои последние минуты, свои последние жизненные усилия…».
