Михаил Ишков - В рабстве у бога
— Очень хорошо, — подмигнул я черному мурину. — Пойдут на экологию.
— Без меня их вам все равно не выдадут, — буркнул злыдень.
— Выдадут. Еще как выдадут, — успокоила его королева фей.
Тем временем я позаботился о «вольво» — загнал их в овражек в роще и накрыл колпаком. Теперь их вовек никто не найдет. Я же поставил окончательную точку в этой истории — снес голову Бесу.
— Что вас на землю потянуло? — перед казнью спросил я его. — Сидели бы в своем стекле, пускали бы пузыри на болоте.
— Чем мы хуже других, — ответил мурин. — Сам бы посидел в стекле, тоже взвыл.
— Может, и взвыл, — согласился я и поднял лапу.
Глава 4
Прошло две недели. Мы с Георгием с увлечением возились со скафандром. Домой теперь являлись поздно, уставали до предела. Время от времени Жора брал с собой в лабораторию то Каллиопу, то вызванную из колледжа на уикэнд Флору. В который раз мы проигрывали методику вступления в контакт с Дхармом и главной базой на Титане, пытались найти ключ к запечатанному яйцу по аналогии с технологией пробуждения тех свернутых в исходные формы объектов. Результат пока был нулевой — оживить Ковчег не удавалось, однако кое-какие выводы уже можно было сделать. Прежде всего стало ясно, что в принципе мы можем запустить механизм разворачивания скафандра в рабочую форму — все дело было в ментальном пароле. Эта мысленная форма — или, если хотите, заклятье, — лежала в пределах нашей досягаемости. Фламатер и в этом случае применил код, который позволял мне запускать в действие процессы удвоения и телепортации на Титане. Можно представить, какую радость мы испытали, когда нам удалось определить первый ментальный звук, после которого электропроводность свернутого яйцеобразного объекта резко изменилась.
Георгий возился с упакованным чудесами мешком, как ребенок. Загадки природы интересовали его куда больше, чем сражения с нечистью. Странная ему выпала судьба. С горчинкой… Он и Каллиопу любил больше жизни, однако в душе ему тяжело было смириться с её неизмеримо более высоким в иерархии сонма положением. Более того, Жора был из тех людей, которому вполне было достаточно одной Вероники. Три жены в разных обличьях, из которых одна предмет вожделения всех поколений, проживавших на Земле, для него было слишком много. Как-то раз в походе, у костра, он признался, что её небесные совершенства порой угнетают его. Был ещё один повод для тоски — никогда ему, как ушей своих, не видать своего царства. Как родился царевичем, так и помру, угрюмо признался он. Ради чего всю жизнь мечом махать?
Кроме того, я упорно работал над способностью без помощи пояса переходить в сказочную ипостась. Результатами похвалиться не мог, а вот биокопия Земфира откровенно радовала. День ото дня она набиралась опыта научилась ступать на эскалатор, переходить улицы, пользоваться городским транспортом, не только заваривать, но и подавать чай, обращаться с растворимым кофе, готовить еду, накрывать на стол. Во избежание возможных осложнений мы справили ей документы и поселили на даче у Василь Васильевича. Наняли частного преподавателя. Тот был немало удивлен — девица на выданье не умеет ни читать, ни писать. Грамота давалась Земфире с трудом, а вот свободно обращаться с компьютером она научилась за несколько часов. После той ночи, когда мы устроили засаду, девушка резко изменилась. Запретила Василь Васильевичу даже мечтать об этом. Фавн сник… Джордж тоже ходил, как пришибленный. Вероника с тревогой поглядывала на сына.
* * *Помнится, в тот день я возвращался домой, окрыленный долгожданной удачей — после перебора на машине бесчисленного количества комбинаций нам удалось определить второй ментальный звук. Услышав его, Ковчег начал подавать признаки жизни.
Время было позднее, в вагоне всего несколько пассажиров, однако один из них, вошедший следом за мной, все равно устроился напротив. Сел у окна, против хода движения, глянул на залитый первым апрельским дождем перрон — в этот момент поезд тронулся. Неожиданно мигнув, погасли потолочные плафоны, и в наступившей темноте на лицо соседа легла мертвяще-сизая, бегущая подсветка перронных огней. Свет ложился ломанными пятнами, резко очертились скулы, тени под подбородком пропитались непроницаемым мраком, обесцветились зрачки, и эта прорисовка сделала его лицо чрезвычайно знакомым. Где же я его видел? Незнакомец неожиданно поинтересовался, который час. Забывшись, я машинально потянул рукав, обнажил наколку. Тут же вздрогнул, испуганно глянул на соседа — ни одна жилочка не дернулась на его лице. Может, не обратил внимания? Глядя на татуировку, я сообщил, что пробило полночь. Он удовлетворенно кивнул, затем неловко поправил шляпу и представился.
— Оч(гов Виктор Александрович…
— Очень приятно, — ответил я и тут же надернул рукав.
Незнакомец коротко, порывисто вздохнул и неожиданно добавил.
— У меня, Владимир Сергеевич, просьба вот какого характера. На вас, эта, последняя надежда. Больше обращаться некуда. Сын у меня пропал. Серега… Единственный ребенок. Пятнадцать лет мальчику… Такой хороший был мальчик, учился без троек.
Я растерялся. Ему известно мое имя? Он поджидал меня на вокзале? И это неуловимое сходство… С кем? С Рогулиным?.. Правда, выглядел он посвежее, словно сбросил с десяток годков и, по-видимому, избавился от пагубного пристрастия к алкоголю.
— Не знаю, чем я мог бы помочь?..
— Я тоже не знаю, — он неожиданно вытер навернувшиеся на глазах слезы и дрогнувшим голосом добавил: — Но если не вы, то никто.
Я поперхнулся.
Сосед протянул визитную карточку. «Председатель художественно-строительной фирмы „Арбил“», — прочитал я и удивленно глянул на него. Очагов не был похож на заядлого бизнесмена — невысок, лобаст, глубокие залысины, одет подчеркнуто изящно. Белый шарф, завязанный каким-то удивительным узлом, пышно выпячивался из-под кожаного пальто. Скорее художник, чем строитель, решил я. Виктор Александрович чувствовал себя немного скованно.
— Что, и такие бывают? — спросил я.
— Да. Наша профиль — оформление интерьеров. Европейский стандарт, а также художественное решение внутренних объемов. Кроме того, ремонтируем помещения, ставим металлические двери, решетки на окна и балконы. Можем провести сигнализацию.
Он сделал паузу, потом, видимо, чуть успокоившись, продолжил.
— Дело у меня к вам, Владимир Сергеевич. Очень важное… Если позволите, изложу вкратце. Перед судом мой дядя, небезызвестный Рогулин Олег Петрович, поделился со мной, каким образом его любимая татуировка оказалась на вашей руке.
Я невольно бросил взгляд на свое запястье.
— Вот я и решил, — добавил Очагов, — почему бы нет? Возможно, вы и есть тот самый человек… Вдруг вам удастся вернуть Сережу.
— Где же теперь ваш дядя?
— Посадили за убийство. Припаяли неумышленное, но нам-то с вами известно, что рано или поздно этим должно было закончиться. Не его, так он сам…
— Это большая разница, — усмехнулся я.
— В обычных обстоятельствах, — кивнул Очагов. — А в необычных? Пришел срок, и он, как с ним уже не раз случалось, поменял квартиру, перебрался в соседний городок. Выпивал там с каким-то бичом и все допытывался — нет ли у того умысла убить его? Может, он и финку с наборной ручкой захватил? Шутка такая… Ну, и доигрался. Со страху всадил гостю нож в самое сердце. Я нанял адвоката, чтобы дело переквалифицировали на самооборону, но уж больно ловко Олег Петрович лезвием угодил. Аккурат между ребер, острие даже не скользнуло.
Я внимательно слушал его.
— Гляжу, вы заинтересовались, а то я сомневался — не сочтете ли вы меня… того. Поверьте, я вполне здоров и безумен не больше вашего.
Он вздохнул, сцепил руки и принялся рассказывать.
— Сразу после защиты в Суриковском институте дядя предложил мне отправиться в путешествие в Якутию. Говорит, давай побродим по нашей советской Шамбале. Я согласился. Добрались мы до Усть-Неры. Там Олег скорешился с геологами, их полевая база находилась километрах в восьмидесяти от конечной точки нашего путешествия. На базе я всем желающим портреты рисовал, так что договориться с командиром вертолета, чтобы тот нас на место доставил и через три недели забрал, не составило труда.
Представьте, что я испытал, когда в ночь перед вылетом дядя признался, кого он собирается искать в тайге. Космических пришельцев! Он принялся уверять, что не сбрендил, и эта татуировка на самом деле не украшение, а звездные часы. Их можно снять. Так снимите, предложил я. Не-ет, засмеялся он, не все так просто. Их можно снять только в присутствии посвященного человека. Типичный бред!.. Потом начал рассказывать про волшебную гору, какой-то входной шлюз, принялся описывать покрытые инеем подземные коридоры. Мне и смешно, и мороз по коже дерет. Сознаюсь, это была ужасная ночь — с сумасшедшим туда, где не ступала нога человека. На три недели! Он ещё и приборы с собой прихватил — собирался измерять в том районе ускорение силы тяжести. Собственно и на базе виды были отличные. Стоило подняться на ближайшую сопку, и перед тобой распахивались такие живописные дали! Такое обилие красок!.. Засыпая, он так и сказал — оставайся на базе, здесь тоже хорошо. Геологи примут тебя подсобным рабочим, ты им наглядную агитацию оформишь. Захочешь сходить в маршрут, тоже не откажут.
