Нина Молева - Сторожи Москвы
Согласно преданию, икона эта написана Евангелистом Лукой и получила имя Одигитрии – Путеводительницы, потому что явившаяся двум слепцам в Константинополе Божия Матерь велела им идти в свой храм и там исцелила их. С тех пор икона обычно участвовала в походах цареградских императоров. Из Иерусалима она была перенесена в Константинополь, где в 1046 году император Константин Мономах благословил ею свою дочь Анну, которую выдал замуж за черниговского князя Всеволода.
В XII столетии сын Всеволода и царевны Анны Владимир Мономах перенес икону в Смоленск, от которого она и получила свое название. В 1237 году, по словам легенды, Смоленская Божия Матерь спасла город, к которому подошли полчища Батыя. Ночью в соборе во время общей молитвы горожан пономарю явилась Богоматерь и послала его к жителю Смоленска Меркурию, чтобы он тут же пришел в храм в полном воинском облачении.
Как только Меркурий в воинской броне вошел в собор, он услышал голос от иконы: «Угодник мой Меркурий! Властитель Ордынский в нынешнюю ночь хочет напасть на город мой со своею ратью и с исполином; но я умолила Сына и Бога моего о доме моем, чтобы не предал его в вражие рабство. Выйди тайно ото всех навстречу врага, и силою Христа ты победишь исполина. Я сама буду с тобою. Но вместе с победою ожидает тебя венец мученический».
Все свершилось по предсказанию. Меркурий смог поразить исполина и отразить рать Батыя с помощью сошедших с небес молниеносных мужей и в присутствии Богородицы. Но и сам Меркурий погиб на поле боя.
В 1398–1399 годах великая княгиня Софья Витовтовна, невестка Дмитрия Донского, отправилась на свидание с отцом, великим князем Литовским, который на прощание благословил ее Смоленской иконой Божией Матери. Великая княгиня поставила образ в Московском Кремле, на великокняжеском дворе, в церкви Благовещения, где он находился вплоть до прихода к власти ее сына Василия II Темного.
В 1456 году смоляне, находившиеся под властью Польши, обратились к великому князю с просьбой вернуть им отечественную святыню. Чтобы склонить их на сторону Москвы, Василий Темный пошел им навстречу.
Расставание москвичей с иконой было очень торжественным. Князь и митрополит устроили крестный ход, сопровождавший образ почти до места нынешнего монастыря, где был отслужен молебен, в Кремле же остался специально сделанный список с него. Этот древний список и перенесли из Кремля во вновь отстроенную обитель в 1524 году.
Новодевичий монастырь.
Народная легенда утверждала, что Василий II был ослеплен врагами именно потому, что лишил свою столицу святого образа. Другая легенда касалась сроков строительства монастыря. Великий князь Василий III требовал вести работы с «великим поспешением» и для надежности пригласил наблюдать за ними настоятельницу Суздальского Покровского девичьего монастыря с несколькими старицами. Старицы буквально дневали и ночевали в возводимой обители, между тем великий князь исподтишка готовил расставание со своей великой княгиней Соломонией, обсуждая условия брака с княжной Еленой Васильевной Глинской.
Современники склонны были предполагать, что готовил Василий Иванович Новодевичий монастырь как раз для Соломонии, и не только потому, что не хотел уж совсем обижать, а кстати, и унижать ее родственников. Не меньшее значение имела и беременность великой княгини. При задуманном политическом раскладе рождение у нее наследника не было нужным, но могло внести ненужную сумятицу. Бурное негодование княгини во время пострига в Рождественском монастыре заставило Василия III изменить решение. Сразу после пострига Соломония была увезена в Каргополь, а оттуда в Суздальский Покровский девичий монастырь.
Отправляясь в Казанский поход в 1523 году, Василий III в дополнении к завещанию указал: «Да коли есмы яз Божиею волею достал своей отчины города Смоленска и земли смоленский и я тогда обещал поставити на Москве, на посаде, Девичь монастырь, а в нем храмы: в имя Пречистыя, да происхождения честнаго креста и иные храмы, а которые храмы в этом монастыре поставити и яз тому велел написати запись дьяку…» При этом Василий III Иванович отдавал распоряжение обеспечить монастырь земельными владениями из своих дворцовых сел и дать «на строение тому монастырю три тысячи рублев денег». Свое последующее название Новодевичий монастырь получил в отличие от основанного ранее святителем Алексеем девичьего Алексеевского монастыря.
Связь новой обители с царским двором оставалась очень тесной. Благодаря множеству вкладов в средствах обитель никогда не испытывала нужды. В 1563 году здесь принимает постриг под именем Александры княгиня Ульяна – жена родного брата Грозного, слабоумного Юрия, причем царь очень щедро одаривает обитель. Доля содержания царственной черницы – большой торговый посад на реке Мологе, Устюжна Мелезнопольская, не считая волостей, сел и «дворовых людей всяких ей подавал». После смерти Ульяны-Александры, через двенадцать лет, для ее вечного поминовения Новодевичий монастырь получает село Хороброво близ Углича с деревнями.
Новодевичий монастырь. Успенская церковь с трапезной.
Грозный хоронит в Новодевичьем своих младенцев-дочерей Анну и Евдокию. Щедро одаривает монастырь после пострижения в нем Елены, в монашестве Леониды – вдовы убитого им царевича Ивана Ивановича. Погребения всех членов его семьи находятся непосредственно под алтарем. Кстати сказать, самое древнее из сохранившихся у собора захоронений принадлежит прямой родственнице Ивана Грозного по первой супруге и прямой родственнице будущего царствующего дома Романовых – Ирине Захарьиной-Юрьевой. По выданной Иваном Грозным «тарханной грамоте» монастырь освобождался от уплаты податей и пользовался многочисленными привилегиями.
Одной из первых по времени построек монастыря, дошедших до наших дней, стал Смоленский собор. Его строительство было начато 13 мая 1524 года и завершено 28 июля 1525-го. Известно, что незадолго до окончания работ в нем погибло 56 каменщиков: обрушились своды. Имя зодчего собора неизвестно. Предположительно им можно назвать первого в списке погибших каменщиков – Нестора.
По своему облику Смоленский собор особенно близок к Покровскому собору одноименного монастыря в Суздале, который строился также по приказу Василия III Ивановича в течение 1510–1518 годов. Оба они носят крепостной характер, имеют одинаковые композиционные решения, асимметричное распределение архитектурных объемов и нарочитую скупость убранства. Оба должны были служить усыпальницами для знатных монахинь.
В настоящем своем виде собор существенно отличается от первоначального замысла его строителя. Почти на метр нарос культурный слой вокруг здания. Не сохранились высокие, поставленные с восточной стороны приделы, существующие же в настоящее время пристроены уже в XVII веке. Открытые галереи-гульбища, окружавшие собор, превращены в закрытые. В течение XVI–XVII веков переделаны входы в собор и на галерею. Крыльца-всходы с северной и южной сторон пристроены уже на закрытую галерею. В конце XIX века появились еще два достаточно тяжеловесных крыльца.
Основной массив здания на высоком подклете в окружении открытых галерей имел когда-то более легкие и стройные пропорции. Поставленный прямо на площади, он воспринимался доступным для каждого входящего, как бы распахивающимся для него.
Особенно величественное и торжественное впечатление производит внутреннее помещение собора, подобное интерьеру Успенского собора Московского Кремля. Только вместо круглых столбов строители ввели здесь четырехугольные. Узкие щелевидные окна обеспечивают ровное ясное освещение храма и вместе с тем подчеркивают исключительную толщину его стен. Здесь особенно ощущается устремленность ввысь, захватывающая входящего человека.
Совершенно исключительную ценность представляет прекрасно сохранившаяся стенопись Смоленского собора. Точно установить время выполнения фресок достаточно трудно. Согласно одному из предположений, они выполнены сразу по окончании строительства собора в 1526–1530 годах. Не исключено, что первоначальная роспись возникла и несколькими десятилетиями позже – в середине XVI века.
Из «летописи», выполненной крупной вязью на южной, западной и северной стенах, следует, что «в лето» 1598 года «совершися бысть сия церковь» по повелению только что избранного на царство Бориса Годунова. Поверить подобному свидетельству нельзя. Достаточно вспомнить аналогичную по содержанию надпись в основе главы колокольни Ивана Великого, которая приписывает Годунову строительство всего столпа, тогда как в действительности при нем была осуществлена только надстройка верхнего яруса. В Смоленском соборе при Годунове осуществлялись кое-какие перестройки и поновление стенописи. Иконописцы заново переписали изображения на сводах, частично в алтаре, жертвеннике и на столбах.
