Шломо Занд - Кто и как изобрёл еврейский народ
Угон пленных, обращенных в рабство, разумеется, имел место, однако едва ли у порабощенных иудеев были особенно развитые «гены плодовитости» или возможность кормить своих детей лучше, чем их господа, богатые идолопоклонники, кормили своих. Эмиграция торговцев, наемных солдат и ученых за пределы Иудеи является достоверным историческим фактом. Тем не менее, этот незначительный эмиграционный поток не мог породить сотни тысяч или даже миллионы иудеев при всей их потенции и неуемной «жизненной энергии».
Монотеизм, увы, не способствовал в Древнем мире увеличению числа биологических отпрысков, а духовная пища, которую он давал верующим, не могла прокормить голодающих младенцев. Тем не менее, он, несомненно, произвел на свет многочисленное потомство совершенно иного рода.
IV. «И устремятся к ней все народы...»
Обращение в иудаизм как один из факторов, объясняющих повсеместное присутствие верующих иудеев в Древнем мире задолго до разрушения Второго храма, входит почти во все нарративы, созданные донациональными и даже национальными историками[254]. Однако эта центральная причина бурного распространении иудаизма неизменно трактуется как второстепенная; как эпизодического актера, ее вытесняли со сцены такие «звезды» еврейской историографии, как изгнание, беженство, эмиграция и естественный рост населения. Эти последние представляли «рассеяние еврейского народа» в правильном «этническом» свете. У Дубнова и Барона обращение в иудаизм занимает чуть более центральное место. Но чем глубже мы погружаемся в чисто национальные сочинения, тем туманнее становится эта тема. При этом в наиболее популярных трудах и, в особенности, в учебных пособиях, формирующих представления большинства населения, она почти полностью исчезает.
Среди широкой публики бытует мнение, что еврейская религия никогда не имела миссионерских устремлений, а немногочисленные прозелиты были присоединены к «еврейскому народу» с явной неохотой[255]. Для того чтобы избежать сколько-то тщательного обсуждения этой проблемы, приводится обычно известное талмудическое утверждение: «Тяжелы прозелиты для Израиля, словно чесотка». Но когда оно было сформулировано? В какой степени оно отражает основные принципы веры и формы общественного поведения иудеев в течение долгого исторического периода, открывшегося восстанием Маккавеев и завершившегося восстанием Бар-Кохбы? То есть в том историческом интервале, когда общее число приверженцев иудаизма в присредиземноморском мире достигло рекордной отметки, превзойденной лишь с началом современной эпохи.
Между эпохой Эзры в V веке до н. э.[256] и восстанием Маккавеев во II веке простираются своего рода «темные века» иудейской истории. При изучении предшествующих эпох национальные историки опираются на библейский нарратив; более поздние времена оставили нам книги Маккавеев, а главное — подробные сведения, приводимые Иосифом Флавием в последней части «Иудейских древностей». Наши знания об этих «темных веках» крайне скудны, так как кроме немногочисленных археологических находок, отвлеченных (поздних) библейских книг, быть может, до какой-то степени отражающих эпоху своего создания, и обрывочного рассказа Флавия, у нас нет практически ничего. Судя по всему, община жителей Иудеи была в то время настолько мала, что когда любознательный Геродот посетил эти места в 40-х годах V века до н. э., он ухитрился ее вовсе не заметить.
Тем не менее, мы знаем, что бок о бок с плодовитыми библейскими сочинителями, отстаивавшими в «персидский период» еврейской истории племенной «эксклюзивный» принцип «священного семени», работали и другие авторы, радикально оспаривавшие господствующие воззрения, и некоторые сочинения их попали-таки в библейский канон. В тексте Второисайи, в книгах Руфи и Ионы, а также в книге Юдифи (не вошедшей в канон), мы постоянно находим как прямые, так и косвенные призывы привлекать инородцев в лоно иудаизма и даже попытаться убедить весь мир принять «религию Моисея». Уже авторы книги пророка Исайи поставили перед еврейским монотеизмом универсальную цель: «И будет в последние дни, утвердится гора дома Господня как вершина гор и возвысится над холмами, и устремятся к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: давайте взойдем на гору Господню, в дом Бога Якова, чтобы научил он нас своим путям, и чтобы пошли мы стезями его» (Исайя 2: 2-3).
Руфь-моавитянка, задним числом объявленная прабабушкой царя Давида, приходит к Боазу и без каких-либо проблем становится его женой[257]. Аналогично аммонитянин Ахиор из книги Юдифи принимает иудаизм под влиянием еврейки[258]. Следует помнить, что оба они принадлежат к народам, с представителями которых Пятикнижие категорически запрещает вступать в брак: «Да не войдет аммонитянин и моавитянин в общество Господне, и десятому поколению их нельзя войти в общество Господне вовеки» (Второзаконие 23: 3). Однако создатели литературных образов прозелитов открыто выступили (с их «помощью») против политики высокомерного изоляционизма, проводившейся официальными персидскими ставленниками Эзрой и Нехамией.
В любой монотеистической религии заложен телеологический потенциал. В отличие от склонного к терпимости политеизма, мирно относящегося к присутствию других богов, вера в единого Бога (как таковая) и отрицание пресловутой «множественности» постоянно побуждают верующих распространять усвоенный ими принцип божественной монополии. Поклонение иноплеменников единому и единственному Богу являлось прекрасным доказательством его мощи и безграничной способности властвовать над миром. Иудейская религия, невзирая на сектантский изоляционизм, «посеянный» во времена Эзры и Нехамии и возродившийся после того, как победившая христианская церковь наложила жесткие ограничения на иудейский прозелитизм, не была, вопреки общепринятому мнению, исключением в том, что касается пропаганды монотеизма. Со страниц Библии постоянно прорываются гетеродоксальные (Heterodox) голоса, призывающие инородцев признать Яхве. Они слышны не только в книге Исайи, но и у Иеремии, Цефании, Иезекииля и Захарии, а также в Псалмах.
Когда Иеремия обращается к вавилонским изгнанникам и советует им (на арамейском языке): «Так говорите им: боги, которые не сотворили неба и земли, исчезнут с лица земли и из-под небес» (Иеремия 10:11), под «ними» он почти наверняка подразумевает инородцев, к тому же его обращение составлено на языке тех, кому оно предназначено. Бог говорит Иезекиилю: «И возвеличусь, и освящусь, и появлюсь пред глазами многих народов, и узнают, что я - Господь» (Иезекииль 38: 23). О конце света у Цефании говорится следующее: «Ибо тогда изменю я язык народов (и сделаю его) чистым, чтобы все призывали имя Господа, чтобы служили ему единодушно» (Цефания 3: 9). В книге пророка Захарии сказано: «И придут многие народы и сильные племена, искать Господа Саваофа в Иерусалиме и молиться Господу. Так сказал Господь Саваоф: в те дни схватятся десять человек из всех разноязычных народов и держаться будут за полу иудея, говоря: пойдем с вами, ибо мы слышали, что с вами Бог» (Захария 8: 22-23). Автор Псалмов с воодушевлением возглашает: «Все народы, рукоплещите, восклицайте Богу голосом ликования; ибо Господь Всевышний страшен, — великий Царь над всей землей» (Псалмы 47: 2-3)[259], «Благословите, народы, Бога нашего и провозгласите хвалу Ему» (Псалмы 66: 8), «Расскажите в народах славу Его, среди всех племен чудеса Его» (Псалмы 96: 3).
Можно привести множество других цитат, доказывающих присутствие мощного миссионерского импульса в еврейском монотеизме — первом, обратившемся к другим народам. Поскольку Библия была написана значительным числом авторов и в течение длительного периода подвергалась бесчисленным редактурам, она содержит массу противоречий; наряду с текстами, полными пренебрежения, отчуждения и высокомерия по отношению к иноплеменникам, в ней легко найти и миссионерские проповеди, иногда завуалированные, но нередко и совершенно открытые. Действительно, «жесткое» «Второзаконие» ясно предписывает: «И не роднись с ними: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего... Ибо народ святой ты у Господа, Бога твоего: тебя избрал Господь, Бог твой, чтобы быть ему народом, дражайшим народом из всех народов, которые на земле» (Второзаконие 7:3-6). Однако следует помнить, что в то же самое время герои библейской мифологии часто игнорировали божественные запреты. Авраам, Ицхак, Иосиф, Моисей, Давид и Соломон представлены как большие любители иноплеменных женщин, вовсе не заботившиеся об обращении дам своего сердца в иудаизм. Авраам преспокойно жил с Агарью, пока она не была изгнана по настоянию Сары, Иосиф женился на египтянке Аснат, Моисей взял в жены мидьянитку Ципору, а Давид — принцессу из Гешура, известный сластолюбец Соломон не брезговал идумейками, сидонянками, аммонитянками, моавитянками и т. д. В те времена, когда создавались эти сюжеты, будь то персидский период или эллинистическая эпоха, религиозная и общинная принадлежность новорожденных, как известно, еще не определялась в соответствии с происхождением матери, так что, судя по всему, оно не слишком заботило анонимных библейских авторов.
