Александр Шубин - Золотая осень
Андропов (как и Горбачев до 1987 г.) возлагал основные надежды на дисциплинарные способы «повышения эффективности общественного производства» — многосменная работа и партийный нажим на трудовые коллективы с целью «добиться сверхпланового повышения производительности труда, скажем, на 1% и снизить себестоимость продукции дополнительно на 0,5%”[544]. Андропов как бы упрашивал экономику: «напрягись еще капельку».
После декабрьского Пленума Андропов уже никак не проявлял себя. Но политика его продолжалась. Ее продолжал и Черненко, не имевший альтернативной программы выхода из кризиса, и команда Андропова, значительно усилившаяся на декабрьском пленуме (Воротников, Соломенцев и Чебриков избраны в Политбюро, Лигачев — секретарем ЦК).
Р. Медведев считает, что Андропов «был более осторожным и умным политиком, чем Горбачев»[545]. Осторожным – безусловно. Вся жизнь Андропова делала из него тактика, боявшегося крупных политических шагов и преобразований. Что касается ума, то свои «продуманные» реформы Андропов так и не успел явить миру. Он оставил после себя миф о том, что, как уверен генерал КГБ Р. Красильников, Андропов «методично и последовательно вел дело к серьезным преобразованиям в нашем государстве и обществе, которые должны были вывести СССР из застойного периода и обеспечить ему достойное место в мире»[546]. Разумеется, генерал не пояснил, что такого Андропов делал последовательно, кроме экспериментов, выборочных арестов начальников и массовых посадок «стрелочников». И что за план преобразований предложил Андропов, кроме тех мер, которые в 1985–1988 гг. осуществлял Горбачев со всеми вытекающими последствиями. Более цинично выразился другой руководитель Комитета: «…мы пришли бы к тому же, но спокойнее и заплатив меньшую цену за счет народа»[547]. Они хотели «того же», что имеют сейчас — олигархический капитализм, соединение власти и собственности, крыши и бизнеса. Но только поспокойнее, без народных волнений. И вообще как–то «не за счет народа». Чтобы и овцы целы, и волки сыты.
В своей внутренней политике Андропов показал крайнюю нерешительность перед лицом сложных проблем, от которых он предпочел отгородиться с помощью выборочных, но жестоких репрессий. Если бы Андропов был более решителен или, прожив дольше, столкнулся бы с необходимостью все–таки что–то менять в системе, он действовал бы в тех же направлениях, что и Горбачев (возможные варианты андроповского курса мы рассмотрим, когда речь пойдет о конкурентах Горбачева в борьбе за власть). Во всяком случае «ускорение» Горбачева полностью продиктовано идеями андроповского периода и осуществлялось его командой. Когда андроповское ускорение в исполнении команды Горбачева зашло в полный тупик, началась Перестройка. В этом отношении Андропов – дед Перестройки в той степени, в какой Горбачев – ее отец.
Глава V
Выбор пути
Лежи и смотри,
Как ядерный принц
Несет свою плеть на трон
На трибуну взобрался седой, как лунь, старец, глянул в экран несчастными глазами и принялся, жадно хватая ртом воздух, читать доклад. Я напряг сознание, чтобы уловить в этом сплетении словесных штампов какую–либо свежую мысль. Некоторое время мои усилия были тщетны. Наконец, как бывает, если ждешь чего–то, всматриваясь вдаль, и начинает казаться… мне тоже показалось: «Каждым крупным своим достижением наша экономика в той или иной мере обязана творческим починам трудовых коллективов…» Действительно, если дать полную самостоятельность этим коллективам, их творческая инициатива будет реализовываться беспрепятственно. Важно только, чтобы трудовые коллективы согласовывали через советы свои планы. Надо будет подумать, как это конкретно можно было бы организовать… Так Константин Устинович Черненко невольно внес вклад в развитие неформальной социалистической мысли.
9 февраля 1984 г. умер Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов. 13 февраля на состоявшемся в Москве внеочередном пленуме ЦК КПСС Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран К.У. Черненко.
А.Черняев, присутствовавший на февральском пленуме ЦК, вспоминает: ”Ровно в 11 в проеме дверей показалась голова Черненко. За ним — Тихонов, Громыко, Устинов, Горбачев и др. Зал отреагировал молчанием. Не встали, как это было, помнится, когда также первым вошел Андропов после смерти Брежнева”[548].
Приход К.Черненко к власти определялся его положением в Политбюро. Он был «первым среди равных» геронтократов. Предлагая Черненко на пост Генсека, Тихонов говорил: «Наша партия располагает большим количеством хорошо подготовленных кадров. Я считаю, что в Политбюро ЦК у нас также есть достойные товарищи… Я думаю, что все мы едины, что Константин Устинович Черненко — достойная кандидатура на пост Генерального секретаря ЦК КПСС… Товарищ Черненко К.У. уже давно занимается вопросами работы Политбюро и Секретариата ЦК»[549]. Последнее обстоятельство было ключевым — Политбюро и Секретариат были центрами согласования интересов всех секторов бюрократии СССР, и для этой работы был необходим очень специфический аппаратный опыт, действительно имевшийся у Черненко.
Горбачев, вплетая свой голос в хор одобрения кандидатуры Черненко, обратил внимание на необходимость учета разных течений, существовавших в руководстве: «Заседания Политбюро и Секретариата, которые он ведет в последнее время, проходят в духе единства, в духе учета мнений всех товарищей…»[550] Во время предварительных консультаций, предшествовавших пленуму, Горбачев поддерживал другую кандидатуру: «Наиболее подходящей кандидатурой на роль преемника Андропова я считал Д.Ф.Устинова, хотя ему в то время было уже 75 лет». Этот вариант гарантировал бы самому Горбачеву пост «человека № 2». Устинов будто бы даже выступал за избрание Генсеком Горбачева: «Устинов при этом будто бы заявил, что Политбюро придется самому сделать выбор, а что касается его личного мнения, то он будет выдвигать Горбачева… Андропов и Устинов делали ставку на Горбачева, заявил мне спустя некоторое время сам Дмитрий Федорович»[551], — вспоминает Горбачев. Этот слух опровергает Е. Чазов, которому Устинов прямо сказал, что сам предложил кандидатуру Черненко на узком совещании в составе Устинова, Черненко, Громыко и Тихонова. Устинову нужна была компромиссная фигура, он опасался выдвижения кандидатуры Громыко[552].
Устинов «двигал» Горбачева в более далекой перспективе. Сам Горбачев считает: «я тогда еще не был готов»[553].
Пиетет, существовавший в Политбюро по отношению к «первому эшелону» команды Брежнева был достаточным основанием для назначения Генсека именно из этой среды. К тому же никто из молодых не обладал достаточной информированностью о делах страны, чтобы противостоять «старикам».
В то же время сами «старики», сохраняя пока за собой власть, понимали необходимость готовить молодую смену. Этим объясняется перемещение Горбачева на место № 2 в знаменитых кремлевских «ранжирах» перед фотокамерами. Если бы Горбачев был соперником «стариков» в борьбе за власть, его карьера быстро пошла бы на убыль. Ссылки на численное соотношение сторонников и противников «консерваторов» и «либералов» в Политбюро вовсе не убедительны — конклав коммунистических «кардиналов» — это не парламент. Там все определялось не большинством голосов, а силой кадровых связей членов Политбюро. Связи Черненко, Громыко и Тихонова могли перевесить любое голосование. Только противостояние равносильных с этой точки зрения фигур могло поставить в повестку дня вопрос о численном соотношении сторонников и противников.
Период правления Черненко — время, когда решался вопрос: кто возглавит процесс преобразований в СССР. Разумеется, весы истории колебались не просто между Горбачевым и его соперниками, а между разными стратегиями дальнейшего развития страны. Но в чем заключалось это различие? Сами соперники тогда не могли не только сформулировать, но и понять этого различия. Оно определялось не программами, а характером социальных сил, группировавшихся вокруг членов Политбюро.
Черненко, который в силу состояния здоровья воспринимался всеми как переходная фигура, обеспечил паузу, необходимую для завершения борьбы за власть. Приход К. Черненко к власти определялся его положением в Политбюро. Он был «первым среди равных» геронтократов. Вторым по влиянию геронтократом был министр обороны Д. Устинов. Но ему было уже 75 лет, и он не собирался становиться у руля партии. Устинов поддержал Горбачева — человека энергичного, соратника Андропова, как считал Устинов, «продолжателя дела» покойного Генсека. В кругах военного руководства единства не было. Одни, вслед за Устиновым, ориентировались на Горбачева, другие — на Романова, курировавшего ВПК. С точки зрения ведомственных интересов правы были вторые. Характер социально–политических сил, пришедших к власти в 1985 г., привел к быстрому оттиранию военных от принятия стратегических решений во второй половине 80–х гг.
