Андрей Васильченко - 100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
Командующий 7-м румынским армейским корпусом Николае Сова (рядом с плакатом)
Всего же за время боев за Будапешт с октября 1944 года по январь 1945 года румынский корпус потерял 23 тысячи человек, то есть около 60 % своего личного состава. Генерал Николае Сова, который счел подобное обоснование клеветническим и лживым, всячески протестовал против отвода его 7-го корпуса из Будапешта. Но открыто возражать Малиновскому он не решился. В итоге скрипя зубами Сова согласился с отводом. А 7 февраля 1945 года он был освобожден от занимаемой должности. Позже он был осужден и приговорен к 10 годам лагерей. Неуступчивость на фронте не всегда была позитивным качеством.
17 января на Пештской стороне началось решающее сражение. В 19 часов 35 минут Пфеффер-Вильденбрух все-таки получил разрешение покинуть восточную часть венгерской столицы (собственно Пешт). Речь велась уже о том, чтобы слить немецкие части, которые располагались в Буде и Пеште. При этом было чудом, что немцы в течение одного дня смогли перекинуть бронированную технику по почти разрушенным мостам в Буду.
В тот же день немцами был взорван Эржебетский мост. Они опасались, что он попадет в руки советских солдат. Показательно, что при этом в Пеште осталось очень много венгерских солдат. Некоторые из них намеренно саботировали приказ об отступлении. Некоторые венгерские части сознательно отказались заправлять машины бензином, чтобы затянуть отход. В итоге командованию венгерского корпуса пришлось послать в пекло полыхающего Пешта капитана Ференца Ковача и жандармского капитана Ласло Керекеша. Они должны были взять под личный контроль процесс эвакуации венгерских войск из Пешта. Капитан Ковач так описывал обстановку, царившую в Пеште в те часы: «Ночью пешком я добрался до Кольца Святого Иштвана. Я обходил различные подвалы, в которых, как мы предполагали, все еще могли находиться венгерские отряды (здание Музея сельского хозяйства, дома по улице Реальтанода, школа на улице Цобор). Русские могли появиться в любой момент, но они не были сумасшедшими, чтобы сунуться за нами в Буду. В одном из подвалов я обнаружил офицера авиации, который, ухмыльнувшись, дал наглый ответ, что лично для него война была закончена. Что было делать? Орать на него?»
Рухнувший Елизаветинский мост
Ночью 17 января около 100 человек скопилось у двух сохранившихся мостов, ведущих на другой берег Дуная. Это был Елизаветинский и подвесной мост на цепях. Оба они находились под ураганным огнем. Среди этих солдат был и квартирмейстер 1-й танковой дивизии подполковник Алайош Вайда. Он вспоминал об этом событии: «Повсюду слышались крепкие ругательства, которые произносились как по-венгерски, так и по-немецки.
Повсеместный хаос. Сумятица растет, когда мы проходим по тесной улице мимо горящего дворца. Никто не понимает, где он находится. Толпа людей просто тащит за собой. Никто не видит цели. Все просто двигаются. От горящих домов исходит нестерпимый жар. Между людьми и машинами рушатся обгоревшие обломки домов и оконные рамы. Перед нами немецкая моторизованная жандармерия безуспешно пытается навести порядок. Каждые 10–20 метров оказываюсь в заторе. То тут, то там раздаются разрывы прилетающих мин. Среди этого ужасного грохота слышны автоматные очереди. Никто не знает, кто ведет стрельбу и по кому. Иногда кого-то калечит упавшим куском стены. Раздаются жуткие крики и стоны. Просто чудо, что мы достигаем площади перед цепным мостом. Там начинается форменный фейерверк. Ночь была очень ясной… В мосту зияют огромные дыры, сквозь которые видна вода. В одной из этих дыр застревает немецкий военный автомобиль. Его пассажиры свалились в Дунай и, скорее всего, утонули. В другом месте стоит развороченный грузовик, в который попала советская мина. Повсюду валяются трупы».
Но даже те, кто смог пересечь мост, не были спасены. Выживший в те дни венгерский капитан писал в письме своей жене: «Когда нагрянули советские штурмовики, то мы оказались в западне. Перед мостом сцепились машины. Люди столпились. Началось светопреставление. Дома горели как факелы. На улицах валялись бесконечные обломки и трупы. Между ними было невозможно пробраться».
На тесных пештских улочках в условиях жуткой толкучки нельзя было даже организовать прикрытие. Ни о какой линии фронта речи больше не шло. Были лишь многочисленные схватки в ближнем бою. Самые последние из отступавших были вынуждены хаотически отстреливаться от наседавших советских солдат. У большинства из них попросту не было патронов. Советские самоходные орудия, не прикрываясь, выезжали из-за домов и били по колонне прямой наводкой. Мосты, на которые обрушивался шквал советских снарядов, мин и бомб, являли собой сплошное решето. Под ногами бегущих в Буду чавкал фарш из человеческого мяса. Эвакуация продолжалась всю ночь. Потери были не просто огромными, а катастрофическими. В ту же ночь штурмовой батальон капитана Сергея Николаевича Сиротюка захватил здание венгерского парламента. В подвале было обнаружено около сотни раненых: про них в спешке отступления все забыли.
В ходе боев в Будапеште почти все мосты через Дунай были разрушены
Отступление продолжилось и в ранние утренние часы. «Солдаты бежали по дунайским мостам под артиллерийским огнем, цепляясь за свою жизнь. Приказ о подрыве мостов вызвал панику. В тот день полицейская дивизия генерала Хичлера потеряла от 200 до 300 человек. В аду невообразимого артиллерийского огня прямо на глазах таяли ряды 13-й танковой дивизии, военной авиации, «Фельдхеррнхалле». Мосты обстреливались постоянно. В панике все, кто мог ходить, хромать или хотя бы ползать, стремился через Дунай из Пешта в Буду. Рвущиеся от испуга лошади, причитающие матери, громко плачущие дети, стонущие раненые солдаты — все они создавали один чудовищный рев».
Очевидцы сообщали, что в 7 часов утра, когда были взорваны мосты, на них еще находились венгры. «Когда среди гражданского населения пошли слухи, что мосты будут взорваны, началась паника. Оно тоже устремилось в Буду. Они безрассудно устремились на мост, хотя тот должен был вот-вот взорваться. Но куда большие жертвы гражданские понесли не от взрыва моста, а от постоянных артиллерийских и минометных обстрелов».
Но даже в этих условиях нашлись люди, которые попытались остановить бессмысленную бойню. Член венгерского военного сопротивления старший лейтенант резерва Лайош Гидёфай попытался разминировать Эржебетский мост. Судя по всему, он погиб во время взрыва, которому так и не смог помешать. Свидетели говорят, что взрыв прогремел как раз в тот момент, когда он со своей боевой группой, спрятавшись среди беженцев, шел по мосту, пытаясь добраться до запального шнура.
В те дни с будайской стороны Пешт являл собой апокалиптическую картину. Денеш Вашш, один из добровольцев, оказавшихся в штурмовом университетском батальоне, вспоминал: «Единственное, что я видел в огне пожарищ на Пештском плацдарме, — это был мост Маргариты. Кольцо Святого Иштвана выглядело сплошным раскаленным полукругом, который тянулся до самого западного вокзала. Казалось, что там не было никакой жизни, а был только один сплошной огонь, который царствовал над руинами домов. Мне было страшно подумать о родных, которые жили там».
Между уничтожением мостов через Дунай и ликвидацией последних очагов сопротивления в Пеште прошло примерно два дня. В основном эти бои шли между площадью Йашая Мари и западным вокзалом. После этого в Пеште наступило долгожданное затишье.
Глава 5
Блокирование Буды
В Буде устойчивая линия боев складывалась 24 декабря 1944 года. Она проходила между Фаркашретерским кладбищем и аллеей Олас. 25–26 декабря советская пехота стала понемногу продвигаться в кварталы, лежащие к северу от кладбища. Почти без боя были взяты верхняя часть зубчатой железной дороги и Кутфёльд. Но далее наступление остановилось. Немцы и венгры смогли сформировать усиленный рубеж защиты, который проходил по территории кладбища, Орбахедь, Иштенхедь, Сепилоне. На этой линии оказались сконцентрированы достаточные силы, чтобы отразить советское наступление. В гористых пригородах Буды несколько недель вообще не происходило никаких боевых действий. В Пашарете первые русские солдаты появились 25 декабря. На улице Хювёшфёльд и в Сепилоне 26 декабря. Но в ходе боев они стали потихонечку откатываться обратно к больнице Яноша. Надежно им удалось закрепиться лишь на улице Вираньо, пролегавшей к западу от больницы. Защитникам Буды не удалось их выбить оттуда.
Так как на тот момент советские войска не располагали на подступах к Буде достаточным количеством пехоты, то сражающиеся стороны очень осторожно предпринимали любые действия. После того как 20 декабря была прорвана «Линия Маргариты», большинство немецких частей отступило в Буду, которая не имела западного рубежа обороны. Большая часть остатков 271-й народно-гренадерской дивизии обосновалась в Келефёльде и отчасти на горе Хармашхатар. При этом присланные из Пешта части 8-й кавалерийской дивизии СС должны были образовать костяк обороны в западной части венгерской столицы. Позиции эсэсовцев простирались от Розового холма до «южного» железнодорожного моста. В их же распоряжение был передан один из штурмовых университетских батальонов, ударный батальон «Ваннай», немецкий ударный батальон «Европа» и несколько небольших отрядов, составленных из числа венгерских жандармов.
