Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя
За три года он все подготовил, и теперь остается сделать последний шаг. '
Неделю назад Федор навестил князя .Можайского.
Старик уже не; встает с кресла. Но глаза такие же молодые. И заблестели как встарь, когда Федор попросил разрешения пожить несколько недель в тереме на Ипути, объяснив это так:
— До сих пор я охотился лишь на мелкого зверя. Пришла и моя пора выйти назубра!
И вот зубр загнан и окружен.
Сегодня приедут трое приглашенных друзей, и завтра утром состоится поединок
Но сейчас Федор думал не об этом.
Уже сегодня, через несколько часов, он начнет совсем другой поединок, куда более трудный, опасный и затяжной.
Перебрав в памяти четки событий, нанизанных на нить его жизни, он пришел к окончательному решению.
Хотя, в сущности, это неправда. Он пришел к нему давно. Еще три года назад. И все эти годы он готовил для поединка оружие, закалял, оттачивал и чистил его. Просто об этом никто не знал. Да и сам он в своих мыслях никогда не шел до конца. Вплоть до нынешнего дня он мог в любую минуту остановиться или повернуть в другую сторону. Но наконец настал момент, когда ЭТО пришло в состояние, в котором либо должно было умереть в его мозгу, либо выйти за его пределы и стать реальностью.
Еще и еще раз вспоминая и взвешивая, Федор убедился, что дерзкая мысль, возникшая три года назад, овладела им полностью и отказаться от нее он уже не в силах.
Князь Федор глубоко вздохнул, расправил плечи и с удивлением осмотрелся.
Висел тот же густой туман, но что-то вокруг измелилось. Все стало розовым. Где-то вставало невидимое солнце. Как будто в холодном сером дыме растворили несколько капель горячей крови…
Федор опустил голову.
Надпись на песке исчезла.
Лишь одно его имя еще,угадывалось по едва заметным черточкам.
Федор оставил это призрачное имя нетронутым, а после него четко и аккуратно дописал:
…DEI GRATIA DUX MAGNUUS LITUANIA1
А почему бы нет?!
Он — прямой потомок Гедимина, и его дед Владимир был четвертым сыном Ольгерда, в то время как король Ягайло — отец Казимира — шестым…
Но, увы! К знатности этого имени недостает двух существенных дополнений. У него нет обширных земель и нет большого богатства — стало быть, его не поддержат магнаты и шляхта.- они хотят государя, который будет понимать и защищать их интересы. У него нет широкой известности в народе, а за последние годы о нем и вовсе забыли — стало быть, его не поддержит простой люд: он хочет государя из тех, кого хорошо знает и любит…
Конечно, он мог бы завоевать известность у низших слоев и пообещать всевозможные льготы высшим, но это значило бы попасть в зависимость, а он не из тех глупцов, которые наивно думают: «Только бы добраться до престола, а потом я вас всех…» Да, они помогут ему занять трон, но они же и сбросят его оттуда, если он не будет править по их воле.
Князя Федора не привлекала внешняя сторона власти, он был глубже и умнее. Власть необходима ему со всей ее силой, со всем ее могуществом, не для удовлетворения пустого тщеславия и не для
Божьей милостью Великий князь Литовский (лат.).
беззаботной жизни в обществе — нет! Она нужна ему для осуществления огромных замыслов! Федор, русский православный князь, с болью наблюдал признаки постепенного и незаметного отхода Литовского княжества, населенного в большинстве народом русским, от старых традиций, от старой веры, медленной, но гибельной утраты самостоятельности… Нет, ему нужна реальная власть, а кто будет ее символом, ее формальным носителем — не важно! Лишь бы этот, избранный им, человек выполнял все, что прикажет он.
Кто же тогда?
Глинский?
Да, князь Лев Глинский — крупнейший магнат, у него огромные земли, он богат и знатен. Но — он князь татарского происхождения, его прадед — сын Мамая… Правда, Глинский — князь православный, добрый христианин, человек честный и благородный. Он считает Литовское княжество своей родиной и отдаст за него жизнь… Однако… Он слишком умен, чтобы согласиться надеть на свою голову тяжелую корону и выполнять чужую волю. Нет, Глинский для этой роли не годится.
Ольшанский?
Князь Иван Юрьевич Ольшанский, православный, владетельный, знатный, литовского рода, более древнего, чем Гедиминов. Троюродный брат Федора по матери. Молчаливый, стеснительный, мягкий и до смешного добрый. Легендарный храбрец… Несчастливый в семейной жизни. Федор любит Ивана больше всех своих родственников, после сестры Агнешки. Он даже немного завидует беспредедьной храбрости Ивана. Пожалуй, Ивана поддержали бы… И магнаты и народ. Но потом… Князь Ольшанский приторно порядочный и щепетильный человек. А в своей порядочности он часто становится упрямым и несговорчивым. Да, он наденет корону, в святой уверенности, что спасет этим родину, но потом ни за что не снимет ее до тех пор, пока своим наивным простодушием не погубит эту родину окончательно. Он совсем несмышленыш в политике и слишком честен, для того чтобы быть пешкой в чужих руках…
Остается Олелькович.
Не только потому, что остальные двое отпадают, но-и потому, что Михаил обладает всеми необходимыми качествами.
Однако почему именно из этих трех вельмож Федор выбирает? Разве мало знатных родов в Литве? За три года Федор перебрал множество вариантов, изучил множество родословных, навел справки о множестве людей. И не нашел никого лучше. Ольшанский и Глинский оба отважны, умны и умеют молчать* они патриоты — и поддержат заговор не ради будущих благ и славы, а ради светлой цели; они оба богаты — помогут золотом; наконец, они оба честны — не выдадут сейчас и не потребуют наград за особые заслуги потом…
А вот Михаил — совсем другой человек
Михаил Олелькович, двоюродный брат Федора по отцу, прямой потомок Ольгерда. Герб Олелько-вича — «Погоня» — государственный символ Великого княжества Литовского — всадник с занесенным над головой мечом. Потомственный Киевский князь, он пользуется огромной любовью всей Киевской земли, и она пойдет за ним по первому зову. У него богатые отчины — Копыль и Слуцк. Лучшего претендента на литовский престол не сыскать! Когда после смерти Семена, его старшего брата, король Казимир назначил своим киевским наместником не Михаила, а пана Мартина Гаштольда, киевляне восстали, требуя Олель-ковича, и королю пришлось водворять в Киеве своего нового наместника при помощи войск.
Но при всем этом Михаил Олелькович, как личность, ровно ничего не стоит. Федор изучил своего двоюродного брата досконально. Недалекий и невежественный Михаил владел в совершенстве лишь двумя искусствами — выпить и поговорить. Но тут уж он не знал себе равных. Особенно в красноречии. Он умел заразить слушателей любой идеей, и хотя речь его, как правило, не содержала ни одной свежей мысли, он пересыпал ее простецкими, малороссийскими шутками и словечками, за что его обожал простой народ, а при случае умел придать своим словам весьма многозначительный смысл, которого, впрочем, сам не понимал, за что любили слушать его болтовню образованные вельможи. Этот талант делал Олельковича исключительно популярным во всех слоях населения, и даже в далеком Новгороде знали и любили Олельковича. В остальном Михаил Олелькович был туповат, непомерно тщеславен и бессмысленно жёсток. Доброта и благородство были для него качествами совершенно неизвестными. Случай с Новгородом как нельзя лучше раскрывал характер князя Олельковича.
Дело было в 1470 году.
Богатые новгородские бояре, почуяв, что их власти и самостоятельности Новгорода приходит конец и что Московский князь Иван Васильевич только и ждет случая, чтобы покорить Новгородскую землю, стали бить челом королю Казимиру, умоляя его прислать для защиты от Москвы «доброго князя», причем упорно называли при этом имя Михаила Олельковича, не соглашаясь на другие предложения. Мудрый политик, король Казимир хорошо знал, что Олелькович — совсем не тот человек, который может возглавить новгородцев в их будущей борьбе с Москвой, но ничего не мог поделать и вынужден был согласиться, хотя и с большой неохотой.
И вот князь Михаил Олелькович со всей своей дружиной прибыл в Новгород Великий.
К слову сказать, вместе с ним кроме воинов дружины прибыль огромное количество мастеровых и купцов, среди которых оказался и никому тогда не известный купец с Ближнего Востока по имени Схария. Он до конца своих дней остался в Новгороде, где стал пророком-основателем новой таинственной и странной веры, тысячи последователей которой спустя несколько десятилетий будут сожжены, как еретики, на кострах, после того как самые дерзкие из них сделают попытку посягнуть на сам московский престол.
Но это случится еще не скоро, а тогда, в ноябре 1470 года, радости новгородцев не было предела. И первый месяц они души не чаяли в своем новом князе, заслушивались его речами, как райскими песнопениями.
