Александр Шубин - Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
Инструктируя главу чрезвычайной дипломатической миссии УНР в Польше А. Ливицкого, С. Петлюра писал 30 октября; «Никогда не забывайте, что Великая Россия, да еще такая — черной масти, как деникинская, — для нас неприемлема, и мы должны искать союзников нашей позиции относительно Деникина. В связи с этим комбинация союза против России: Польша — Украина — Латвия — Литва — Эстония совершенно приемлема для нас. Когда с помощью Польши мы получим оружие,, военная удача тогда перейдет на нашу сторону, а это приблизит возможность вступления в такой союз Кубани, Грузии и Азербайджана, реализуя таким образом систему коалиции Балтийско-Черноморских государств»{447}. Поляки, правда, не торопились делиться оружием, их смущали восстания украинцев против поляков на Волыни.
Выступая на политическом совещании 26 ноября — по сути с прощальной речью, С. Петлюра заявил: «Мы вступили на арену истории тогда, когда весь мир не знал, что такое Украина. Никто не хотел ее признавать как самостоятельное государство, никто не считал наш народ отдельной нацией. Только борьбой, упорной и бескомпромиссной, мы показали миру, что Украина есть, что ее народ живет и борется за свое право, за свою свободу и государственную независимость… Давайте признаем без гордости и без лишней скромности, что во время двухлетней нашей борьбы мы создали украинскую нацию, которая и далее будет активно бороться за свои права, за право самостоятельно и независимо от кого бы то ни было хозяйничать на своей земле»{448}. Таким образом, с точки зрения лидера украинских националистов, украинская нация возникла лишь в огне революции и гражданской войны.
2 декабря делегацией УНР была подписана Варшавская декларация, по которой украинская делегация признавала границей Збруч и таким образом отказывалась в пользу Польши от восточной Галиции. Более того, предполагалось, что отдельное соглашение защитит польских собственников от аграрной реформы на Украине. Декларацию осудил Украинский национальный совет. Петлюра оказался в изоляции на политической сцене УНР, но это было не важно, потому что сама эта сцена оказалась на территории, контролируемой поляками или в эмиграции.
5 декабря Петлюра выехал в Варшаву. Диктатор ЗУНР Е. Петрушевич уехал в Вену, где 20 декабря 1919 г. официально денонсировал Акт соборности от 22 января 1919 г.
На территории, занятой поляками, Петлюру ждало разочарование. Украинцы были разоружены и частично интернированы в лагеря, В январе 1920 г. Петлюра жаловался Пилсудскому: «Даже горячие сторонники политики продолжения сближения Украины и Польши жалуются теперь на то, что отмеченная декларация (Варшавская декларация от 2 декабря 1919 г. — А.Ш.) остается мертвым словом в сравнении с суровой, далекой от этого слова действительности»{449}. Несмотря на это Петлюра продолжил сближение в Польшей, поглощавшей украинские территории и воспринимавшей украинского союзника только на условиях его полной марионеточности.
6 декабря остатки петлюровских войск во главе с М. Омельяновичем-Павленко начали партизанский рейд по тылам Деникина («Первый зимний поход»). 24 декабря отряд Омельяновича-Павленко занял Винницу, но находившиеся рядом силы галицийской армии не присоединились к нему, продолжая хранить верность Деникину. 31 декабря петлюровцы вошли в Умань. Вскоре тыл белых превратился в тыл красных, где петлюровцы рейдировали до 6 мая 1920 г., когда соединились с поляками.
Петлюровцам не за что было любить Махно, но в середине 1919 г. Деникин был большей угрозой. Продвижение махновцев сковывал обоз с ранеными. В этих условиях Махно идет на временный союз с Петлюрой, который тоже воевал с деникинцами. Передав «союзнику» обоз с ранеными (впоследствии Петлюра бросит их на произвол белых, нарушив договоренность с Махно), махновцы развернулись и атаковали преследовавшие их части Добровольческой армии.
5. Второй фронт
В июле-августе 1919 г. белая армия продвигалась на просторах России и Украины к Москве и Киеву. Красный фронт рушился, и восстановить его прочность не удавалось. Офицеры вглядывались в горизонт. Еще несколько победоносных сражений, и Москва колокольным звоном встретит своих освободителей. Развесив на фонарях схваченных на месте преступления большевиков, контрреволюционная Россия отпразднует победу, и жизнь покатится, как встарь. Быдло будет загнано в стойло и займется обслуживанием элиты. Вернутся времена милых ресторанных вечеров с цыганами, образцового порядка под присмотром городовых, парадов под триколорами пред очами Государя (ну, или в порядке уступки моде XX века — Президента).
На фланге деникинского похода на Москву группировка генерала Слащева решала несложную задачу — добить остатки Южной группы красных, банды Махно и по возможности украинского националиста Петлюры, путающегося под ногами Российской государственности. После того, как белые лихим налетом вышибли красных из Екатеринослава и тем самым преодолели преграду Днепра, зачистка Украины казалась делом решенным. Но, когда в начале сентября белые вошли в район, где собрал свои силы Махно, возникли трудности. 6 сентября махновцы нанесли контрудар под Помощной. Они двигались со всех сторон, и нестройная толпа перед самой атакой превратилась в плотный строй. Белые отбились, но выяснилось, что Махно в это время обошел их позиции и захватил обоз с боеприпасами. Именно это ему и было нужно.
Недовольный Слащев подтянул дополнительные силы и постановил окружить Махно. Двинулись вперед, но тут стало известно, что махновцы опять обошли белых, разгромили оставшиеся в Помощной силы и взяли эту стратегически важную станцию. При появлении свежих сил Слащева Махно отвел своих бойцов.
22 сентября Слащев отдал приказ покончить с Махно в районе Умани. Сколько можно тратить время на эту банду! Конечно, махновцы многочисленны, но ведь это — сброд, и дисциплинированные силы Добровольческой армии превосходят бандитов по своей боеспособности. Ведь гонят же они красных! Части Слащева разошлись в разные стороны, чтобы загнать зверя. Симферопольский полк белых занял Перегоновку. Ловушка захлопнулась. Но махновцев это не смутило. Они нашли щель между отрядом генерала Склярова и Симферопольским полком, просочились, заняли господствующую высоту и переправу через реку Ятрань. Отряд генерала Склярова, не подозревая об успехах Махно, вошел в Умань и принялся ждать, когда ему загонят «дичь». «Дичь» тем временем сама загоняла охотников. Симферопольский полк был вынужден оставить Перегоновку, еще не подозревая, что это начало конца.
26 сентября раздался страшный грохот — махновцы подорвали имевшийся у них запас мин, которые все равно было тяжело тащить с собой. Это был и сигнал, и «психическая атака». Кавалерия и пехотная масса ринулись на белых, поддержанные множеством пулеметов на тачанках. Деникинцы не выдержали и стали искать спасения на высотах, открыв тем самым махновцам путь к ключевым переправам и развилкам дорог. Ночью махновцы были уже везде, кавалерия преследовала отходивших и бегущих. Белые закреплялись на высотах, но махновцы наседали. Утром 27 сентября махновская кавалерийская масса смяла порядки Литовского батальона и порубала тех, кто не успел разбежаться. Эта грозная сила двигалась к реке Синюхе, отрезая путь отступления еще шести ротам белых. Побросав пулеметы, белые шли к реке по пашне, время от времени давая залпы по наседающей кавалерии. Сзади напирала пехота, но у махновцев опять кончились патроны. Их предстояло снова добыть в бою. Подкатив орудия, махновцы стали расстреливать прижатые к реке боевые порядки. Их командир капитан Гаттенбергер, поняв, что разгром неизбежен, застрелился. Перебив оставшихся белых, махновцы двинулись на Умань и выбили оттуда силы Склярова{450}. Полки Слащева были разбиты по частям, деникинский фронт прорван на фланге. Махновская армия, погрузившись на тачанки, двинулась по глубоким тылам Деникина.
Внезапный уцар, нанесенный махновцами под Перегоновкой 26-27 сентября, был сокрушительным. Три полка противника были разгромлены и почти полностью вырублены. «Никто из нас не знал, что в этот момент великая Россия проиграла войну»{451}, — философски напишет потом один из белых офицеров, участвовавших в этих событиях.
Махновская армия ворвалась в тылы деникинцев и двинулась через всю Украину тремя колоннами в сторону Гуляйпольского района. Они обрастали крестьянами и повстанцами, остававшимися в тылу Деникина.
Белаш предложил послать несколько отрядов на север, но Махно одернул его, «упрекая в распылении армии на отряды». Волин поддержал Бе-лаша, утверждая, что такие отряды станут «будирующим фактором третьей анархической революции на Украине»{452}, но Махно стоял на своем — ему нужна была освобожденная территория, где можно будет начать организацию новой жизни.
