Ганс Дельбрюк - История военного искусства
КАРЛ XII
По поводу Карла XII я намерен дать впоследствии особое исследование; здесь же я ограничусь несколькими указаниями относительно того, в каком направлении это исследование должно углубиться. Карл XII со стратегической точки зрения принадлежит еще к эпохе Тридцатилетней войны, поскольку армии, которыми он командовал, - очень малы и отличаются значительным преобладанием кавалерии, вследствие чего эти армии чрезвычайно свободно передвигаются по обширным пространствам, а мотивы этих передвижений покоятся скорее на политических, чем на стратегических соображениях. В 1707 г., когда Карл покинул Саксонию и находился на высшей точке своего могущества, его армия насчитывала 16 200 человек пехоты и 20 700 человек кавалерии (включая драгун). Под Полтавой у него было всего 16 500 бойцов, из коих 12 500 - были введены в бой. Но в противоположность Тридцатилетней войне, против короля стояли не равноценные качественно, даже очень уступающие по качеству, но численно значительно превосходящие войска. Русская армия находилась еще в процессе формирования и страдала от антагонизма между русской солдатской массой и офицерством, приглашенным в существенной его части из-за границы. Польская коронная армия представляла недисциплинированное, средневековое ополчение. О саксонцах сам генерал Шуленбург доносил своему королю, что они теряют всякое присутствие духа при одном виде шведов151.
Если принять во внимание это качественное различие войск, а также обширность театра военных действий и условия его культуры, путей сообщения и климата, то станет ясно, что здесь мы имеем дело с совершенно иными масштабами, чем будь то в Тридцатилетнюю войну, будь то в войнах Людовика XIV или Фридриха Великого. Отпрыск династии Виттельсбахов на северном престоле несомненно был не только одним из величайших героев мировой истории, но и крупным генералом, который в сражении правильно руководил своими войсками, вливал в них дух и внушал им безусловное доверие. Но для того чтобы поставить его как стратега на одну доску с Густавом Адольфом, Фридрихом и Наполеоном, у него чего-то недоставало - недостаток, который не исчерпывается эпитетами упрямец, авантюрист. Задача заключается в том, чтобы распознать и установить взаимодействие между объективными условиями и характером действующего лица. При этом необходимо принять во внимание как отмеченное различие между армиями противников, так и политическое положение шведского государства. Эта великая держава, охватывавшая своими владениями все Балтийское море и обладавшая также значительной территорией на Немецком (Северном) море, все же настолько была лишена определенной политической ориентации, что престарелый канцлер Оксенстиерна (1702 г.) решился посоветовать своему королю заключить мир с польско-саксонским королем Августом, а затем отдавать свои войска внаём иностранным государям, что принесет ему великую славу. Но ведь этим закончился исторический путь и величайшего швейцарского воинства.
1756 год
В Семилетнюю войну Фридрих находится в зените своей силы и достижений. Его стратегические принципы остались неизменными.
Вступил он в войну с сознанием безусловного превосходства. За десятилетний период мира он увеличил и улучшил свою армию в значительно большей степени, чем его противники. Постройка его крепостей в Силезии была закончена. В его государственной казне лежало 16 миллионов талеров наличными, и он рассчитывал немедленно оккупировать и присоединить к Пруссии богатое курфюршество Саксонское с его ресурсами. Оба владения имели ежегодное превышение поступлений над расходами в 7 S миллионов талеров, между тем как издержки на одну кампанию Фридрих оценивал не выше 5 миллионов талеров. В отношении политики король рассчитывал, что Франция, памятуя о старом соперничестве между домами Габсбургов и Бурбонов, окажет Австрии лишь умеренную поддержку, да и в финансовом отношении не будет в состоянии проявить особую деятельность. Россию он рассчитывал удержать при посредстве Англии, и, даже если бы это и не удалось, он думал, что русские в военном отношении не могут дать многого и что даже Австрия и Россия вместе взятые не могут сравняться с ним, ибо в отношении финансов они слишком слабы. Если даже император Франц, памятуя о своем титуле короля Иерусалимского, даст своей супруге из личных средств известный аванс, то и этого хватит ненадолго.
Обстоятельства (в представлении короля) складывались настолько благоприятно, что могли возникнуть сомнения, не настала ли для него пора перейти к принципам стратегии сокрушения. Прусские полки могли быть мобилизованы в течение 6 дней; саксонские войска можно было захватить и уничтожить раньше, чем они успеют собраться; австрийцы почти совсем еще не приступили к подготовке и должны были еще заполнить пробелы мирной организации своих войск. Фридрих имел возможность уже в конце июля 1756 г., когда политическое положение созрело, вторгнуться в Богемию с подавляюще превосходящими силами, и трудно себе представить, как бы австрийцы могли оказать ему на его пути к Вене сопротивление, которое он оказался бы не в силах преодолеть.
Однако мы нигде не находим ни малейших указаний на то, чтобы Фридрих хотя бы остановился на подобных мыслях. Сперва он отсрочил свое наступление на четыре недели, ввиду угрозы французов немедленно выступить против него. Этим он дал возможность, с одной стороны, австрийцам приготовиться к войне, с другой - саксонцам сосредоточить свои войска в укрепленном Пирнском лагере. Но Фридрих рассчитывал, что если он откроет военные действия лишь в конце августа, то французы уже не выступят в поход в этом году, и сознательно пошел на эти невыгоды, тем более что он и без этого не предполагал предпринять сокрушительный поход, а хотел лишь оккупировать Саксонию и часть Северной Богемии. В противном случае эта угроза французов, естественно, должна была бы его побудить не откладывать кампанию, а по возможности ее ускорить, дабы покончить с Австрией раньше, чем французы успеют пройти длинный путь до реки Заалы. Здесь как раз был бы уместен принцип - "короткие, сильные удары и затем возможно скорый, выгодный мир" (как то и произошло 110 лет спустя). Но Фридрих держался совершенно иного образа мыслей. Его требование, чтобы войны Пруссии велись коротко и энергично, надо понимать не в современном смысле, но по отношению к войнам предшествовавшей эпохи, которые длились десять, двадцать, тридцать лет.
Фридрих на этот год удовлетворился тем, что взял в Пирне саксонскую армию (18 000 человек) в плен и овладел Саксонией; он не только отказался от решительного сражения с австрийцами, но даже вновь очистил Богемию. Уже в течение этой первой кампании он мог убедиться, что война окажется более трудной, чем он себе ее представлял. Под Лобозицем (1 октября), в результате неудачной кавалерийской атаки, предпринятой вопреки распоряжению короля, пруссаки, собственно, потерпели поражение, и король уже покинул поле сражения, когда его снова пригласили вернуться, так как пруссаки после упорного боя отняли у легких австрийских войск передовую позицию, которую прусские генералы приняли за главную, и вообразили себе, что сражение ими выиграно. На самом деле победа вовсе не была одержана; главная позиция австрийцев едва была затронута, и их армия вполне могла померяться с прусской; однако перевес все же остался на стороне пруссаков, ибо Броун не понял своего преимущества и не продолжил бой. План его заключался не в том, чтобы дать сражение пруссакам, а в том, чтобы внезапным приближением по другому берегу Эльбы, следовательно маневром, помочь саксонцам вырваться из окружения, что, однако, не удалось152.
Нельзя сказать, чтобы после капитуляции саксонцев (16 октября) для Фридриха было уже слишком поздно по времени года повести сокрушительный поход против Австрии. Он все еще располагал значительным численными превосходством - по меньшей мере 100 000 человек против 80 000. Но это - чисто доктринерское соображение. Фридрих об этом и не помышлял, а внутренняя структура его армии не допускала такой стратегии.
1757 год
За зиму и весну 1757 г. образовалась против дерзкой Пруссии та грозная коалиция трех великих военных держав - Австрии, России и Франции, - которая, несмотря на ее длительную подготовку, не ожидалась Фридрихом в той форме, какую она приняла, и которая достигла своей полной зрелости лишь после ее выступления.
Первая мысль Фридриха - держаться оборонительного образа действий: пожертвовать Силезией, поскольку она не полностью прикрывалась прекрасно сооруженными крепостями, и стянуть главные силы своей армии в Саксонию, чтобы в зависимости от обстоятельств обрушиться на голову австрийцев или французов, когда и где бы они ни приблизились к нему. Итак, он предполагал предоставить, как и перед Гогенфридбергом, инициативу противникам. Но тут Винтерфельд предложил ему самому взять в свои руки инициативу, уже в апреле вторгуться в Богемию и разбить австрийцев раньше, чем успеют подойти французы. Король возражал. Ведь австрийцы, располагавшие приблизительно такими же силами, как и пруссаки, были, подобно последним, сосредоточены в четырех группах на границе Силезии и Саксонии. Трудно было бы для пруссаков в это время года, когда ничего ни для людей, ни для лошадей еще нельзя было найти на полях, тащить за собою обозы с необходимым продовольствием и фуражом. Если же натолкнуться на одну из австрийских армий, в особенности на ту, которой командовал Броун и которая была расквартирована против Рудных гор по нижнему течению Эгера, заняв укрепленную позицию, и король, подойдя к ней из-под Дрездена, оказался бы вынужденным отойти за недостатком продовольствия, то и все остальные колонны подверглись бы серьезной опасности и все предприятие потерпело бы неудачу. Поэтому Фридрих внес некоторые улучшения в план Винтерфельда в том смысле, что Шверин, оттеснив своего противника в сторону, должен был так продвигаться из Силезии (через Юнг-Бунцлау), чтобы угрожать корпусу Броуна с тыла, заставить его маневрированием покинуть свои крепкие позиции и расчистить, таким образом, дорогу королю.
