Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду
Марко отметил, какой соблазн представляли многочисленные «лодки и баржи», скользящие по глади Западного озера «ради наслаждений и удовольствий; в них могут находиться десять, пятнадцать, двадцать и более лиц, потому что они имеют от пятнадцати до двадцати саженей в длину, с широким и плоским дном, так что плывут, не раскачиваясь с боку на бок».
Облагороженный район Западного озера был создан столетиями заботливого ухода. Озеро, девяти миль в окружности и всего девяти футов глубиной, было главной деталью типично китайского пейзажа и источником вдохновения многочисленных творцов. Оно символизировало дух Китая и охранялось как национальное достояние. Военные патрули, не замеченные Марко, но упомянутые в других источниках, обеспечивали постоянный надзор, следя за тем, чтобы озеро не загрязняли пищевыми и другими отбросами. Строго запрещалось сбрасывать в озеро помои и даже культивировать распространенные растения, такие как лотос или водяной орех.
Когда Марко вместе с прочими отдыхающими выплывал на простор Западного озера, шумный город отступал, окрестные горы громоздились еще выше, а изумительная пагода, возведенная на Громовом холме за триста лет до Марко, постоянно притягивала взор. Эта парящая восьмиугольная башня 170 футов высотой, казалось, соединяла небо с землей.
Столь идиллическая обстановка служила превосходным обрамлением для женщин Кинсая. «Всякий, кто желает хорошо провести время с женщинами или со своими товарищами, берет лодку», — отмечает Марко. Лодки же «всегда с красивыми сидениями, и столами, и всякой мебелью, необходимой для пира». В его описании они напоминают изящные гондолы, скользившие по каналам Венеции, — только больше и роскошнее. «Они крытые и плоские, на них стоят люди с шестами, которыми отталкиваются от дна (потому что глубина озера не более двух саженей) и направляют лодку, куда им приказано. Крыша разукрашена разными цветами и узорами, как и вся баржа; и по ней есть круглые окна, которые можно открывать и закрывать, так что те, кто в ней сидит, могут смотреть туда и сюда и радовать глаз разнообразием и красотой мест, куда их везут». В результате пассажиров охватывало радостное настроение, «ибо они ни о чем не думают и не заботятся, кроме телесного наслаждения и удовольствий совместной пирушки».
Идея массового отдыха была внове для Марко, как и для его будущих читателей, и он изображает целый город в силках наслаждений. «Подобные баржи видны на озере во всякое время, и в них люди, отправившиеся на праздник; потому что жители этого города, покончив с трудами или торговлей, ни о чем другом не думают, а только об отдыхе со своими дамами или куртизанками».
Марко намекает, что женщины Кинсая (причем не только куртизанки) смелее и более чувственны, нежели их западные сестры. И в самом деле, по западным меркам культура Кинсая была экстравагантной, и сексуальное поведение ставило во главу угла удовольствие женщины. Считалось, что при каждом соитии женщина, по возможности, должна испытывать оргазм; между тем как мужчину поощряли достигать оргазма только в особых случаях, чтобы лучше сохранить эссенцию жизни — семя. Кроме того, мужская мастурбация строго ограничивалась, как пустая растрата семени, женская же поощрялась. В Кинсае распространены были сексуальные игрушки, помогавшие женщине достигнуть оргазма, они широко обсуждались и описывались в популярных руководствах, обычно в форме откровенных диалогов между историческими личностями.
«Биография императора By из династии Хань» была написана за тысячу лет до прибытия Марко в Кинсай, но она все еще цитировалась в современных справочниках по искусству секса. Один пассаж из нее касается вечной темы мужской потенции и предлагает весьма благоразумное решение.
Желтый император сказал: «Бывает иногда, что во время соития мой нефритовый стебель не хочет подняться. Когда такое случается, я краснею от стыда, и лоб мой влажнеет от пота. Однако, горя пылким желанием, я встряхиваю свой член рукой, чтобы он мог подняться. Прошу, научи меня, как поступать в подобном случае».
Простая Девушка сказала: «То, о чем спрашивает ваше величество, — обычная досада всех людей. Каждый раз, когда мужчина желает соития, нужно следовать определенному порядку. Прежде всего, мужчина должен привести свой ум в гармонию с умом женщины, и тогда нефритовый стебель поднимется».
Дополнительный абзац посвящен женскому оргазму.
Желтый император спросил: «Как узнать, что женщина близка к оргазму?»
Простая Девушка сказала: «Женщина имеет пять признаков и пять желаний и более десяти способов двигать тело при акте. Пять признаков таковы: первое, она краснеет лицом. Тогда мужчина может постепенно прижаться теснее. Второе: ее соски твердеют, нос становится влажным. Тогда мужчина может медленно ввести пенис. Третье: в горле у нее становится сухо, и она сглатывает слюну. Тогда мужчина может начать медленные толчки. Четвертое: ее вагина становится влажной. Тогда он может погрузить пенис глубже. Пятая: ее вагинальные истечения стекают по ягодицам. Тогда мужчина может двигаться свободно».
Простой Девушке нельзя отказать в прямоте.
По пяти желаниям можно судить об отклике женщины. Первое: если в мыслях она желает соединения, дыхание ее становится неровным. Второе: если вагина ее желает соединения, ее ноздри расширяются и рот при-
открывается. Третье: если ее жизненная эссенция желает возбуждения, ее тело начинает двигаться вверх и вниз. Четвертое: если она хочет исполнить свое желание, жидкость, выступившая из вагины, промочит ее одежды. Пятое: если она готова достичь оргазма, она вытягивается и закрывает глаза.
Простая Девушка предлагает также соблазнительные позиции для сексуального соития: «поворот дракона» (женщина поворачивается на спину), «поступь тигра» (женщина наклоняется вперед на руках и коленях, поднимая ягодицы) и «нападение обезьяны» (мужчина поднимает бедра, касаясь коленями ее груди, а ее ягодицы и нижняя часть спины висят в воздухе) — последняя якобы излечивает и предотвращает сто болезней. И так далее, к другим позициям, в том числе «Лежащей внахлест рыбьей чешуе» и «Вспархивающему фениксу».
Даже в Небесном Городе сексуальная откровенность имела свои границы. Поцелуи, считавшиеся интимной частью сексуального соития, на людях строго запрещались. Мужскую гомосексуальность не одобряли, хотя к женской относились терпимо и даже считали ее естественной. Подоплека этого неравенства скрывалась в китайской концепции Инь и Ян, женской и мужской сути, подчеркивавшей необходимость сохранения важнейшего, но ограниченного Ян. Считалось, что мужчина должен остерегаться излишнего семяизвержения, истощающего его сексуальную силу. При таком взгляде на вещи, мужская гомосексуальность рассматривалась как растрата Ян, дисгармоничная природному порядку.
Стремясь расширить социальный контроль над Кинсаем, монголы пытались ограничить сексуальные свободы населения, в особенности женщин. Летописец династии Юань Тао Цунг-и сурово предостерегает не слишком полагаться на сомнительные рекомендации «Искусства спальни» — старинной, но все еще популярной антологии китайской практики и философии секса. Он называет девять типов женщин-профессионалок, разрушающих домашний очаг: буддийские монахини, даосские монахини, женщины-звездочеты, женщины-разлучницы, колдуньи, воровки, сплетницы и, наконец, повитухи. «Мало домов, которые, приняв их, не пострадали бы от прелюбодеяний и воровства, — предупреждает он. — Мужчины, которые остерегаются таковых, сторонятся их, как змей и скорпионов, сохранят чистоту своего дома».
Наставления и руководства определяют различные типы предосудительного поведения, разрушающего семейную мораль. Они предостерегают об опасности «насильственного разврата», или изнасилования: «безумного разврата», «предопределенного разврата» (романтической любви), «словесного блуда» (хвастовства) и «греха безделья». Даже эротическая литература, основной элемент интимной жизни, подверглась порицанию. Только проститутки избежали захлестнувшей город волны цензуры; их ремесло, пожалуй, даже процветало на ее фоне.
Если Марко и знал об этой сексуальной политике, в своем отчете он о ней не упоминает. Не упоминает он и другой заметной черты домашней жизни китайцев — пеленания ног. Скептики видят в этом упущении доказательство, что он не был в Китае или, по крайней мере, в Кинсае. Но этому можно найти разумное объяснение. Женщины со спеленатыми ногами не выходили из дому, и Марко мог не знать о них и о существовании этого обычая. Более того, ко времени его пребывания в Китае эта практика могла выйти из моды.
Женщины, которых он имел возможность наблюдать вплотную — куртизанки в общественных банях или на Западном озере, — должны были сохранять свободу движений, чтобы выполнять свои обязанности. Венецианец упомянул многочисленных в Кинсае евнухов, занимавших видные посты в правительственном аппарате, но лишь бегло.
