Юрий Цурганов - Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945
Практически эта договоренность превратилась в насильственную репатриацию всех без разбора, включая и старых эмигрантов, которые никогда не были советскими гражданами. Выдачи этих людей производились в несколько этапов. В тех случаях, когда лица, подлежащие репатриации, проявляли нежелание вернуться в СССР, применялись обманные способы и физическое насилие, часто сопровождавшееся большой жестокостью.
15 мая американцы выдали в советскую зону оккупации командование 1-й дивизии во главе с Буняченко. Власов был захвачен военнослужащими РККА на американской территории за линией демаркации. Штаб ВС КОНР, находившийся в составе «Южной группы», сохранился как орган управления власовскими кадрами в первые месяцы американского плена и продолжал свою деятельность до конца июля — начала августа 1945 года. После расформирования штаба служившие в нем офицеры принудительно выдавались в советскую зону оккупации в 1945–1946 годах.
9 мая 1945 года Офицерская школа во главе с генерал-майором Меандровым, узнав об участии 1-й дивизии в пражском восстании, а затем о занятии Праги советскими войсками, сдалась американцам в Чески-Крумлове. Меандров, который был не только начальником Офицерской школы, но и подпольным руководителем находившейся в ней группы курсантов — членов НТС, решил, что теперь настал момент перехода к политическим действиям. Он направил двух членов союза на поиски руководства организации. Предлагаемая им идея заключалась в том, что военнослужащим ВС КОНР бежать из американского плена не следует. Меандров исключал возможность насильственной выдачи и рассчитывал, что в будущем неизбежном конфликте союзников с большевиками ВС КОНР смогут сыграть решающую роль. Ответ НТС, изложенный курьеру представителем союза Байдалаковым, сводился к следующему: немедленно передать Меандрову, что союзники его планов осуществлять не будут, пусть, пока возможно, разбегаются, переодеваются, скрываются[492]. Однако Меандров и многие его подчиненные уходить отказались и были выданы советской стороне в 1946 году.
Поскольку по официальным каналам КОНР и НТС не удалось добиться договоренности с союзниками о невыдаче людей, то предстояло спасать их своими силами. На защиту 2-й дивизии ВС КОНР генерал-майора Г.А. Зверева («Южной группы РОА»), находившейся в Платтлинге, поднялась значительная часть старой мюнхенской эмиграции. С.Б. Фрелих, бывший офицер для особых поручений при Трухине, проделал большую работу в сотрудничестве с молодыми кадрами НТС. Они готовили побег, переправив в концентрационный лагерь, где содержалась дивизия, ножницы и лопаты. Подкоп был готов, но раскрыт накануне побега. Первая выдача личного состава дивизии из Платтлинга произошла 20 января, вторая — 13 мая 1946 года. Ее жертвой стали 3400 человек.
В районе Лиенца в Австрии 1 июня 1945 года англичане выдали большевикам Казачий стан Т.И. Доманова. 28 мая, якобы «на конференцию», были вывезены и переданы органам СМЕРШ все офицеры, а 1 июня был предпринят штурм лагеря, более половины состава которого составляли гражданские лица — семьи военнослужащих. 1430 офицеров Доманова (68 % личного состава) являлись старыми эмигрантами. Выдавая их, англичане «перевыполнили» ялтинские обязательства.
Похожая участь постигла 3-й казачий запасной полк полковника Лобасевича из состава Казачьего стана. Полк отстал от основной группы при переходе из Италии в Австрию, был окружен итальянскими партизанами и после нескольких дней осады вынужден сдаться в плен. 9 мая личный состав полка был передан англичанам и содержался в лагере для перемещенных лиц на территории Италии. Лобасевич был выдан англичанами советским представителям в индивидуальном порядке. Его подчиненные на советском пароходе доставлены в Новороссийск, далее в Ашхабад, в распоряжение СМЕРШ Закаспийского военного округа. После шести месяцев следствия они были приговорены к 25 годам принудительных работ в «исправительно-трудовых лагерях»[493].
Подобная практика имела место и в отношении других русских воинских формирований вермахта и КОНР. Только небольшой части военнослужащих Русского корпуса удалось доказать, что они не подлежат выдаче.
Репатриации осуществлялась из всех районов Германии и Австрии, занятых союзными войсками. Из Франции, Италии (лагеря Баньоли и Римини), Северной Африки, Дании, Норвегии и других стран и регионов. В американской зоне наиболее крупные репатриационные операции произошли в лагерях Дахау, Платтлинг, Даггендорф, Мангайм, Кемптен (август 1945 года) и Бад-Айблинг (август 1946 года).
Англичане и американцы знали, что ждет этапируемых ими людей. В Мурманске, Одессе, Любеке расстрелы репатриантов проводились на глазах у сопровождавших конвои англичан, что отражено в их рапортах[494]. При встречах с репатриационными комиссиями многие участники власовского движения и политически активные эмигранты-антикоммунисты заявляли, что сознательно боролись против советского режима и предпочитают выдаче смерть. Таких «смутьянов» англичане старались репатриировать в первую очередь, прилагая стенограммы их заявлений. Самоубийства среди репатриантов были обычным явлением. В 1947 году, при выдачах из Италии, каждый состав включал в себя вагон-морг, поскольку советские представители соглашались принять мертвых и зачислить каждого из них за выданного пленного[495].
Многие английские и американские военные, в том числе и высшие чины, например фельдмаршалы Александер и Монтгомери, генерал Эйзенхауэр, пытались прекратить репатриации. Но они не смогли противостоять давлению своих правительств[496]. Можно назвать три основные причины, побудившие правительства Запада пойти на поводу у Сталина. Во-первых, необходимость обеспечить безопасность собственным военнопленным, находившимся в немецких лагерях на территории Восточной Европы в зоне дислокации советских войск. Поддавшись шантажу, союзники обменяли свыше 5 миллионов человек, которых требовал Сталин, на 150–200 тысяч граждан своих стран[497]. Во-вторых, осуществлять насильственные выдачи заставлял страх перед трудностями, которые бы вызвала необходимость устройства и расселения на Западе столь большого числа новых эмигрантов. В-третьих, солдаты и офицеры РОА и восточных легионов были вынуждены принимать участие в боевых действиях против англо-американских войск. Этот факт в сочетании с фразами базовых документов КОНР о необходимости борьбы с «плутократами» вполне мог способствовать тому, что власовцы и «легионеры» воспринимались как действительные идейные враги[498].
1 августа 1946 года советская печать сообщила о казни в Москве главных руководителей КОНР и ВС КОНР: А.А. Власова, В.Ф. Малышкина, Г.Н. Жиленкова, Ф.И. Трухина, Д.Е. Закутного, И.А. Благовещенского, М.А. Меандрова, В.И. Мальцева, С.К. Буняченко, Г.А. Зверева, В.Д. Корбукова и Н.С. Шатова. 17 января 1947 года появилось сообщение о казни казачьих атаманов: П.Н. Краснова, А.Г. Шкуро, Т.Н. Доманова, С.Н. Краснова, Г. фон Паннвица, а также князя Султана Келеч-Гирея (Султан-Гирей Клыча), командовавшего Кавказской дивизией.
Лишь немногим участникам власовского движения удалось остаться на Западе. Повезло группе ВВС генерал-майора В.И. Мальцева: из 5 тысяч человек было выдано не более 10 %, включая, правда, и самого командующего[499].
Главная причина, по которой советская сторона настаивала на выдачах, — не допустить укрепления эмиграции свежими силами и не выпускать в западный мир миллионы свидетелей своих преступлений. Лишь небольшой части бывших советских граждан удалось стать второй волной российской эмиграции, которая составила от 450 тысяч до 620 тысяч человек[500].
Белоэмигрантские политические организации и воинские формирования на Дальнем Востоке были разгромлены в августе 1945 года в ходе военной кампании, проведенной СССР против японской Квантунской армии. Лидеры белой эмиграции на Дальнем Востоке Г.М. Семенов, К.В. Родзаевский, А.П. Бакшеев, Л.Ф. Власьевский, Б.Н. Шепунов, И.А. Михайлов были захвачены и, после проведения над ними судебного процесса, казнены. Многие руководители среднего звена и рядовые участники эмигрантских военных и политических организаций были репрессированы.
Вскоре после освобождения Западной Европы от нацистов среди российских эмигрантов, проживающих в этом регионе, обозначились три политических течения[501]. Первое объединило людей, полностью перешедших на оборонческие позиции и отныне настроенных только на безоговорочную поддержку советской власти всегда и во всем. Зародившись еще в довоенные годы, это течение существенно расширилось. Издававшаяся во французском подполье в 1943–1944 годах газета «Русский патриот» в марте 1945-го была переименована в «Советского патриота», а Союз русских патриотов в Союз советских патриотов. К этому течению незадолго до своей кончины в 1943 году примкнул и П.Н. Милюков, который, находясь в США, по-прежнему оказывал влияние на либеральные круги российской диаспоры в Европе. Бывший лидер конституционных демократов писал, что диктатура «искупается» достижениями власти, «когда видишь достигнутую цель, лучше понимаешь и значение средств, которые привели к ней»[502]. Похожие взгляды высказывал бывший министр торговли и промышленности Временного правительства, входивший в партию прогрессистов, А.И. Коновалов. В день победы над Германией на ограде православного собора на улице Дарю был вывешен красный флаг[503].
