Жан Флори - Алиенора Аквитанская. Непокорная королева
«Император пожелал расторгнуть принятое соглашение из-за непомерной жажды денег, предложенных ему французским королем и графом Иоанном <…>. Он дал королю Англии прочесть письмо, которое послали ему король Франции и граф Иоанн, желавшие помешать его освобождению. Увидев это письмо и ознакомившись с ним, король был глубоко взволнован, ибо потерял всякую надежду на освобождение»[479].
Но немецкие князья, благоволившие к Ричарду, были возмущены действиями императора и в большинстве своем высказались за освобождение пленника. Возможно, именно в этот момент Ричард, послушавшись совета Алиеноры, решил стать вассалом императора, чтобы польстить его самолюбию. Спустя два дня, 4 февраля, король был освобожден. Архиепископ Руанский поведал о событиях этого дня, особенно тревожного для Алиеноры и ее сына, в письме к декану собора Св. Павла в Лондоне, который воспроизвел его слова в своем сочинении:
«Сегодня, воистину, Создатель явил Свою милость народу в Майнце, освободив сеньора короля. Я оставался подле него в течение всего этого дня, вплоть до девятого часа [до трех часов дня], в то время как архиепископы Майнца и Кельна выступали посредниками между императором, нашим королем и герцогом Австрийским в обсуждении вопроса об освобождении. После немалых опасений и затруднений эти архиепископы, положившие все силы на то, чтобы добиться освобождения короля, явились туда, где он находился с королевой, епископами Бата, Или и Сента, со мной и многими другими знатными людьми, и вручили ему короткое и приятное послание: император уведомил его о том, что после долгих дней плена он дарует ему свободу <…>»[480].
Ричарда передали Алиеноре со следующими условиями: Генрих должен был получить сто пятьдесят тысяч марок серебром кельнской монетой. В тот день Алиенора передала ему две трети всей суммы, то есть сто тысяч марок. Остаток предстояло выплатить позднее; в знак того, что император получит эти деньги, Алиенора оставила ему требуемых заложников, среди которых были два ее внука, родившихся у Генриха Льва и Матильды, и сын наваррского короля, брат Беренгарии[481].
Супруга Ричарда, как известно, отправилась в путь на другом корабле в сопровождении Жанны. Высадившись в Сицилии, обе женщины удостоились приема у папы Целестина в Риме и провели в Риме шесть месяцев. Затем, опасаясь гнева императора, папа Римский велел проводить их в Пизу, а затем в Геную, откуда они отплыли в Марсель. Там их принял король Арагона, проводивший их вплоть до границ своего королевства, после чего те же заботы взял на себя граф Тулузский, доставивший их в Пуатье[482]. Как мы видим, Беренгария не играла в происходящем никакой политической роли.
«Настоящей королевой» Ричарда, безусловно, была Алиенора, которая в этот момент готовилась вернуться в Англию вместе с сыном, освобожденным благодаря ее усилиям и энергии. Вильгельм Ньюбургский, находясь под влиянием библейских текстов, и, вероятно, под впечатлением дня, столь благоприятного для Ричарда[483], уподобил его освобождение исходу евреев, бежавших из Египта. Как и фараон, переменивший свое решение, коварный император «пожалел», что выпустил на свободу короля Англии, этого «тирана, чья свирепость и великая сила представляют угрозу для всего мира»; Генрих пожелал даже отправить вслед королю свое войско, чтобы вернуть его в заточенье[484]. Слишком поздно. Филипп Август со страхом узнал — то, чего он так опасался еще в июле 1193 г., о чем предупреждал своего пособника Иоанна Безземельного, вот-вот свершится: «дьявол вырвался из цепей»[485].
После своего освобождения Ричард отправил Сальдебрейля, сенешаля Алиеноры, в Святую землю — объявить о том, что король вернется сражаться в заморские края, как только отомстит своим обидчикам[486]. Затем вместе с Алиенорой он двинулся по рейнской долине, укрепляя по ходу свои дипломатические союзы; так, он принял оммаж от архиепископов Майнца и Кельна, епископа Льежа, графа Голландского, герцога Брабантского и еще нескольких сеньоров Рейнской области[487]. Затем Алиенора и Ричард отплыли в Англию — 10 марта 1194 г. они сошли на землю в Сандвиче. В Лондоне их с ликованием встретил народ и духовенство, устроившее королю триумфальный прием в соборе Св. Павла[488].
Затем Ричард взялся за «умиротворение» своего королевства, занявшись сторонниками своего брата Иоанна. Он осадил Ноттингем, капитулировавший 28 марта. На следующий день, замечает Рожер Ховденский, Ричард впервые отправился на охоту в Шервудский лес, которого он прежде никогда не видел, — и там ему очень понравилось[489]. Именно эти строки лягут в основу популярной легенды о встрече Ричарда и Робина Гуда. Затем король возвратился в Ноттингем, где следующие два дня в присутствии Алиеноры провел «совет», на котором были приняты многие важные решения, в частности, постановление о новых налогах на охоту и продажу должностей; после чего, на второй день, король потребовал приговора для своего брата Иоанна:
«30 марта Ричард, король Англии, посвятил свой первый день в Ноттингеме совету. В нем приняли участие королева Алиенора, его мать, архиепископ Губерт Кентерберийский, который сидел на этом совете по правую руку от короля, и Жоффруа, архиепископ Йоркский <…>. 31 марта король Англии снова держал свой совет. На нем он потребовал суда для своего брата, графа Иоанна, который, вопреки клятве верности, принесенной королю, завладел его замками, опустошил его земли по обе стороны Ла-Манша и вступил против него в сговор с его врагом, королем Франции»[490].
Иоанну и епископу Ковентри Гуго де Нунану, особенно досаждавшему Гильому Лоншану, было приказано в течение сорока дней предстать перед судом Ричарда; в противном случае их лишат должностей, а Иоанна объявят неспособным править. В это время брат короля находился в Эврё, который захватил и передал ему Филипп Август. Он не собирался сдаваться просто так и ждал удобного случая. 10 и 11 апреля Ричард собрал свой первый двор в Нортгемптоне, «в присутствии своей матери Алиеноры», вновь замечает Рожер Ховденский. Там он принял присягу у шотландского короля. 15 апреля Ричард прибыл в Винчестер — он вступил во владение замком и объявил дату своей новой коронации. Церемония состоялась 17 апреля 1194 г. в этом же городе, в присутствии Вильгельма Шотландского и Алиеноры Аквитанской, королевы-матери, или скорее настоящей королевы, поскольку Ричард, казалось, нисколько не побеспокоился о Беренгарии, которую даже не пригласили на коронационные празднества. Зато Алиеноре отвели почетное место, о чем сообщает все тот же хронист:
«Королева Алиенора, его мать, находилась со своей свитой в северной части церкви, напротив короля. Архиепископ Кентерберийский отслужил мессу и привел короля к причастию, после чего проводил короля обратно к его месту»[491].
После этой церемонии Ричард, уверившись в безопасности своего королевства, собрал войско наемников и приготовился воевать с Филиппом Августом на континенте. 12 мая он отплыл от английских берегов, вероятно, вместе с Алиенорой. Больше ему не было суждено увидеть Англию.
В Барфлёре королю устроили торжественную встречу. Вильгельм Маршал, находившийся рядом с Ричардом, сохранил о ней воспоминание: кругом царило всеобщее ликование — толпы народа преподносили королю подарки, люди пели, танцевали. Повсюду то и дело слышалось: «Герцог явился во всем своем могуществе; и досадно от того королю Франции»[492]. Из Барфлёра Ричард отправился сначала в Лизьё, где остановился на ночь у одного из самых преданных своих сторонников, у архидьякона Жана д’Алансона. Там и произошло удивительное событие: примирение Ричарда с Иоанном, который не раз плел против него заговоры. Несмотря на все усилия смущенного хозяина, не желавшего говорить королю о присутствии его брата, Ричард вскоре подметил его беспокойство и успокоил его:
«Не стоит лгать мне, ты видел моего брата Иоанна! Он напрасно боится меня! Пусть он придет, ему нечего опасаться! Право же, он мой брат, и ему вовсе не стоит страшиться меня. Ежели он совершил глупость, я стану упрекать не его, а тех, кто подтолкнул его к такому шагу; они уже добились того, чего хотели, и со временем получат еще больше. Но сейчас я не скажу большего».
Жан д’Алансон тут же сообщил об словах короля вероломному младшему брату Ричарда. Тот, «трусливо» представ перед королем, бросился к его ногам, но Ричард поднял его и обнял со словами:
«Не бойтесь, Иоанн. Вы еще дитя, Вы попали под дурное влияние. Те, кто давал Вам столь дурные советы, движимы порочными замыслами. Встаньте же и отправляйтесь к трапезе»[493].
