Алексей Исаев - Иной 1941. От границы до Ленинграда
23 июля оборонявшиеся на Лужском рубеже войска были разделены на три сектора обороны: Кингисеппский, Лужский и Восточный. Штаб Лужской оперативной группы расформировывался. Три сектора обороны непосредственно подчинялись Северному фронту. В состав Кингисеппского сектора вошли 90, 191 и 118-я стрелковые дивизии, 2-я ДНО, Кингисеппский УР, пехотное училище и бригада ПТО. В состав Лужского сектора вошли: один полк 3-й ДНО, 111, 177 и 235-я стрелковые дивизии, 24-я танковая дивизия, артполк АКУКС, два пулеметно-артиллерийских батальона и стрелково-пулеметное училище. Восточный сектор объединил 1-ю ДНО, горнострелковую бригаду и два пулеметно-артиллерийских батальона.
В то время как советские войска на Лужском рубеже лихорадочно совершенствовали оборону, в Берлине было принято решение о резком усилении группы армий «Север». В дополнении к Директиве № 33, подписанном Гитлером 23 июля 1941 г., санкционировалась передача 3-й танковой группы в подчинение фон Лееба. В дополнении к директиве было сказано:
«Получив в свое подчинение 3-ю танковую группу, группа армий „Север“ будет в состоянии выделить для наступления на Ленинград крупные пехотные силы и избежать израсходования подвижных соединений во фронтальных атаках на труднопроходимой местности»[296].
Это решение, как и решение о приостановке наступления 4-й танковой группы, стало определяющим для развития событий под Ленинградом в августе и начале сентября 1941 г. Его нельзя было ни предугадать, ни вскрыть средствами разведки (будем реалистами).
Эстония. Здесь самое время остановиться, оставить на время стабилизировавшийся фронт на Лужском рубеже и вернуться к многострадальной 8-й армии. Именно в тот момент, когда интенсивность боев за плацдармы на Луге снизилась, боевые действия в Эстонии резко активизировались.
Мы оставили 8-ю армию в тот момент, когда она отходила с рубежа Западной Двины в Эстонию. В свое время Ф. И. Кузнецов предлагал сдать Эстонию без боя ради того, чтобы сократить фронт и занять более надежные позиции на старой границе. Однако удержание приобретенной в 1940 г. республики обеспечивало базу и простор действиям флота в Финском заливе и на морских коммуникациях Германии со Швецией и Финляндией. Кроме того, Эстония нависала над левым флангом немецкой группировки, наступавшей на Ленинград и Новгород через Псков и Остров. Сдача Эстонии без боя лишала советскую сторону этих важных преимуществ. Кроме того, захват Эстонии выводил группу армий «Север» под Нарву на кратчайшие пути к Ленинграду.
В тот момент, когда на Северный фронт была возложена ответственность за оборону Лужского рубежа, 8-я армия была оставлена в подчинении Северо-Западного фронта. Выше уже упоминался этот эпизод. Штаб только что созданного Северо-Западного направления попытался ликвидировать эту несуразность и передал 8-ю армию в подчинение Северного фронта. 13 июля Жуков одернул командование направления, приказывая отменить приказ о передаче 8-й армии. Одновременно приказывалось ее усилить и активизировать действия армии с целью «оттянуть на нее часть сил с псковско-ленинградского направления».
Однако уже 14 июля Жуков сменил гнев на милость и в очередной директиве Ставки в адрес Ворошилова сделал приписку: «Ваш приказ о передаче 8-й армии и 41-го ск в подчинение Северному фронту утверждается, но Ставка запрещает такие приказы отдавать без предварительной санкции Ставки»[297]. Скорее всего такая смена настроения была связана с началом боев на Лужском рубеже. Вероятно, ранее Генштаб еще лелеял надежду сшить фланги Северо-Западного фронта. После начала боев на подступах к городу Луга и прорыва немецких танков к низовьям реки Луги об этом уже не было и речи.
Согласно оперативной Директиве штаба фронта № 3029 от 14.7.41 года, 8-я армия получила задачу «не допустить дальнейшего продвижения немецких войск в глубь Эстонии, уничтожая их перед передним краем обороны». В таком виде задачу вновь приобретенной штабом М. М. Попова армии трудно назвать словом «активизировать». Тем не менее 8-я армия уже успела произвести впечатление на противника и заявить о себе как об активном противнике. Это удалось сделать за счет ввода в бой 16-й стрелковой дивизии полковника Я. А. Паничкина, до этого занятой на противодесантной обороне побережья. Она была укомплектована практически по штату и в сравнении с другими советскими соединениями в Эстонии представляла собой серьезную силу. Именно она была использована для контрудара по немецкой пехоте, наступавшей вдоль побережья от Пярну на Марьямаа. Также был энергично контратакован и понес большие потери немецкий передовой отряд, ворвавшийся 12 июля в Тарту (Дерпт).
Немецкий историк В. Хаупт писал: «Вражеское сопротивление становилось яростнее и жестче. Немецким солдатам приходилось разминировать огромные минные поля, заграждения на дорогах и все чаще искать укрытий от штурмовой авиации. Поддержка авиацией оказалась невозможной, так как свои эскадрильи бомбардировщиков применялись исключительно перед 4-й танковой группой».
Остающаяся в Эстонии боеспособная группировка советских войск вызывала беспокойство у немецкого Верховного командования. В Директиве № 33 от 19 июля указывалось: «При этом группа армий „Север“ должна стремиться предотвратить отход на Ленинград советских частей, продолжающих действовать в Эстонии»[298]. Как мы видим, германское командование не столько стремилось избежать контрударов, сколько опасалось вывоза из Эстонии морем боеспособных частей Красной армии для защиты Ленинграда.
Это было еще раз подчеркнуто в дополнении к Директиве № 33, в котором прямо указывалось: «Силы противника, все еще действующие в Эстонии, должны быть уничтожены. При этом необходимо не допустить их погрузку на суда и прорыв через Нарву в направлении Ленинграда»[299]. При этом в составе германских войск в Прибалтике уже не было I армейского корпуса, направленного под Сольцы. Именно под ударами этого корпуса войска 8-й армии отступали к Риге. Теперь соотношение сил изменилось, что не могло не сказаться на темпах вытеснения Красной армии из Эстонии. В ЖБД ГА «Север» 10 июля отмечалось: «Перед фронтом XXVI АК противник оказывает упорное сопротивление»[300].
Все это заставило Кюхлера увеличить наряд сил для выполнения поставленных командованием задач. Поначалу в Эстонию были направлены XXVI и XXXVIII армейские корпуса (217, 61, 58 и 291-я пехотные дивизии) 18-й армии. К ним вскоре прибавилась 254-я пехотная дивизия. Пять пехотных дивизий были уже весьма серьезным противником для советской 8-й армии. В ее составе в середине июля 1941 г. числились 10-й стрелковый корпус (10-я и 11-я сд и 22-я мед НКВД), 11-й стрелковый корпус (48-я сд и 125-я сд) и 16-я стрелковая дивизия. Армия оборонялась к тому моменту на фронте 230–250 км.
16-я стрелковая дивизия, численностью 12 600 человек, была в ее рядах исключением, а не правилом. К тому же она оборонялась на фронте около 45 км. Остальные дивизии могли похвастаться куда меньшей численностью при сравнимом фронте обороны. 10-я стрелковая дивизия (2600 чел.) — на фронте около 40 км, 22-я дивизия НКВД (2500 чел.) — 10 км, 11-я дивизия (два полка) — 10 км, 125-я дивизия (3150 чел.) — 48 км, 48-я дивизия (3256 чел.) — 26 км. Кроме того, между дивизиями имелись большие разрывы: между 16-й и 10-й дивизиями — до 30 км, 10, 22 и 11-й дивизиями — 25 км, 11-й и 125-й дивизиями — свыше 25 км. Усугублялась ситуация большими потерями артиллерии в ходе Приграничного сражения. Номера этих соединений читателю уже хорошо знакомы по главе о Приграничном сражении. Поэтому не нужно лишний раз объяснять, через что прошли эти дивизии на пути в Эстонию.
14 июля 1941 г. командующий 8-й армией генерал-майор Любовцев направил донесение Военному совету Северного фронта, в котором довольно точно спрогнозировал развитие событий в Эстонии. Любовцев писал: «Особую активность пр-к проявляет в направлении Таллин, Тапа и выход к Чудскому озеру, с целью разгрома и окружения 11 ск и захвата Нарвского перешейка. Фронт, занимаемый армией, равен 230–250 км, что дает возможность вести оборону узлов, устраивать противотанковые заслоны и системой частных контратак, особенно ночью, сдерживать пр-ка в продолжение 5–6 суток, отводя части в крайнем случае на Таллин и Нарвский перешеек»[301].
Генерал Любовцев просил ускорить пополнение людьми и матчастью. Завершал свой доклад генерал словами: «Если будет признано необходимым драться в окружении, то к этому армия готова»[302]. Одним словом, командование армии достаточно трезво оценивало положение своих войск и перспективы выживания под ударами противника. Нельзя сказать, что 8-я армия вовсе не получала пополнения. Так, 14 июля 10-я стрелковая дивизия получила 4500 человек. Однако до начала очередного немецкого наступления восстановить боеспособность соединений не удалось.
