Сергей Дмитренко - Морские тайны древних славян
Но не только основы языка и родной истории занимают Ломоносова. Он создает первую в России химическую лабораторию, занимается не вполне и сегодня понятными опытами с атмосферным электричеством, во время одного из которых при таинственных обстоятельствах погибает друг Ломоносова Рихман, формулирует закон сохранения материи и энергии, теорию передачи теплоты "как коловратного движения шарообразных частиц", теорию электричества.
К сожалению, гений Ломоносова был настолько велик и ярок, что не мог вписаться в окружающую атмосферу эпохи. Против взглядов Ломоносова выступает некто Арнолд — "Против Ломоносовской теории тепла в защиту флогистона". Продолжают травить его и на Родине. В 1765 г. Ломоносов умирает. Его имя предается забвению и только в начале века (XIX. — Авт.) становится достоянием широкой публики — после опубликования Б. Н. Меншуткиным основных естественнонаучных работ Ломоносова, обогнавших свое время на 200 с хвостиком лет" [105].
Комментарии к статье "Огненное сердце Севера" [105]Конечно, статья грешит тенденциозностью. Грешит настолько, что поначалу ее было просто неприятно читать. В ней великий русский ученый изображен каким-то магом и волшебником, владеющим некими тайными, языческими знаниями или, как сейчас модно говорить, изотерическими знаниями. Однако вся жизнь и деятельность Михаила Васильевича Ломоносова, его научные труды говорят о том, что он был добрым христианином, считавшим магию и прочую "паранормальную" дребедень бесовщиной. Его научная деятельность как раз и говорит нам о том, что его мысли и действия находились в полном соответствии с евангельской заповедью о том, что к Истине, то есть к Богу, ведет узкий путь, а не плутание по изотерическим дебрям и магическим болотам. Именно христианский, православный образ мышления позволял ему ясно смотреть на мир и отчетливо видеть те процессы, которые происходят в нем. Именно по этой причине он отверг теорию о флогистоне и тепловой материи и выдвинул корпускулярную теорию теплоты как "коловратного движения шарообразных частиц", позволившую объяснить все тепловые процессы. Именно такой взгляд на вещи позволил ему сформулировать закон сохранения энергии и материи.
Однако мне представляется, что в статье, если, выражаясь евангельским языком, отделить зерна от плевел, а овец от козлищ, есть рациональное зерно. А именно: язык вюндишей до изумления похож на русский язык. Не на язык поляков или чехов — наиболее близких к ним территориально славян, не на язык латышей или литовцев — балтов, а именно на язык русских, от которых он отстоит территориально за тысячи километров и от которых отделен и чехами, и поляками, и балтами.
Об этом же феномене мне говорил и ныне покойный Яков Флорианович Рослик, который еще в советские времена ходил в дальние походы на яхтах по Балтике. Он рассказывал, что однажды в ГДР им удалось побывать в имении знаменитого прусского канцлера Бисмарка. На стене родового замка Бисмарков они увидели доску, на которой были записаны все предки этого канцлера.
— Нас поразило то, — говорил Яков Флорианович, — что некоторые имена и фамилии были очень похожи на русские, но никак не на немецкие. На наш недоуменный вопрос экскурсовод ответил, что в этом ничего удивительного нет. Если вы заедете в одно из ближайших селений — сказал экскурсовод, — и заговорите с их жителями, то вам переводчик не понадобится.
И вот это обстоятельство для нас является наиболее ценным.
Раньше я все никак не мог понять, что означает фраза из "Повести временных лет": "А словенский язык и русский одно есть, от варяг бо прозвашася Русью, а первое беша СЛОВЕНЕ". Мне казалось, что выражение "от варяг бо прозвашася Русью" должно означать, что русских РУССКИМИ назвали варяги. При этом мне было совершенно непонятно, какие такие варяги могли так нас прозвать: норвежцы, шведы, датчане, финны, немцы или балты? Так же было непонятно, с чего это они дали такое прозвище?
Прочитав статью Юрия Чуканова, я вдруг отчетливо понял то, о чем здесь идет речь: словене стали называться РУСЬЮ по названию тех варягов, которых пригласили новгородцы. То есть по национальности или по названию того племени, к которому принадлежал Рюрик и его дружина. А это должно означать, что сам Рюрик был русом.
В нашей исторической среде прочно укоренилась теория о варяжско-скандинавском происхождении Рюрика. То ли он был шведом, то ли норвежцем, а может, датчанином. Однако в древности на Руси варягами называли всех жителей побережья Балтийского моря, потому, что само оно называлось Варяжским. По этой причине В. И. Паранин, автор "Исторической географии летописной Руси", утверждает: "Искать русь среди славян бессмысленно, и это сейчас осознает подавляющее число историков. Но опыт предшественников подсказывает, что не менее бесперспективны попытки найти ее и среди скандинавов, во всяком случае как мы их понимаем. К тому же в ПВЛ ясно сказано, что русь с известными нам скандинавскими народами имела лишь отношения соседства, не более того: "Сице бо ся зваху тьи варязи русь, яко се друзии те, тако и си". Из известных народов Скандинавии здесь не упомянуты лишь датчане, что само по себе, конечно же, не является основанием видеть в них потомков исчезнувшей руси".
Тем не менее именно эти направления поиска руси в силу обстоятельств стали традиционными. Хотя в истоках русской истории в XVIII в. существовал альтернативный путь: В. Н. Татищев полагал финское происхождение руси. На основе анализа летописных источников он делает вывод: "Подлинное ж пришествие их (варягов) является из Финляндии… потому что финны русами, или чермными (рыжими, русыми), называться могут" [48].
Чтобы понять, как обстоят дела в этом вопросе сейчас, обратимся к работе Ю. Д. Петухова "Тайны древних русов". Он пишет: "Не стерлись из памяти еще благословенные времена в России, когда норманисты и антинорманисты мирно спорили друг с другом, выставляя на каждый аргумент оппонентов два новых контраргумента, а посторонний наблюдатель, малознакомый с существом дела, все ждал — вот-вот в этом споре родится истина. Но истина не родилась. Спор завершился на уровне политического решения мудрого руководства, направляемого "европейски образованными" советниками. А Европа, как известно, научными дискуссиями по сей части себя не утруждает, в Европе все давно решено и определено. И потому — не сразу, а как-то постепенно, незаметно, но основательно и незыблемо во вновь издаваемых отечественных учебниках, справочниках, энциклопедиях спор разрешился в пользу Европы, в пользу норманистов. На антинорманистов стали ссылаться (а чаще и вовсе не ссылаться), как на некий исторический полузабытый курьез, — дескать, во времена тоталитарного режима была такая точка зрения, но мы, мол, давно от нее отказались, мол, антинорманизм — это пережиток коммунистической пропаганды, узконациональной ограниченности, великодержавного шовинизма и т. д. и т. п.
Школьные учебники один за другим начали писать про отважных шведов мореходов, про то, как они сами гребли веслами, и про то, что смышленые финны, прознав про это, стали называть их словом неизвестного происхождения "руотси", что якобы означает на неизвестном языке "гребцы". Ну а несмышленые, погрязшие в распрях "словене", услыхав от финнов про гребцов-"руотси" отважной и лихой шведской национальности, призвали их к себе править, грабить, собирать с себя дань и продавать себя в рабство, а заодно и прозвали себя в честь призванных шведов красивым нешведским и нефинским словом неизвестного и непонятного происхождения "руотси", которое услыхали от финнов. И стали они, по неграмотности и простоте перековеркав красивое непонятное слово "руотси", русскими, а страна их стала Русью… Кто здесь страдает дебильностью — мифические "несмышленые словени" или составители учебников?
Но так как "европейски мыслящим" просветителям сотен миллионов экземпляров новоотечественных учебников и справочников показалось недостаточно в деле просвещения несмышленых и трудно просвещаемых славян, они принялись издавать переводные, прекрасно иллюстрированные, красочные детские энциклопедии английских, итальянских, шведских, американских и прочих авторов. С этими популярными детскими изданиями было проще, ибо в них уже не только упоминаний и ссылок на пережитки и курьезы не было, но писалось однозначно, твердо и безапелляционно.
Приведем несколько примеров, чтобы понять — в мире каких образов растет нынешний русский, россиянин.
"Сначала викинги грабили славянские племена. Но позднее они перешли к оседлой жизни, а шведские вожди стали править славянскими городами — Новгородом и Киевом", — вот что написано в книге "Викинги", изданной в серии "Иллюстрированная мировая история" 50-тысячным тиражом как "научно-познавательная литература для младшего и среднего школьного возраста". Викингам было тяжело на Руси, и они "часто прибегали к помощи рабов-славян". В общем, "господа-шведы" "германского племени" и "погрязшие в распрях" "рабы-славяне" — в прекрасно иллюстрированном альбоме для славянских детишек.
