Борис Горбачевский - Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов
В 1944–1947 годах, в ходе репатриации, западные союзники с применением силы передали СССР более 2,2 млн советских граждан, которые проходили службу в «восточных» добровольческих формированиях германских вооруженных сил (в это число также входят члены семей последних и беженцы, группировавшиеся вокруг тех или иных добровольческих частей). Из них по прибытии в СССР:
— 20 % были расстреляны или осуждены на 25 лет лагерей, что, по сути, было равносильно смертному приговору;
— 15–20 % осуждены на 5–10 лет лагерей;
— 10 % — высланы в отдаленные районы Сибири не менее, чем на 6 лет;
— 15 % посланы на принудительные работы в Донбасс, Кузбасс и другие районы, разрушенные немцами. Вернуться домой им разрешалось только лишь по истечении срока работ;
— 15–20 % разрешили вернуться в родные места.
Как видно, эти данные не дают при сложении 100 %, вероятно, недостающие 15–20 % — это люди, которым удалось «скрыться» уже в СССР, умершие в дороге или бежавшие.[73]
Эти данные также не дают представления о том, какая судьба постигла каждую из категорий «восточных» добровольцев. Следует признать, что наиболее круто советское правосудие обошлось с бойцами и командирами РОА.
Согласно данным Н.Краснова, внучатого племянника атамана, офицеры из окружения генерала Власова и штабные офицеры были сразу же отделены от остальных, а прочие власовцы сразу же вывезены в специальный лагерь под Кемерово, где советские компетентные органы начали их фильтрацию на предмет выявления всех офицеров, вплоть до командиров батарей и взводов. Особое внимание уделялось офицерам-пропагандистам, прошедшим подготовку на курсах в Дабендорфе. Большинство из них были приговорены трибуналами Восточно-Сибирского военного округа к расстрелу, а остальные получили сроки в лагерях, чаще всего по 25 лет (главным образом на Колыме, в Воркуте и Джезказгане). Нечто похожее ожидало солдат и офицеров казачьих и других формирований. Со временем, к 1946 году, советские органы перестали различать отдельные категории «восточных» добровольцев, и по всем официальным и неофициальным документам они стали проходить как «власовцы».
578 616 репатриантов были направлены в распоряжение различных отраслей промышленности (угольная, путей сообщения, строительная и т. п.) в составе рабочих батальонов. Однако очень скоро они были расформированы. Но рабочие из их состава были прикреплены к определенным предприятиям и к месту жительства. За побег рабочие подвергались преследованию. И тем не менее число побегов было велико. Люди старались вернуться на свои родные места.
Прошли годы и годы, прежде чем Советское государство восстановило законность оставшихся в живых перемещенных лиц и военнопленных. Впервые историческая справедливость была восстановлена в 1956 году, то есть почти через 11 лет после окончания войны и после XX съезда КПСС. Речь идет о Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров: «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и членов их семей». Однако потребовалось почти 40 лет, прежде чем эта законность была по-настоящему восстановлена. Здесь нельзя не отметить заслугу Б.Н.Ельцина. Он издал Указ «О восстановлении законных прав российских граждан — бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны».
Значительное число перемещенных лиц и военнопленных, не желающих возвращаться в Советский Союз, разными путями старалось избежать репатриации. Большинство русских, оказавшихся на правах перемещенных лиц, стремилось уехать как можно дальше от Европы, за океан. Но эта возможность открылась не сразу, а лишь по мере ухудшения отношений союзников с Советским Союзом во время «холодной войны».
Негативное отношение к русским было тогда не только в США. Например, поначалу и Аргентина отдала распоряжение консулам не визировать паспортов лицам славянского происхождения, а в особенности русским. Лишь начиная с 1949–1950 годов, особенно после принятия благоприятного закона об иммиграции в США, лагеря для перемещенных лиц стали рассасываться.
Общественные организации русских эмигрантов, созданные еще до начала Второй мировой войны, получили государственные субсидии. Например, Толстовский фонд, основанный в 1939 году в США при участии Б.А.Бахметьева, финансировали американцы. Благодаря помощи этих организаций многим русским удалось сохранить свою жизнь. Толстовскому фонду особенно признательны были власовцы, так как многие государства, в том числе и США, запрещали их переселение в свои страны.
В отличие от многих русских организаций, созданных при иностранном финансировании, но ставивших своей целью спасение своих соотечественников, государственные власти западных стран преследовали в первую очередь экономические и политические цели. Причем экономические — получить дешевую рабочую силу, превалировали над другими.
Так или иначе, но с мая 1947 года по 1952 год из западных зон Германии и Австрии в страны Европы и американского континента было вывезено 213 388 человек, из них в Канаду — 38 708.
Более точная цифра, вероятно, была получена комиссией под руководством Д.А.Волкогонова. Она определила — 504 тыс. человек, не вернувшихся из лагерей, беженцев. Но и она, очевидно, не конечна. В это число не входят те, кто избежал лагерей и тем самым не был включен в статистику перемещенных лиц. Категория эта была многочисленной. Вне лагерей находилось около 300 тыс. человек. Таким образом, число не вернувшихся в Советский Союз существенно отличается от официальной советской статистики и составляет примерно от 500 до 800 тыс. человек.
В 1955 году новый режим попытался повторить сталинскую уловку и вновь заманить в свои сети тысячи эмигрантов. На этот раз акция проходила под лозунгом «Родина-мать тебя зовет!». Как мы видим, пропагандисты ничего нового не придумали. Руководил кампанией не КГБ или СМЕРШ, как это происходило раньше, а организованный в Москве комитет «За возвращение на Родину» под началом генерала КГБ Михайлова.
Однажды комитет попросил Полиграфический институт, где я работал преподавателем, послать им «толкового» редактора. Им направили хорошего редактора, но женщина выдержала в том учреждении всего два месяца, хотя платили прилично. Как-то я встретил ее на улице и спросил, почему она ушла. Ответила она так: «Большей лжи в жизни я не видела. Не выдержала!»
Говоря о возвращении из второй эмиграции в 50-е годы в Советский Союз, следует вот что сказать. Их не сажали в лагеря, не гнали на стройки, но и не очень жаловали какими-то особыми льготами. Мне рассказывал один ленинградец, которого отпустили домой, что он прожил три года в землянке за городом, прежде чем добился прописки и получил шестиметровую комнату в коммунальной квартире в городе Ленинграде.
Чем закончилась широко разрекламированная кампания — известно. Почти все, кто смог, вернулись обратно в те страны, где они ранее обосновались, честно трудились, обрели нормальную человеческую жизнь.
Чтобы более полно понять, что собой представляют так называемые фильтрационные лагеря (в лучшем виде) в первые дни их организации в Германии, расскажу об одном из них, где мне пришлось однажды побывать.
«Пионерский лагерь»
Километрах в пятнадцати-двадцати от места, где находилась артиллерийская бригада, расположен женский фильтрационный лагерь. Три офицера сели на мотоциклы и быстро добрались до места. Ни забора, ни сторожевых будок, ни колючей проволоки, ни часовых. Чудеса! Слышны лишь девичьи голоса да девичьи песни. Улицы с русскими названиями. Аккуратные немецкие дома с садиками. В них живут «возвращенки».
В начале каждой улицы расположен так называемый блокпост. Рядом построена дощатая площадка с обеденными столами. Сюда привозят еду. Женщины все делают сами: готовят, убирают. Раз в день — проверка. В лагере есть санитарная часть, баня. Выдают справки о медицинском обследовании, так как без них выезд на Родину закрыт. Иногда показывают какой-либо патриотический фильм.
Когда наступает темнота, военнопленные итальянцы — их лагерь по соседству — поют или высвистывают серенады. Кто-то, смеясь, заметил: «Прямо пионерский лагерь». О многом рассказал нам дежурный солдат. Отметим, без оружия он.
Мы поинтересовались у него: «Что можно, а чего нельзя?» Солдат гордо ответил: «Победителям все можно!» Но посоветовал: «Прежде чем кавалерам представляться барышням, следует побывать у начальства».
Офицеры СМЕРШа приняли нас радушно. Охотно рассказали о своем учреждении, где находится около пяти тысяч «возвращенок». Предупредили, чтобы в следующий раз без коньяка не приезжали.
Попытались кое-что узнать. Например, почему лагерь не охраняется? Как обстоит дело с кормежкой? Долго ли держат женщин в лагере до их отправки на Родину? Вот что любезно сообщил усатый полковник: «Наш контингент, — сказал он, — должен обрести полную уверенность, что лагерь — уже часть Родины! Куда бежать и зачем? На всех дорогах КПП, во всех деревнях и лесах расположены воинские части. Американцы обратно их не примут».
